Жертва клана Нимб-Рога-Клыки

— Я еще не определился, — промычал тот, громко и неприлично рыгнув.

— Сейчас блеванет, — заметил Уфир.

— Мда-а. У него вечеринка на сегодня явно окончена. Так. Тсс! — Асмодей замер, выставив указательный палец.

Внезапно до них донеслись обрывки разговора. Один голос явно принадлежал Хиро, другой был девчачьим. Оба заинтересованно прислушались, и инкуб лишь слегка толкнул незапертую дверь. Абигор не вовремя замычал, и Уфир, мгновенно накрыв его рот ладонью и предупредив возникновение новых несуразных звуков, осторожно заглянул внутрь вслед за Асмодеем.

На паркете были расставлены свечи и разбросаны лепестки красных роз. Приглушенно звучали слова Мэнсона из Nobodies. А сам демоненок и его девушка сидели на кровати, лаская друг друга неторопливыми поглаживаниями. Наклонившись, Хиро целовал ее сладко и медленно… Это был его первый поцелуй. Блэр сидела лицом к двери, потому оба, Асмодей и Уфир, могли видеть ее закрытые от удовольствия глаза.

— Хиро старается, — шепнул инкуб медсоветнику. Тот согласно кивнул.

В этот момент Асмодей поймал на себе взгляд внезапно распахнувшихся глаз юной девицы и тут же поднес палец к губам, призывая к молчанию. Затем улыбнулся, подмигнул ей, и только потом осторожно потянул на себя ручку двери. Молча переглянулся с Уфиром, отчего-то тоже выглядевшем очень довольным.

— Вероятно, следующая дверь Таро, — предположил он.

Доволочив тело Абигора, они осторожно толкнули ее. Внутри, и правда, был Таро со своей прелестной Лексой. Обстановка была такой же романтической. Но в этот раз звучала затейливая одиночная игра на гитаре и голос Курта Кобейна. Ребята сидели к ним спиной на белом пушистом ковре. Таро обнимал ее за плечи и ласкал руку кончиками пальцев. Спустя несколько секунд они замерли. Асмодей, побоявшись, что демоненок его почувствует, отступил в темноту. Но Таро, увлеченный девушкой, всего лишь привлек ее к себе и сам на мгновение затаил дыхание.

— Ну же, поцелуй ее, — прошептал инкуб в нетерпении и удовлетворенно хмыкнул, когда это произошло.

— Пойдем, — окликнул его Уфир. — Налюбуешься еще.

Но инкуб лишь шикнул в ответ:

— Сейчас… — заинтригованный, он и не собирался уходить, оставшись наблюдать за тем, что произойдет дальше.

А дальше произошло то, что не должно было быть. По крайней мере, тут, в Ист-Сайде.

Во время продолжительного и страстного поцелуя Лекса застонала, будто от нахлынувшей эйфории, но в следующий миг всхлипнула и вцепилась ноготками в плечи Таро, который остановиться уже не мог. Асмодей нахмурился. И не успел он переглянуться с Уфиром, как на месте девушки застыла иссохшая мумия, а ее жизнь и душа втянулись белой мерцающей дымкой в рот опешившему демоненку. Само же тело рассыпалось прахом на его руках.

Инкуб округлил глаза от удивления. Не мешкая больше, он отпустил ворот футболки Абигора и, бесцеремонно бросив того наземь, ворвался в комнату к сыну. Он увидел, что глаза Таро расширились от ужаса, а грудь судорожно вздымалась и опускалась — так он был напуган.

— Я… я не хотел, — заплетающимся языком произнес он, увидев отца.

— Тише-тише-тише, — Асмодей упал перед ним на колени и порывисто притянул к себе.

Таро послушно опустил голову ему на грудь: сейчас его колотило от страха и осознания того, что произошло нечто поистине ужасающее.

— Я не хотел…

— Я знаю, малыш, знаю. Тш-ш-ш… — Асмодей гладил его по волосам, крепко прижимая к себе и пытаясь успокоить, раскачивался из стороны в сторону, стремясь убаюкать свое дитя, как в детстве.

Оставшийся за дверью Уфир невольно поднес руку ко рту, Абигор давно уже без чувств валялся у его ног.

Глава 25

Выругавшись, Уфир втащил Абигора внутрь.

Асмодей ухватился пальцами за подбородок Таро и заставил тогo взглянуть себе глаза. Подражая шипению змеи, он прошептал на древнем египетском: "Сейчас заснешь». На глазах Уфира инкуб ввел демоненка в транс и для достоверности провел рукой перед глазами — реакции никакой не последовало.

— Что ты сделал?

— Успокоил.

— А что за заклинание?

— На следующий день он ее не вспомнит. — Асмодей поднял сына на руки и, уложив в постель, накрыл его одеялом, опустил ему веки и тихо прошептал: — Ты все забудешь.

— Боюсь, что местные кардиналы откроют на нас охоту.

— Я сразу же об этом и подумал.

— Тогда как нам быть с Хиро и остальными, кто мог ее знать, помнить, видеть?

— Остается то же самое проделать со всеми. Ввести их в транс. Обращать время вспять нет смысла, это очень затратно, уйдет много энергии. А времени на любовные приключения, чтобы раздобыть эту самую энергию, у меня нет. — Асмодей тяжело вздохнул и продолжил: — Такое деяние, совершенное инкубом, не прошедшим плановые испытания и не получившим за них ордер подтверждения, противоречит условиям соглашения между Пеклом и Серыми Кардиналами и карается многолетним заточением.

— Да. Помню. — Уфир деловито опустил руки на пояс. И, задумавшись, вдруг вспомнил еще одну вещь: — Агалир. Он ведь был Жнецом Смерти. Согласно действующей системе библиотеки жнецов со смертью этой девушки всенепременно возникает что-то вроде личного дела. У Люцифера оно появится обязательно, а может, уже появилось, потому что к девушке приложил руку настоящий демон. И чтобы замести наши следы перед кардиналами, он должен переписать обстоятельства непреднамеренного убийства. Немедленно. Понимаешь?

— Понимаю. Ты оставь Абигора здесь, найди Агалира и все ему расскажи. А я займусь остальным. Начну с Хиро и его девушки.

…

С каждым словом во время рассказа Уфира глаза Агалира мрачнели. Вначале он не поверил тому, что у Таро проявились способности инкуба: «Что это, случайность? Или же сбывается часть пророчества?» Но когда сомнений уже не оставалось, он понял две вещи: то, что произошло, могло подпортить репутацию всем асмодеевцам, а Таро светила исправительная колония для Особо Опасных Отчужденных и плен у Серых Кардиналов, где никакие влиятельные родители не способны помочь.

Агалир исчез из дома, на мгновение погрузив Манхеттен во тьму и, скрывшись в темном переулке, где никто не мог его увидеть, открыл портал в ад. Как только тот схлопнулся в воздухе, на улицы вернулся свет.

Асмодею не пристало беспокоить Илэриас и Дара, которые заперлись в ее комнате, и он решил обойтись без их помощи. «Предупрежу их завтра». Оказавшись в гостиной, где собралась большая часть народа, инкуб прищелкнул пальцами, тем самым всех обездвижив. Оба дворецких оказались среди них. Себастиан и Бенджамин удивились, когда девушки, которые с ними мило кокетничали, вдруг замерли. Заметив Асмодея, они отлипли от стены, до того деловито засунув руки в карманы, и теперь с покорностью приблизились, как бы невзначай поинтересовавшись:

— Помочь чем-то, мой господин? — первым проявил вежливость Бенджамин.

— Мы все сделаем, — согласно кивнул Себастиан.

— Да. Нужно поправить гостям память…

Утро следующего дня (2-ой день в Манхэттене)

Лэр проснулась, почувствовав запах ароматных круассанов и свежесваренного кофе. И еще был какой-то цветочный, едва уловимый флер. Она разлепила глаза и увидела, что Дар стоит на коленях у ее кровати с черной розой во рту, он оглаживал ее по волосам, пытаясь мягко разбудить, и у него это получилось. Демоница улыбнулась. Приподнявшись на локте, она бросила взгляд на прикроватный столик: на подносе лежала свежая выпечка и ее любимый бодрящий напиток.