Жертвоприношение

Светлые глаза моего бывшего бойфренда вдруг потемнели, не в том смысле, что расширились зрачки из-за мрачного вечернего освещения, а как раз потому, что Джонни на что-то решился.

Я вздрогнула, когда он шагнул ко мне. Парень так сильно вцепился в мои плечи, и от этого я совсем растерялась. Вот понимала, что должна защищаться, но стояла как вкопанная, а Джонни зашептал, брызжа ненавистью:

— Ты, чертова сука, я все это время знал, что он тебя бросит и свалит, и вот тогда я отомщу тебе, «грязная Кенни».

Наверное, если бы не эти омерзительные эпитеты, которыми меня награждал Джонни, то мне и не было бы настолько страшно. А так я стояла, глядя на парня в оцепенении, и не знала, закричать ли, ударить, но внезапно очнулась, когда он подтолкнул меня в темноту переулка, и теперь фонарь освещал лишь улицу правее меня, а сама я жалась спиной к влажной от дождя стене здания.

Во мраке что-то щелкнуло, испугав меня еще сильнее, и я осмелилась процедить:

— Он найдет тебя и оторвет твою голову. Джонни, одумайся, пока не поздно.

Парень заливисто расхохотался, и моего лица коснулось нечто холодное и, вероятнее всего, это была сталь — лезвие ножа.

— Боже, меня уже столько раз вспарывали… — нервно хохотнула я.

— Ну, тогда это в последний раз. Мне повезло — будет на кого списать твою гибель.

Я не стала жмуриться, потому что и так было достаточно темно, но удара не последовало, и Джонни даже отошел назад, пробубнив:

— Что за черт? Ты слышала?

Я сглотнула, вглядываясь в темноту, и готова была поклясться, что я почувствовала чье-то присутствие. За нами кто-то наблюдал.

— Да, вон там! — рявкнула я, наугад ткнув пальцем, чем тут же отвлекла Джонни, а сама выскочила из-за угла и понеслась прямо к бару.

Громкий визг тормозов запоздалым сигналом оповестил меня, что сейчас я окажусь под колесами автомобиля, ну, или пролечу над ним — как вариант. Однако за секунду до столкновения меня оторвали от асфальта, а потом раздался грозный голос Форбс, которая и стала спасительницей:

— Серьезно? Кэт! Тебя едва не сбила машина! Я всегда говорила, что ты ненормальная, но не настолько же!

Я, растерянно таращась в ту сторону, откуда только что прибежала, каждой частичкой кожи ощущала взгляд из темноты. На меня смотрел Кай. Я не знаю, что эта за связь, но я правда чувствовала это всем телом, всей душой.

За спиной послышались шаги, к нам приблизилась Беннет.

— Что происходит, Кэролайн? Почему ты кричишь? — спросила она, обойдя меня и внимательно при этом осмотрев. — Джонни ее так напугал?

— Бонни, я здесь, можешь спросить прямо у меня, — с досадой развела я руками. — Зачем ты так?

— Зачем я? — вскинула подбородок ведьма. — Зачем ты так, Кэтлин? Ты сказала Кэролайн правду?

— Что? О чем вы? — Форбс уставилась на меня. — Кэт?

Я сказала себе: «Даже не думай реветь. Подумаешь, сейчас ты потеряешь и подруг. С кем не бывает? Свои моральные принципы ты сломала давно», а вслух проговорила:

— Прости, Кэр, я… я не вернулась тогда с Бонни и Джеем, потому что хотела защитить Кая от еретиков. Я спасла его, а он — меня.

Повисла тишина, а потом Кэролайн, часто заморгав и подняв вверх руки, словно не желая принимать действительность, ответила:

— Кэтлин, ты спятила? Нет, ты совершенно точно спятила. Я думала твое увлечение «нормальным» Паркером — это временная утеха, но чтобы вот так… ты… Ты за него едва не положила свою жизнь?

— Да, — я стиснула кулаки, вонзая ногти себе в ладони. — Я сделала это… с ним…

— Что? — почти одновременно спросили подруги.

Мне пришлось поднять на них глаза, которые наполнились слезами, и за этой пеленой я уже ничего не видела, только моргала и говорила:

— Я… спала с Каем, я… Боже… — вдох. — Я люблю его, — и разрыдалась. — Простите меня, я должна, должна чувствовать себя виноватой, но не чувствую. Я люблю Кая Паркера. И мне совсем не стыдно.

Форбс смотрела на меня и сама уже не могла скрывать эмоций, и это давало мне крошечную надежду, что она понимает меня, ведь в ее жизни тоже был монстр — Клаус Майклсон. Но она справилась, оттолкнула его, она смогла, а я не могу.

Зато взгляд Бонни, не мигающий, пристальный и наполненный слезами, отрезвлял, будто пощечина, и я постепенно деревенела, чувствуя, как комок боли перемещается все ниже и ниже, застревая наконец где-то в сердце, в том темном уголке, куда я не впускаю никого. Это мое хранилище боли, и только от умения прощать зависит, насколько скоро сдуется и лопнет этот ком. Беннет была важна для меня, и я знала, что сейчас, глядя вот так, она прокручивает в голове все плохое, что совершил Кай, и не понимает, как я могу его подпускать к себе.

— Бон… — позвала я, потянув к ней руку, но та шарахнулась от меня так, как если бы я была омерзительным чудовищем, и произнесла глухим голосом:

— Нет, Кэтлин, не надо… мне тебя не понять.

Она добавила бы что-то еще, но внезапно что-то плюхнулось нам под ноги, и я первая истерически завизжала, пятясь от этого места. В луже, ледяной водой из которой обдало нас всех, лежала голова Джонни.

«Это Паркер! Это Кай!»: пронзило меня, а я ведь знала, что он здесь.

Стоило только вскинуть глаза, как на противоположной стороне улицы нарисовался и сам еретик, словно в насмешку над нами широко улыбаясь и мило махая нам рукой.

На его лице была легкая щетина, что прибавляло ему возраста и мужественности, а черная куртка отлично подчеркивала широкие плечи.

— Как нехорошо, Бонни, так обращаться с подругой, она ведь вам душу изливает, а вы… Ох, бессердечные. Даже я всплакнул… — театрально смахнул слезу, а потом шутливо, — ах да, не этим глазом, кажется, вот этот прослезился больше.

Грохот моего несчастного сердца оглушал, и я заметила, как Паркер скользнул по мне взглядом. Я так радовалась появлению Кая, что готова была сорваться с места в любой миг и повиснуть у него на шее.

— Как хорошо, что ты пришел! — холодно улыбнулась Бон, и от ее улыбки мне стало не по себе.

Они с Форбс будто знали, что Паркер заявится сюда.

Откинув сомнения, я вышла вперед и спросила:

— Кай, что ты тут делаешь? Почему… Зачем Джонни…

— Да не зацикливайся, — отмахнулся еретик. — Как будто он тебе нравился.

— Да, не нравился, — оттолкнув меня назад, выдала Беннет, и я краем глаза отметила, что Кэр куда-то запропастилась. — Но главное, что ты клюнул, и как тебе вот это?