Жест Лицедея
Шрифт:
«…уж постарайся ускорить решение с дурачком. Припугни его. Стрельни разок для лучшего разумения. Дай понять, что жизнь его и копейки не стоит. Если не придет на встречу, рассмотри способ его выкрасть. В их доме мало прислуги и нет охраны, значит несложно. Если потребуется, решим вопрос и с жандармами. С этой дрянью Ириной разговор не имеет смысла». И дальше следовала строка тщательно зачеркнутая, так, что слова разобрать невозможно.
Уж не про Ирину Львовну ли речь? И кто дурачок? Я?
Затянувшись сладким дымом, я выпустил струйку в сторону окна и задумался. Очень похоже, что в последней части письма, речь шла о нас, Разумовских. И пазлы как бы начинали складываться. Итак, связь Бабаша Гасана и старшего Троцкого — Григория Матвеевича очевидна. Надо ж, едва ли не интимная переписка. Странно
Письмецо датировано пятнадцатым июня и отправлено из Москвы, а стрелял мудило-Бабаш в меня семнадцатого — быстренько сориентировался. То, что письмо меньше чем за два дня долетело до Анталии из столицы, меня не смущало. Я уже знал: почта в Российской империи работает через магические порталы, и срочное сообщение доставляют адресату за несколько часов. Существует здесь даже нечто вроде ментального телеграфа или телефона, если желаете. Это когда в одной конторе маг принимает сообщение от клиента и передает его ментально другому магу в другом городе, а тот уже смысл сообщения записывает, даже рисует образы-картинки, если надо. И вуаля — тут же посыльный доставляет адресату.
Вот после осмысления последней части письма мне захотелось, чтобы Ирина и Наташа приехали поскорее. Нужно прояснить, общался ли сусел с каким-нибудь посторонними людьми в последние до моего вселения (вернее его трагического отравления мухоморами). Ведь кто-то донес ему предложение о какой-то встрече? Что-то происходило между ним и Бабашем или подосланными тем людьми? И, конечно, «мамочке» нужно показать письмо, может она увидит в нем больше полезной информации, чем я.
Да, кстати, кто такая Троцкая Светлана Григорьевна? Судя по отчеству, дочь главного нашего врага. Ведь тот магический глаз, наблюдавший за входом в наш особняк, принадлежал ей. Может она его заказывала в гильдии магов, а может, сама обладает магическими способностями. Мне захотелось найти больше информации о ней и старшем Троцком и, направляясь в столовую на завтрак, я попросил дворецкого собрать все возможные данные из газет, во множестве лежавших в шкафах на двух этажах.
Завтрак, конечно, же мне подала Лена. Она поставила передо мной овсяную кашу — такая дурацкая традиция, хотя вроде не в Лондоне живем — яичницу с беконом и румяно-обжаренными тостами, расстегай и чашечку восхитительного кофе. Сама она так улыбалась, так спело розовела, что мне хотелось ее съесть, точно сочный персик. И я бы это сделал прямо на огромном столе, если бы не чувствовал незримое присутствие ее тетушки.
— Лен… — я ее поманил пальчиком, и когда она наклонилась, поцеловал в губы. Затем прошептал: — Наверное, сегодня вечером мы не встретимся — мои приезжают, — я был уверен в верности информации от Весериуса.
— Я понимаю. Пойду на ночь к маме, скучаю за дочкой, — с едва заметной печалью сказала она.
— Ты можешь выполнить мою просьбу, — я отодвинул овсянку, не притронувшись к ней и разрезал кусочек бекона.
— Вы мне можете приказать, я все выполню, — она замерла в ожидании.
— Тогда приказываю, — я полез в карман и достал завалявшуюся там, примятую купюру в 20 рублей. — Купи что-нибудь своей маме и дочке.
— Но, Александр Петрович… — было воспротивилась она.
— Я так хочу. Не спорь с его сиятельством, — вложив в ладошку Лены купюру, я сжал ее пальчики.
После завтрака я, как всегда, занялся физическими упражнениями. Пробежку заменил плаванием, и в завершении истратил полчаса на отработку техник муай тай. Я не первый день
подумывал, приобрести что-то типа боксерской груши для тренировки акцентированных ударов, но, поскольку мы собирались в Москву, этот вопрос пришлось отложить. Да, кстати, я отжимаюсь уже 5-6 раз. Типа бодрый прогресс. Закончив с «физикой», я расположился в тени и настроился на точку входа в канал с Эфиром. До обеда оставалось около часа — нужно использовать время с максимальной пользой.Когда я понял, что магической энергией полон под завязку, открыл глаза и поддался любопытству: тык, тык, тык…
Уровень Здоровья 64
Физический Уровень 42
Ментальный Уровень 60
Богоугодность 33
Уровень Шарма 10
Магическая Энергия 633
Магические школы 4
Вот так, не такой уж я стремный лошарик! У меня шарм десятка! Всем ясно?! Я вообще становлюсь гламурным пацанчиком. Шутка, конечно, — не люблю всякий гламур и смазливость. Сейчас мои приедут, будут мне на шею вешаться. И она скорее всего не переломится, ведь чуть-чуть подкачался. Интересно, хватит у меня сил побороть Наташеньку? Как же хочется ее забороть, да так, чтобы в моей постели!..
Тут я вспомнил о поручении, данном Никифору Тимофеевичу. Перед обедом еще есть немного времени, и можно посмотреть, что он там нарыл. Подхватив полотенце, сохнувшее на солнце возле беседки, я направился в дом. А Тимофеевич нарыл три газеты и какой-то журнал. Даже не думал, что в этом мире существует относительно развитая полиграфия. Может то же следствие развития магических технологий? Конечно, журнальчик не глянцевый, иллюстрации далеки от совершенства, но так себе, вполне ничего, примерно на уровне того, что шлепали у нас в середине прошлого века. В газетах я не нашел ничего интересного: несколько кислых статеек о ткацкой мануфактуре Троцких, светском рауте в их имении в Подмосковье, покупке кофейных плантаций в нашей колонии в Пуэрто Рико. А вот журнал… Имелась там статья «Ей завидует сама Диана». Оказывается, богиня-охотница пантеона богов Римской империи, должна завидовать Светлане Троцкой. На развороте журнала ее портрет, выполненный с фотографической точностью: девушка лет двадцати пяти — двадцати семи верхом на белой лошади с охотничьим ружьем, а на земле убитый олень с роскошными ветвистыми рогами. Как только я увидел эту охотницу, так у меня сердце замерло и колом встал член! Редкая красотка! Сама валькирия! Светлые длинные волосы волной, яркие глаза цвета морской волны! Какая аппетитная грудь проступает под бархатом охотничьего костюма. Бог мой, Перун, дай мне шанс подержаться за эту грудь! Желательно голую! Я закрыл глаза и представил, что можно было бы сделать с ее губами… Все, тормоза! Не надо туда погружаться сейчас! Этот журнал срочно идет в мою комнату и будет жить под подушкой.
Когда я уже почти поднялся по лестнице, в открытые окна послышался звук подъехавшей кареты, затем голоса. Мои приехали. Решил быстренько положить журнал на отведенное ему место и спуститься, чтобы встретить Наташу с «мамой». Скучал по ним в самом деле. Знакомы-то всего ничего, а на сердце по семье тоска. Наверное, здесь как-то замешана память в теле сусла. Без шуток, они для меня теперь — семья. Очень необычная, с редкими в своих странностях отношениями. Но разве не мы сами определяем, что есть для нас семья? Не думаю, что моя семья чем-то хуже, чем итальянская la familia. Кстати, у каждого в нашей семье кое-что имеется под подушкой. Этакий атрибут новых Разумовских, открывающий для каждого из нас вечерами свои горизонты. Вот теперь он есть и у меня. Теперь я полноправный член семьи, сразу в нескольких важных смыслах.
Когда я сбежал по лестнице, двое молодых мужчин поднимали вещи Наташи и Ирины Львовны наверх. Первой вошла в дом сестренка. Ирина о чем-то говорила у кареты с грузным мужчиной, в черном камзоле.
— Рад видеть, дорогая, — я обнял ее и поцеловал в губы раньше, чем она успела опомниться.
— Ну ты дурак! — усмехнулась она, и поверьте, сделала это совсем беззлобно. Было искушение прямо сейчас пустить ее через меню, посмотреть, что у сестренки на душе.
— Боишься, что мама увидит? — подначал я ее, отходя к лестнице.