Женщины в русском освободительном движении: от Марии Волконской до Веры Фигнер

Поэма Некрасова о декабристках "Русские женщины" в разгар обсуждения женского вопроса была воспринята как напоминание о предтечах, имена которых впервые вошли в историю русского освободительного движения.

Особая роль в общественной жизни той поры, и, может быть, в первую очередь в формировании женского самосознания, принадлежала творчеству И. С. Тургенева. Как писатель, он обладал исключительной чуткостью ко всем новым и даже нарождавшимся общественным явлениям. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить его сочинения и череду выведенных в них образов реальных людей: "Рудин", "Накануне", "Отцы и дети в, "Дым", "Новь". Одна из самых сильных сторон творчества писателя - создание женских образов, которые он наделял гражданской активностью, энергией, готовностью к делу не на словах.

В. Г. Белинский, говоря о великом подвиге А. С. Пушкина, который поэтически воспроизвел русское общество, отмечал: " ...но едва ли не выше подвиг нашего поэта в том, что он первый поэтически воспроизвел, в лице Татьяны, русскую женщину"⁴³. Добавим - русскую женщину первой трети XIX столетия. Тургеневская женщина - достояние середины века. По воспоминаниям М. Горького, Л. Н. Толстой как-то сказал: "Тургенев сделал великое дело тем, что написал удивительные портреты женщин. Может быть, таких, как он писал, и не было, но когда он написал, их, они появились. Это верно, я сам наблюдал потом тургеневских женщин в жизни"⁴⁴. Русский революционер и ученый П. А. Кропоткин свидетельствовал: "Он вселил высшие идеалы и показал нам, что такое русская женщина, какие сокровища таятся в ее сердце и уме и чем она может быть как вдохновительница мужчины.

Он нас научил, как лучшие люди относятся к женщинам и как они любят. На меня и на тысячи моих современников эта сторона писаний Тургенева произвела неизгладимое впечатление, гораздо более сильное, чем лучшие статьи в защиту женских прав".

Кропоткин признавался, что именно Тургеневу обязан он своим личным счастьем: повесть "Накануне" с ранних лет определила его отношение к женщине и тем самым помогла найти жену по сердцу и прожить вместе счастливо более двадцати лет⁴⁵.

Одна из воспитанниц женского института и через много лот хорошо помнила, как Евгения Ивановна Конради читала своим ученицам повесть "Накануне", "которой в то время придавали большое значение и на которую смотрели как на выдающееся событие вследствие уже намечавшегося тогда движения в пользу женской самостоятельности и равноправности"⁴⁶.

П. С. Стасова (жена Д. В. Стасова, урожденная Кузнецова), активная деятельница женского движения, в свое время под влиянием Тургенева начала учиться, ибо "мало было a la тургеневская Елена только сочувствовать всему хорошему, сильному, хотелось самой быть самостоятельной работающей единице и являлось сознание крайней бедности своего образования, стремление учиться, учиться"⁴⁷.

Настоящую бурю вызвал роман Тургенева "Отцы и дети". М. А. Антонович в "Современнике" объявил его злым памфлетом, Писарев же назвал его главного героя - Базарова - выразителем лучших идей и настроений передовой молодежи. Многие сути произведения попросту не поняли. Враги злорадствовали и торжествовали - шеф жандармов во всеподданнейшем отчете Александру II за 1802 г. сообщал: "Справедливость требует сказать, что благотворное влияние на умы имело сочинение известного писателя Ивана Тургенева "Отцы и дети". Находясь в главе современных русских талантов и пользуясь симпатиею образованного общества, Тургенев этим сочинением неожиданно для молодого поколения, недавно ему рукоплескавшего, заклеймил наших недорослей-революционеров едким именем "нигилистов" и поколебал учение материализма и его представителей"⁴⁸.

В молодой среде бушевали: это презренный пасквиль! Его автор сидит за границей, услаждается пением своей Виардо и перестал поймать все, что происходит в России!

Естественно, что женский пол больше других взволновал образ Кукшиной: "Г-н Тургенев желает показать этим, что женщина недостойна свободы, не должна заниматься науками, иначе из нее выйдет карикатура на человека". Негодующих усмиряли здравые голоса; в образе Кукшиной автор не изображает современную передовую женщину, это всего лишь карикатура на людей, "заимствующих лишь внешность прогрессивных идей, примазывающихся к новому течению". И как же можно говорить, что Тургенев в лице Базарова осмеял молодое поколение, когда, наоборот, он показал в нем редкие достоинства!⁴⁹

Е. А. Штакеншнейдер в обстановке, когда весь наш читающий мир потрясся от романа "Отцы и дети" и весь заговорил, запомнила и записала слова П. Лаврова. "Не осуждайте Тургенева,- говорил он,- поймите его, он художник, а художник - зеркало. Все, что проходит мимо этого зеркала, отражается в нем"⁵⁰.

Не будем относиться к словам чтимого революционера и философа столь доверчиво, как мемуаристка, и поправим его: творчество Тургенева было таким зеркалом, которое отражало не "все, что проходит мимо", а наиболее характерное, типичное. Без Кукшиной была бы неполной воссозданная писателем картина 60-х годов, но не ее образ определял эпоху. Тургеневские женщины - это Елена Стахова и ей подобные. На них (а не на Кукшину) уповал Тургенев, а затем Достоевский, Толстой...

Печать всегда является существенным элементом общественной борьбы, формирования общественного мнения, ареной сражения "за души". Но в России печатное слово играло исключительную роль, особенно в периоды революционного подъема. Это глубоко и всесторонне объяснил А. И. Герцен. "У народа, лишенного общественной свободы,- писал он,- литература - единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести"⁵¹.

В 1860-х годах появился новый читатель, с общественными потребностями и интересами, соответственно им искавший и ценивший в литературе, прежде всего, нравственный, воспитательный, обучающий аспект, относившийся к писателю как к учителю жизни, пророку.

На литературных вечерах, ставших характерным явлением общественной жизни тех лет, даже простое упоминание таких слов, как "свобода", "деспотизм" и т.п., вызывало бурю среди собравшихся. При появлении популярного писателя на публике "стон стоял от криков восторга, аплодисментов и стучания стульями и каблуками". Н. В. Шелгунов брал на себя смелость утверждать, что "никогда, ни раньше, ни после, писатель не занимал у нас в России такого почетного места"⁵².

Однако обостренное внимание к кардинальным задачам эпохи падения крепостного права определяло односторонний, можно сказать, утилитарный подход передовой молодежи к литературе. Нам, считала она, нужно только то, что служит общественным интересам непосредственно: стихотворения Некрасова, роман Чернышевского, некоторые вещи Тургенева, а Поль де Коков, Евгения Сю, а заодно с ними и Пушкина следует сдать в архив. Д. И. Писарев, явно увлекаясь, полагал, что "многие из наших беллетристов сделались художниками потому, что не могли сделаться общественными деятелями или политическими писателями"⁵³. Вместе с тем нельзя не согласиться с критиком, который, разбирая в 1801 г. творчество Писемского, Тургенева, Гончарова, подчеркивал, прежде всего, "общественный интерес" их произведений.

Понятно, что в такой обстановке никому и в голову не могло прийти отнестись к роману Н. Г. Чернышевского "Что делать?" как к беллетристике. Для прогрессистов он - учебник жизни, новое Евангелие, для ретроградов - проповедь настоящего разврата во всех сферах жизни.

О влиянии романа Чернышевского на современников написано и сказано очень много. Но в чем секрет его особого успеха среди женщин? Наверное, в том, что Чернышевский первым в русской литературе указал конкретное дело, которого жаждала молодежь и, прежде всего, вырывавшиеся на свободу из душного плена домашних стен женщины, назвал конкретные пути и формы этого дела - производственные ассоциации, артели, которые хотя и оказались на поверку утопическими, несбыточными, но в целом сильно активизировали женский пол. Наконец, читательницы романа уверовали в высокое предназначение женщины в обществе и в семье, но в семье нового типа, неизвестной дотоле, узнали о фиктивном браке - наиболее простом и доступном способе высвобождения из-под родительской власти.

25 марта 1863 г. Е. А. Штакеншнейдер сделала в дневнике такую запись: "Вышел "Современник", .№ 3. В нем роман Чернышевского. Я этим романом наэлектризована. Он мне доставил наслаждение, какое доставляли книги в юные годы, он мне согрел душу своим высоконравственным направлением, наконец, объяснил то восторженное поклонение... иначе назвать не умею, которое питает к его автору молодое поколение, то влияние, которое он на него имеет"⁵⁴.

"Что делать?" читали многие женщины и девушки, вплоть до гимназисток. Е. Д. Субботина - одна из трех сестер, судившихся в 1877 г. по "процессу 50-ти", вспоминала, как в первый ее гимназический год одна из учениц принесла в класс роман Чернышевского, а учитель как раз предложил написать сочинение о положении русской женщины по Домострою. "Вот мы и вплели туда и Веру Павловну и артели,- писала Субботина.- Хорошо, что учитель отнесся спокойно к этим писаниям и не предал их огласке"⁵⁵.

Находясь далеко от России, в Ницце, прочитала "Что делать?" дочь Герцена Тата, Наталья Александровна. "Ты совсем права,- писала она 19 декабря 1867 г. М. К. Рейхель,- многое в нем странно, смешно и неестественно, но зато сколько дельного!"⁵⁶

Именно это "дельное" и оценили в первую очередь русские женщины: "Дело, от которого нельзя отказаться, которого нельзя отложить,- тогда человек несравненно тверже"⁵⁷.

"Это было удивительное время,- время, когда всякий захотел думать, читать и учиться и когда каждый, у кого было что-нибудь за душой, хотел высказать это громко"⁵⁸, - свидетельствовал участник событий. Передовые люди тогда не просто много читали, но и обязательно обменивались мнениями по поводу прочитанного, обсуждали, спорили до вторых петухов. Естественно, что особенно много проблем для обсуждения было у женщин, только приобщавшихся к общественной жизни. Трудно было в то время найти интеллигентный семейный дом, в котором бы не устраивались вечеринки - в складчину, с самоваром, без водки и без вина, но с обязательными спорами, чтением рефератов, иногда с лекциями-чаще всего по естествознанию. Кружки, идейные вечеринки, журфиксы - еще одно характерное явление тех лет.