Женщина в клетке

— А ты не думаешь, что его можно было услышать из комнаты, когда он звонил в подсобке?

— No way. [22]

Карл и не подозревал, что Ассад знает английский.

— И чем тут занята тесная мужская компания? — раздался вдруг сзади звонкий голос.

Оба даже не слышали, как к ним вошла Лиза.

— У меня тут для вас еще несколько дел. Их прислали из округа Южная Ютландия. — От Лизы по кабинету распространился аромат, который мог соперничать с курительными палочками Ассада, однако производил совершенно иное воздействие. — Они очень извиняются за задержку, но она случилась по болезни сотрудника.

22

Никоим образом (англ.).

Она вручила папки сверхпредупредительному Ассаду и одарила Карла таким взглядом, который был способен сразить любого мужчину, как удар ниже пояса.

Не в силах отвести взгляд от влажных губ Лизы, он задумался о том, сколько времени у него уже не было близких контактов с противоположным полом. Перед его мысленным взором отчетливо проступили розовые двухкомнатные покои бывшей жены. У нее там стояла в воде лаванда и свеча на подставке, а на лампу у кровати был наброшен ярко-красный платок, но лица женщины он не мог вспомнить.

— Что ты сказал Баку, Карл? — спросила Лиза.

Вынырнув из потаенного мира эротических фантазий, он увидел перед собой голубые глаза.

— Бак? А что он там — ходит и всем жалуется?

— Нет. Он отправился домой. Но его коллеги говорят, что после вашего разговора в кабинете шефа он вышел весь белый.

Мобильник Мереты Люнггор Карл поставил на зарядку, понадеявшись, что батарейки еще живы. Усердные пальцы Ассада — хоть и через рукав — перещупали в кейсе все содержимое, так что Карл решил не обращаться к помощи техников. Сделанного не воротишь.

Только на двух листках для записей виднелись какие-то строчки, прочие оставались пустыми. Записи относились преимущественно к вопросу о коммунальной помощи на дому и почасовому учету рабочего времени, то есть ничего интересного и в то же время весьма характерно для той действительности, которую покинула Мерета Люнггор.

Затем Карл сунул руку в боковой кармашек из растянувшегося от времени эластика и достал три-четыре смятых бумажки. Первая бумажка оказалась квитанцией за куртку фирмы «Джек-энд-Джонс» от 13 апреля 2001 года, остальные же были сложенными гармошкой белыми листками формата А4, какие можно найти в школьном портфеле любого мальчишки. Исписанные карандашом довольно неразборчиво и, конечно же, без указания даты.

Он направил свет настольной лампы на верхний листок и немножко его расправил. Всего восемь слов: «Мы можем поговорить о моем проекте налоговой реформы?» — и подпись в виде инициалов «ТБ». Можно предположить различную расшифровку, но, пожалуй, лучше всего подойдет Таге Баггесен. По крайней мере, так решил Карл.

Он усмехнулся: Таге Баггесен хочет поговорить с Меретой Люнггор. Еще бы! Только не многого он добился своими разговорами.

Карл расправил следующий листок, быстро прочел, и на этот раз содержание вызвало у него совсем другое чувство. Тон был уже гораздо более личным. Баггесена что-то мучило. На листке было написано: «Не могу представить себе, что будет, если ты это предашь гласности. Пожалуйста, не делай этого. ТБ».

И вот Карл принялся за последний листок. Строки почти стерлись, словно его много раз вынимали из сумки. Он долго вертел записку, разбирая написанное слово за словом: «Мерета, я думал, что мы понимаем друг друга. Все это меня глубоко огорчает. Умоляю тебя, не говори никому, чтобы это не пошло дальше. Я намерен больше с этим не связываться».

На этот раз внизу не имелось никаких инициалов, однако почерк, несомненно, был тот же самый.

Он схватил телефонную трубку и набрал номер Курта Хансена.

Ответила девушка из секретариата Консервативной партии. Она разговаривала вежливо, но сказала, что Курт Хансен, к сожалению, в данный момент занят, и предложила Карлу подождать. Судя по всему, до конца заседания осталось несколько минут.

Не отнимая трубки от уха, Карл ждал, разглядывая разложенные на столе листки. Они пролежали в кейсе с марта 2002 года и, вероятно, были положены туда годом раньше. Может быть, речь в них идет о чем-то пустячном, а может, нет. Возможно, Мерета припрятала их, потому что позднее они могли приобрести важное значение — или нет.

Несколько минут из трубки доносились чьи-то разговоры, затем в ней щелкнуло и раздался характерный голос Курта Хансена.

— Карл, чем я могу тебе помочь? — без предисловий спросил депутат фолькетинга.

— Как мне узнать, когда Таге Баггесен подавал свой законопроект налоговой реформы?

— На кой черт тебе эти сведения? — рассмеялся Хансен. — Что может быть интересного в том, каково видение налоговой реформы у правых радикалов?

— Мне нужно уточнить время некоторых событий.

— Нелегкая задача. Таге Баггесен каждую секунду выдвигает новый законопроект. — Хансен снова засмеялся. — Ладно, шутки в сторону! Таге Баггесен занимает пост докладчика по вопросам транспорта по крайней мере уже пять лет. Почему он ушел с поста докладчика по налогообложению, я не знаю, но погоди минуточку.

Карл продолжал держать трубку. На том конце слышалось бормотание.

— Кажется, это было в начале две тысячи первого, еще при старом правительстве. Тогда он имел больше возможностей развернуться со своими глупостями. Мы предполагаем, что это было в марте-апреле две тысячи первого.

Карл удовлетворенно кивнул:

— Ладно, Курт. Это сходится с тем, что я думаю. Спасибо, старина. Если можешь, то переведи-ка меня прямо на кабинет Таге Баггесена, хорошо?

Он подождал, пока через несколько гудков трубку не взяла другая секретарша, которая сообщила, что Таге Баггесен уехал в заграничную командировку: он должен посетить Венгрию, Швейцарию и Германию, чтобы ознакомиться там с сетью спортивных дорог. Назад он вернется в понедельник.

Командировка? Сеть спортивных дорог? Пускай поищут другого дурачка, который в это поверит! Карл сразу понял, что это отдых. Просто отдых и ничего больше.

— Мне нужен номер его мобильника. Будьте так добры дать мне его!

— К сожалению, я не имею права.

— Слушайте, вы тут разговариваете не с деревенским жителем с Фюна! Если понадобится, я за четыре минуты выясню номер его телефона. Только будет ли доволен Таге Баггесен, узнав, что секретариат заставил меня добывать его телефон официальным путем?

В трубке сильно трещало, но по голосу Таге Баггесена можно было расслышать, что он далеко не в восторге от звонка.