Женский роман

— Да! В холодильнике должен быть сыр, натри немного. Сейчас быстро позавтракаем и пойдем гулять.

Мара кивнула, послушно направилась к холодильнику, но, едва приоткрыв дверцу, стала как вкопанная.

— Куда еще гулять? — прозвучало слишком громко для ее обычно тихого голоса. — Чего вы добиваетесь?

— К реке гулять, здесь красиво. Правда, красиво, — Максим посмотрел на явно перепуганную Мару и улыбнулся. — Мы просто погуляем. Вот ты когда последний раз гуляла, а?

— Никуда я гулять не пойду! Достаточно того, что вы притащили меня сюда! Мы позавтракаем, и вы отвезете меня домой. Все.

— Достаточно, так достаточно, — пожав плечами, Макс высыпал на сковородку ветчину и принялся разбивать в чашку яйца. Мара вынула из холодильника сыр, достала терку из шкафчика с кухонным инвентарем и тарелку. И со всем усердием взялась за дело.

Завтрак чем-то походил на вчерашний ужин, разве что за окном светило солнце, и аппетит не был таким зверским. И все равно омлет был съеден, а кофе выпит. Максим помыл посуду.

— Я быстро, — улыбнулся он наблюдающей за ним Маре и опять исчез где-то в коридоре.

Мара снова, в который уже раз, проводила его взглядом. Потом встала, прошлась по кухне и безрадостно застегнула пиджак на все пуговицы. Сумка осталась в шкафу у входной двери, это она точно помнила. Ничего здесь она не забыла — не могла забыть.

— Так домой или гулять? — спросил Макс, появляясь на пороге кухни, одетый уже в дорогу. Сам себе сегодня он напоминал чертика в табакерке.

В ответ она теперь уже совсем недружелюбно прошипела:

— Если вы сейчас же не отвезете меня домой, я пойду туда пешком.

— Не надо, — усмехнулся Максим. — Я отвезу.

Ехали в молчании. Как и вчера, негромко мурлыкала музыка из магнитолы. Только теперь Мара села спереди. Как-то само получилось. Смотрела на дорогу и ломала голову, как так вышло, что чувствует себя еще и виноватой? Как будто бы это она обидела его, а не он похитил ее и непонятно зачем продержал целую ночь в своем доме. Правда, дважды накормил и никакого видимого вреда ей не причинил. Но это все казалось такой ерундой по сравнению с тем, что она отказалась идти с ним на прогулку.

Она была отходчива. Гнев прошел сам собой.

Дорога заняла от силы полчаса. И когда они ехали по ее родному городку, она, глядя в окошко, сказала:

— Вы меня высадите, пожалуйста, на пересечении Гагарина и Киевской — это следующий перекресток. А дальше я сама пройдусь.

— Идти далеко? — спросил Макс, останавливая на перекрестке.

— Недалеко. Две улицы.

Признаваться, что меньше всего на свете ей хотелось бы, чтобы дед засек ее с посторонним мужчиной на дорогом авто после того, как она не ночевала дома, Мара не стала. Вместо этого тихо сказала:

— Ну… до свидания, Максим Олегович…

— До свиданья, Мара, — и схватив за руку, Макс притянул ее к себе.

Запустив пальцы в волосы, которые она так и не собрала в дурацкий пучок, он прижал ее губы к своим. Его — были твердыми и холодными, в то время как ее — теплыми и мягкими. Он знал, что царапает ее кожу своей щетиной, но впивался в ее рот еще крепче, не желая отпускать. На мгновение отстранился, шумно вдохнул и снова завладел ее ртом, теперь уже по-настоящему, находя ее язык между раскрытых губ. Поглаживал пальцами ее кожу на затылке, другой рукой расстегнул верхние пуговицы пальто, потом пиджака и гладил теперь ее грудь сквозь тонкую ткань блузки.

И неожиданно отпустил. Аккуратно застегнул пуговицы на ее одежде, пригладил волосы.

— Тебе пора, — как ни в чем не бывало, улыбнулся Максим.

— Мне пора, — глупо повторила она, глядя на него и пытаясь найти собственное дыхание — то убегало… Наперегонки с сердцем. И понимала, что лицо, шея и даже грудь у нее сейчас красные, как дедов борщ.

Хотела еще что-то сказать, но не нашлась что. Дернула дверь, та открылась, и Мара помчалась по улице прочь — то ли торопясь домой, то ли торопясь смыться подальше от Вересова-старшего.

* * *

Подчас жизнь представляет собой череду испытаний, что приходят на смену ее подаркам. И остается утешать себя лишь тем, что без утрат — не будет побед. И нужно только сцепить зубы и дождаться того часа, когда эта победа придет.

Так и теперь, капитан Блез Ратон стоял на корме «Серпиенте марина» и слушал посланника испанского короля, который привез вести о капитане Браере. Но мыслями своими был не здесь, но с Дейной Руива, в том доме, который он купит для нее далеко-далеко от Исла-Дезесператос и Лос-Хустоса. Он не позволит призракам прошлого вмешиваться в его жизнь. Никогда. Не он повинен в этом прошлом. Но преследует оно именно его. Так отчего должен он расплачиваться за чужие грехи? Не довольно ли с него той цены, что он платит ежедневно за выбор, который делал не он.

Борьба, развязанная в море между Испанией и Англией, когда-нибудь закончится. И вовлеченные в эту борьбу пиратские флотилии перестанут быть нужны короне. Потому свою борьбу он должен окончить раньше. И свободу свою выторговать он должен раньше. Может быть, даже не ради себя, но ради Дейны. Какая жизнь будет у нее, если станет она женой презренного пирата? Любит ли она его настолько, чтобы вынести такую жизнь?..

«Любит!» — кричала душа его.

Но и он слишком любит ее, чтобы обрекать на подобные испытания.

— Его Превосходительство губернатор ван дер Лейден так же передал вам, что вы не имеете права казнить Браера. Вы должны привезти его на Лос-Хустос, где он предстанет перед судом, — продолжал посланник.

— Это не губернатору решать, — отозвался капитан Ратон, вернувшись к действительности. — Мне плевать, что скажет ван дер Лейден.

— Его Величество настаивает на том, что слово губернатора равносильно его собственному слову. Потому, ослушавшись губернатора, вы расторгаете договор с королем.

Ратон, сцепив зубы, кивнул. Что ему еще оставалось. Годами губернатор Лос-Хустоса гонялся за ним по всем морям. Годами мысль о том, чтобы оказаться в его руках, была отвратительна капитану. Но так вышло, что эту петлю он надел на себя сам. И эта петля затягивается на шее все туже. Ван дер Лейден и теперь еще преследовал его. Но все чаще через посланников. И едва ли это имя было отвратительно ему менее, чем имя Браера.

— Хорошо. Мы отправимся на рассвете, — сказал капитан. — И все, что будет зависеть от меня и от команды «Серпиенте марина», будет сделано.