Жертва

Если спустя сутки человек оказывался жив, значит, его жизнь была не угодна Шейссаху, а если нет - с почестями сжигали на

погребальном костре.

– Я много молилась, - затараторила Юминия, пользуясь неожиданной немотой священика, - Гадала на рунах и пепле,

оставшейся от змей-травы. И Древний откликнулся! Ему угодна жизнь девушки не младше двадцати лет, но и не старше

двадцати пяти! А еще девица должна быть свободна от брачных уз!

– Не позволю…, - просипел священик, - не…

И голос опять подвел служителя Единого.

– Каждая из вас вольна уйти, - не глядя на беснующегося от бессилия старика, обратилась к ним Юминия, - Но подумайте,

Божественный Змей благословит отважную душу и перенесет в свои подземелья, полные дивных чудес и несметных богатств,

а взамен утраченной земной жизни дарует деревне дождь! Одна или многие? Ну же! Решайтесь!

Аэлиша не видела выражения лиц Жанны и Нельги. Как зачарованная, она смотрела на шепчущую им сладкие обещания

ведьму. И в голове у девушки вырисовывался план. Смелый, дерзкий и… глупый. Взглянув на притихшую толпу Аэлиша тут же

столкнулась с холодно-серыми глазами Миррока. Недобро прищурившись, он пристально смотрел на нее. и под кожей

мужчины ходили желваки.

– Я согласна.
– тихо прошептала Аэлиша в лицо ненавистному жениху. Мужчина не мог ее слышать, но он понял. Ярость его

взгляда разбавило злое недоумение, словно у него из-под носа увели то, что Миррок уже считал своим.

– Я согласна!
– уже громче повторила Аэлиша, переводя взгляд на Юминию. Женщина замолчала и уставилась на нее. На

губах у старухи зазмеилась плотоядная усмешка.

– Слушайте все! Она согласна!
– крикнула ведьма.

Что тут началось. Площадь просто взорваламь криками и визгом. К помосту пробился ее отец, и брызгая слюной, пытался

что-то прокричать Аэлише, но девушка не слушала. Не могла и не хотела. Она слишком устала от лживых и злых языков

своей семейки. И любая, даже самая страшная клятва в их исполнении откровенно разила враньем.

О нет. с этого момента Аэлиша сама по себе! Она лихорадочно прикидывала, как быстро у нее получится освободиться от

пут и сколько придется провести ночей в лесу, прежде чем удастся добраться до ближайшего города. Трудность

осуществления этих задач девушку не волновала. По сравнению с лошадиным оскалом Миррока и противоестественными

домогательствами Вириша, предстоящие испытания не казались чем-то неподъемным. Змеи ее вряд ли тронут, а веревки

она как-нибудь перетрет о камни или просто выдернет запястья. Подумаешь, сдерет немного кожи. Вытерпеть можно. Толпа

бесновалась у помоста, но Аэлиша старательно разглядывала босые ступни, пытаясь скрыть лихорадочный блеск глаз. Никто

не должен знать, что Шейссах останется ни с чем. Да и являлся ли на самом деле Юминии знак от Древнейшего? Что она там

жгла? Змей-траву? Тогда не удивительно, если, нанюхавшись дыма, ведьма услышала голос. Странно, что еще не увидела

самого Бога в окружении танцующих жриц и обнаженных наложниц.

– Идем со мной, жертва… хе-хе…, - проскрипел над ухом голос ведьмы. И Аэлиша пошла. Едва спустилась вниз, как их

кольцом обступили люди, которые не пускали недовольных ближе. Священник так и остался стоять на помосте, и девушке

даже стало немного жаль этого поникшего, растерянного старика в грубой сутане.

Глава 4

Аэлишу уводили прочь от площади, по улице и вниз, прямиком к жилищу ведьмы. Юминия бодрым голосом отдавала

указания, что и как делать. Особенно приятно было узнатт, что в хижине ведьмы их дожидается лохань с водой.

Действительно, не подавать же на алтарь чумазую, пропахшую потом девицу.

Ветхий каменный домишко встретил их распахнутой настежь калиткой. Юминия никогда не запирала дом. Красть там было

нечего, разве что нитки сушеных грибов и ягод или пучки целебных трав. Пройдя сквозь тесную гостиную, которая служила

еще и кухней, а так же чуланом для всякого хламья, они очутились в ведьминой спальне. На полу, действительно, стояла

лохань с прозрачной водой. Выгнав во двор всех лишних в такой деликатный момент людей, Юминия велела девушке

раздеваться. Сама же в это время чуть ли не с головой залезла в огромный прикроватный сундук и принялась усердно там

рыться. Аэлиша только и слышала, что позвякивание стекла или шуршание бумаги. Наконец ведьма вынырнула из глубин

этого бездонного хранилища. В руке у нее тускло блестела темная склянка.

– Волос ниже ресниц быть не должно, - наставительно проговорила старуха.

Аэлиша покорно опустила голову, пусть делает все, что хочет, лишь бы ничего не заподозрила.

Прохладная вода приятно бодрила. Юминия заставила вымыться до скрипа. Лохань пришлось наполнять несколько раз.

Затем настал черед удаления лишней растительности. Буквально выдрав из рук ведьмы скляночку, Аэлиша клятвенно

пообещала, что сделает все сама. И намажет, где нужно, и выдержит, сколько положено. Ибо к ногам Аэлиша хоть и с трудом,

но позволила бы прикоснуться, а вот между ними… Ну уж нет! Сама и точка!

После всех процедур, чистая во всех смыслах, Аэлиша почувствовала себя готовой свернуть горы, ну или на худой конец

разорвать предстоящие путы голыми руками. В дверь тихо поскреблись. Ведьма ненадолго скрылась, а после вернулась со

свертком.

– А вот и одежонку принесли… Ишь, стараются!
– прицокнула она языком. Еще бы не старались! Аэлиша могла поклясться, что

односельчане готовы сейчас даже прыгать голыми у костра, лишь бы пошел дождь.

Юминия развернула сверток, и девушка нервно сглотнула. Эта одежда мало походила на одежду… И где этот полупрозрачный