Женщины в ванной
Шрифт:
Одна из теней выпускает облачко вонючего дыма ей в лицо и кричит:
– Иди мыться, старуха! Натрясла тут своими панталонами, дышать нечем!
Талгат хмыкает и снова затягивается марихуаной.
«Странное это место – питерские коммуналки! Кого только не встретишь, – думает он. – Старая черепаха!»
– Русские – неряхи! – откликается Шавкат, скручивая траву. – Все их женщины грязные.
Они вдвоем сняли комнату в этой квартире. Хорошо, что здесь никто не живет, кроме этого ископаемого.
Старуха топчется в недоумении и послушно направляется в ванную.
Ржавый кран надсадно гудит, когда она включает воду. Тени заглядывают в ванную и скрываются в облаке дыма.
Старуха непослушными руками накидывает дверную щеколду и принимается раздеваться.
«Тело уже как студень, – думает она, оглядывая морщинистый живот, кожа на котором висит большими складками.
– Живее мойся, старуха! – кричат азиаты под дверью, надсадно хохоча. Марихуана начала свое действие.
Старуха кладет мокрое мыло на край ванны, оно скользит на пол и подворачивается под ногу.
Она падает: больно, навзничь. В глазах меркнет.
Оля лежит в полузабытьи.
Этот день закончился, как многие уже прошедшие дни. Муж пришел с работы и потребовал есть, отметив, что у Оли «везде плесень». Еще раньше пришел старший со школы – тоже голодный.
Спустилась ночь. Малыш, уложенный на всякий пожарный случай с ней, тихо всхлипывает во сне. Муж со старшим спят в соседней комнате.
«Как же! Они должны отдыхать!» – Оля сбивает простыню во сне.
Ангина не отступила, при каждом вдохе горло дерет. Лоб весь в капельках пота.
Потом Оля просыпается по будильнику. Нужно встать раньше всех, чтобы приготовить завтрак. Она – домохозяйка, это ее работа.
«Работа без выходных, без проходных, без отпусков» – ожесточенно думает Оля.
Она никому не рассказала, что бросила кричащего малыша. Некому. Все осудят, особенно муж. Такой вакуум вокруг!
– Что тебе не хватает? – обычно спрашивают муж и свекровь. – Ты не работаешь, сидишь дома: не нужно каждый день на работу мотаться.
«Что мне не хватает?» – спрашивает себя Оля, энергично оттирая «плесень» с газовой плиты – каша убежала.
И тут в душе Оли начинается раздрай. Ей не хватает времени на себя. У нее ненормированный рабочий день. Ей не хватает дружеского общения, ведь общество полугодовалого ребенка – это не то, что может дать удовлетворение взрослой, состоявшейся женщине.
«Когда я в последний раз обращала внимание на себя?» – Оле горько. Она смотрит на свои неухоженные руки с коротко стриженными ногтями.
Оля берет с полки первую попавшуюся книжку – «Гарри Поттер и философский камень», снова запирается в ванной и принимается читать.
– Эй, мы встали! – стучится в дверь муж. – Пора завтракать.
– Вот радостное известие! – грубо отвечает Оля из-за двери. – Идите и завтракайте!
«Посадила всех себе на шею», – Оля не видит букв из-за слез. Она прекрасно знает, что это –
конфликт, ее не поймут.– Что это? – испрашивает Сарин сын, указывая пальцем на таз с глиной.
– Саре нужно для лечения ног, – сварливо отвечает Сарина сестра. – Ноги совсем разболелись.
Сара спит и не знает, что решается судьба ее глины.
– Так пусть идет к врачу! Совсем из ума выжила – глину в дом таскать! Грязи нам мало!
– Это еще что! Соседи целую комнату землей засыпали – грибы выращивают, говорят выгодно! – Сарина сестра поскребла глину пальцем.
– Я тебе точно говорю, мама – того! Скоро здесь грязевой вулкан устроит, как в Голубицкой! Может бизнес еще устроим из грязевых ванн? – сын утробно хмыкает.
Сара встает рано и молится Всевышнему. Опухшие ноги за ночь немного отпустило. За окном грязь, хлябь, дует сырой, промозглый ветер.
А у Сары лето на душе.
«Может, последнее лето в моей жизни», – приходит в голову не очень оптимистичная мысль.
Сестра оставила на столе завтрак, накрыв льняным полотенцем. Сама она топчется с сигаретой у открытого окна.
– Ты бы не курила в квартире, – вредничает Сара. Она знает, что сестра без сигареты не может – живет только на паровозной тяге.
Сестра досадливо мотает головой.
– Сама хороша. Грязи от тебя – целый таз! Вчера еле до помойки донесли!
– Не трогайте мою грязь! – растеряно кричит Сара и даже сердито топает больной ногой, как в детстве. – Я взрослый человек! Я у себя дома!
– Но это и наш дом! – отвечает сестра. – И мы не хотим грязь в ванной! А если гости придут и пойдут руки мыть?
– Какое мне дело до ваших гостей? – совсем расходится Сара и кричит ни к селу, ни к городу: – Я одна в доме работаю, могу себе позволить маленькую прихоть!
– Успокойся, успокойся, Сара! – испуганно говорит сестра. – Мы тебе голубую глину купим в аптеке!
– Мне нужна та глина! – Сара хлопает дверью и мстительно добавляет:
– Если я здесь даже паршивый угол в ванной не могу запачкать, то я буду снимать комнату, а вы здесь живите на что хотите!
Потом Сара сама не понимает, почему так разошлась. Но…секрет есть секрет!
Ночью Алия еще раз наливает ванну – осталась вторая бутылка геля для душа.
В комнате ее землячки спят вповалку, уставшие после тяжелого дня на рынке. Она Алия не работает продавцом – она не умеет считать больше десяти и плохо говорит по-русски.
Зато она у нее самый вкусный горячий лаваш. Она печет его ночью, когда все еще спят, а утром все едят и хвалят Алию.
Амир пришел в мечеть с русской. Позор на его голову!
– Все они знают, как к русским пристроиться! – фыркнула старая сварливая Зухра, всегда помогавшая молодым мигранткам.
А ведь Алия согласна быть и младшей женой: мыть, стирать, убирать, готовить. Она же на рыбозаводе работает – ко всякой тяжелой работе привыкла, не белоручка, как русские барыни. Ходил бы ее Амир в белых носочках по чистому полу. Но русские второй жены не потерпят.