Женщины для умственно отсталого

Застегнув пресловутую ширинку, я посидел её немного, а потом она вернулась.

Молча выйдя из салона она, кажется, на минуту задумалась о чем-то важном. Я сфотографировал её. Не предупреждая, не придавая этому какое-то мнимое значение важности. Просто сфотографировал на память. Чтобы было о чем вспомнить. Теперь вот, уже не имея той фотографии, я все равно помню все в точности, как это было на самом деле. Я очень стараюсь вспомнить нашу встречу, чтобы забыть о той девушке навсегда.

Спустя какие-то пятнадцать-двадцать минут нашей, теперь уже безмолвной прогулки (у нее наверняка болел язык), мы подошли к её дому. Я выказал ей своё удовольствие, находится в столь чистом районе, а она улыбнулась. Что ей ещё оставалось.

– У меня здесь недалеко бабушка живет, – уточнил я, когда мы все ближе подходили к её подъезду. Какого черта, я вообще сморозил эту глупость? Не знаю. Вот не знаю, и все тут.

Мы так хорошо начали. Я так долго её ждал. 1800 секунд, на морозе в минут двадцать. Нет, я не жалуюсь. Я даже не обижаюсь. Да и на кого мне, собственно, обижаться? Разве что только на себя… да! Я обижаюсь на себя. Я обижаюсь на то, каким придурком я тогда был. Что я мог сделать тогда, будь во мне хоть капля той уверенности, что есть сейчас, по прошествии чуть больше, чем четырех лет.

Так или иначе, мы пришли. И вот она стоит в двери подъезда, а я стою собираясь с мыслями. Очень долго я проживал ту пару секунд, пока она смотрела мне в глаза. Я успел придумать себе кучу идиотских отмазок, а ещё больше – её отказов. В моих мыслях, она могла оттолкнуть меня, обозвать, хлопнуть дверью перед носом, обозвать, еще раз обозвать!

Прошла её пара секунд, а потом ещё. Только я собрался достать руки из карманов, обхватить её талию и поцеловать в губы, как подъездная дверь открылась. Девчонка, лет десяти, с двумя маленькими собачками вышла на очередную прогулку. Руки остались в карманах. Я не поцеловал её ни в губы, ни в шею, ни ещё куда бы то ни было. Я просто остался стоять, вкопанный в сугроб, позади самого себя, стоило ей разочарованно хлопнуть перед моим носом той злосчастной дверью.

– Извини, но у тебя все равно не было шансов! – отозвалась девчонка с собаками.

Я не ответил ничего. Прикусил язык, словно сделал пирсинг. Выплюнул кровь. Зашел в ближайший магазин и купил пачку сигарет. Закурил. Потушил сигарету о чью-то машину на дворовой парковке и ушел восвояси. Больше я её не видел. Мы не встречались. Навсегда остался в моей памяти только лишь запах её духов. По крайней мере, до этого момента.

0.3

На следующий день, я не смог не написать ей. Мне было обидно. Обидно, и очень стыдно. Она видела мой стыд – тогда у подъезда. Видела мою нерешительность. Я вызвал в ней чувство отвращение. Кто вообще захочет поцеловать прокаженного неудачника, типа меня, который не может решиться даже не пустяшный поцелуй. Или так о себе думал только я? Быть может, она даже не заметила в моих глазах того ужаса и страха? Быть может, она до сих пор, даже спустя целую ночь, думала обо мне иначе? Ох, как я надеялся на подобный исход. Конечно, думать о том, чтобы она винила себя за то, что увидев мою нерешительность, сама не поцеловала меня – было верном идиотизма и эгоизма, но не вините меня строго. Мне было только восемнадцать лет. Я должен был с ней поговорить как можно скорее…

– Ты сегодня немногословна… – заметил я, пытаясь развести её хотя бы на пару смайликов в чате.

– Да как обычно, – холодно написала она, спустя мгновенье, словно отправила мне копию написанной ранее строчки.

Я решил пойти ва-банк.

– Ты не знаешь, что вчера произошло?

– Ты подарил мне пластинку, я сделала себе пирсинг, а потом ты проводил меня домой.

Кажется – это была пустая затея.

– Кстати, как твой пирсинг? – попытался я перевести тему.

– Кстати, выпал.

– О, как! И сколько было крови?

– Много. И ощущение, словно я глотнула гранатовый сок, а выплюнула кровавую мэри.

– Звучит неплохо…

– А к чему ты спросил про вчера?

В моем мозгу хаотично появилась куча ответов, но утром прилив крови к мозгу был недостаточно велик, поэтому я написал:

– Да так… думал, что может быть, мне не показалось…

Внезапно я почувствовал как к горлу подступила рвота. Это все нервы. Я не спал целую ночь. Лег в семь утра, проснулся в девятом часу, а теперь, почувствовал едкий привкус органики.

Выбежав в туалет, я выпустил все, что копилось во мне со вчерашнего завтрака. Больше я ничего не ел. Что-то оранжевое, с кусочками бананов. Или то были не бананы вовсе. Не знаю. Выглядели они, в любом случае, противно. Приобняв унитаз, я просидел в туалете около пяти минут. Пять минут беспрерывной рвоты. Я такое навряд ли забуду. До сих пор во рту этот ужасный привкус. Когда я вернулся, она была оффлайн. «Была шестнадцать минут назад» – вот и поговорили.

Она написала ближе к вечеру. Написала мне сама, когда я собирался с мыслями о новой главы для тогдашнего рассказа. Это не столь важно.

– У меня есть парень, – написала она.

Меня охватила странная буря эмоций. Я оказался подавлен, удивлен, оскорблен, унижен, снова подавлен и в конце концов – разбит.

– И что мы будем с этим делать? – спросил я, в надежде получить искомый шанс.

– Чего? – явно удивилась она. – Понятия не имею. Я не знаю, что ТЫ будешь с этим делать. Просто, прими как факт.

– И все? Вот так просто…

Какого черта я с ней гулял? Без шапки, без шарфа, даже без чертовых перчаток. Рисковал подхватить туберкулез, менингит, остеохондроз, гематомы головного мозга, раковую опухоль в области, не застегнутой ширинки, да что угодно, ёб твою мать! И все это только ради того, чтобы упустив свой шанс, без права на второй, прочитать на мониторе это их бабское, ебанутое: «У меня есть парень».

– Ты очень хороший человек! – написала она, пока я возмущался о посягательстве на своё итак неслабо подкошенное эго. – Ты хороший писатель. У тебя есть потенциал. Ты пишешь интересные вещи, пишешь то, что видишь, или видел. Твоя биография очень интересна мне, как и ты сам, но моё сердце занято. Не пойми меня не правильно, я хочу чтобы мы остались друзьями, просто усвой то, что мы с тобой никогда не будем вместе.

Я постарался сформулировать свой ответ так, чтобы показать ей то, как её слова не помогают ситуации, но она стараться сделать все как можно лучше. Короче говоря – я хотел выпендриваться на лаврах униженного и оскорбленного. Не самая почетная роль, как и мои действия в ней, но все было так, как было на самом деле.

Меня прошиб пот. Снова заурчал живот, но блевать было нечем, а потому я просто корчился от боли, выдавая на полу крики, похожие за зов лягушки: «Ква-а-а-а…» – издавал я истошный крик.

– Ты там как? – написала она. —Ты не отвечаешь… Все хорошо?

– Да, я здесь, – оправившись от боли, и усевшись за компьютер, ответил я.

– Хорошо. Извини меня. Правда. Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя некомфортно. Я видела, как ты вчера сомневался. Возможно, если бы ты вчера сделал то, что собирался сделать, то… забудь. Извини меня ещё раз.

Внезапно, мне стало жутко интересно. Кто этот парень? Почему он может быть с этой девушкой, а я не могу? Я что ли типа недостоин? Я хотел выяснить его причастность все сильнее. С каждой секундой мое любопытство возрастало, слава богу, она была в сети.

0.4

…и она рассказала мне его историю. Они познакомились ещё полгода назад, когда я знать не знал о её существовании. В то время, пока рунет набирал обороты, и школьники вместо названий компьютерных журналов набирали в поисковиках: «порно онлайн», она набирала в поисковике нечто другое. Рамблер. «Чатрулетка ru онлайн» – три слова, одно из которых являлось региональным сокращением, давали ей свободу и простор, которых она не могла найти в жизни. Вход из зоны комфорта – довольно сложная задача, если в твоем доме не проведен хотя бы какой-то интернет. Но в её доме он был. Старый, от телефонного кабеля.