Жест Лицедея

— Нет, — она мотнула головой. — Все, на сегодня хватит.

— Наташ, ну, пожалуйста. Ты меня завела, — я положил ее ладошку, на свой твердый точно камень отросток. — И я тебя завел. Зачем останавливаться?

— Нет, я сказала! — она сжала мой отросток, топыривший брюки. Затем взяла мою руку, разглядывая мокрые от ее соков пальцы. — Оближи этот палец!

Самый влажный средний палец она приблизила к моим губам.

— С ума сошла? — я оторопел.

— Давай! Делай, как я сказала! — она подтолкнула мою руку.

— Что за это я получу? — я не испытывал отвращения к ее сокам, но быть безвольной игрушкой тоже не хотелось. Тем более в таких интимных глупостях.

— Ты мне должен желание. Забыл? Так что давай, соси этот палец, — настояла она и добавила. — И тогда я скажу, что будет завтра.

— Ну ты чертовка! Ты была ведьмой в прошлой жизни. Знаешь об этом? — я это говорил будто шутку, но была интересна ее реакция. Палец я все-таки лизнул.

— Я и сейчас ведьма, — отозвалась она, внимательно наблюдая, как мой палец исчезает в моем же рту. — Тебе нравится мой вкус?

Что мне ей сказать? Что я хочу ее трахнуть, как никогда прежде не хотел никого? Сказать, что мой член сейчас лопнет?

— Я люблю тебя, — сказал я, уверенный, что эти слова она желает слышать еще больше.

— Конечно, ты же мой Лаврик, — она рассмеялась. — Ладно, я согласна выпить еще несколько глотков вина. Открывай шипучее.

— Ты не сказала, что будет завтра, — напомнил я, подходя к шкафу.

— Завтра… Завтра последний день перед тем, как я улечу в Петербург. Разве ты не знал? — она устроилась в кресле, прекрасно понимая, что я ожидал иного ответа.

Отчего иногда мне хочется ее придушить? Два желания борются во мне в острые моменты нашего общения: трахнуть ее, да так что бы орала от ощущения моего внушительного члена; и придушить, чтобы билась подо мной и увещала, что больше никогда не будет так издеваться. Возможно эти желания не совсем мои, а память сусла, тайком живущая в этом теле. Душить я ее не стал, а лишь исполнил очередную прихоть ведьмы: откупорил бутылку «Розовых губ».

— Чего ты приуныл? — она взяла бокал и моих рук, шипящий пузырьками газа.

— Хочется, чтобы ты относилась ко мне так же хорошо, как я к тебе, — отозвался я.

— Я к тебе очень хорошо отношусь. Я тебя даже ни разу не дернула ухо, — она рассмеялась звонко, так, что даже мне пришлось улыбнуться.

— Скоро я тебя порадую кое-чем. Пока думаю, как лучше это устроить, — она отпила несколько глотков, и соблазнительно облизнула губы.

— Порадуешь сегодня? — с надежной спросил я.

— Завтра. Завтра мама едет на вечеринку к Лапину. А мы проведем ритуал. Даже не спрашивай — сейчас я не скажу какой, — она предостерегающе вытянула палец в мою сторону. — Он тебе он точно понравится.

— Вот ты сучка-искусительница, — я сел на подлокотник ее кресла. — До завтра долго ждать. Останься на ночь у меня?

— Конечно же нет. Мама может зайти ко мне перед сном. И я не собираюсь спать с тобой, — она покосилась на меня и добавила: — Даже не думай, Лаврик! Подумай лучше о том, где купить завтра хорошие свечи. В общем сходи на рынок или по лавкам пройдись. Нужно штук пятнадцать. Средних или больших. И еще… — она задумалась, отпивая игристое вино. — Уголь. Кусочек древесного угля. Собачью шерсть… Ладно, ее пока не надо.

Она допила вино и встала с кресла:

— Все, я пойду. По коридору, кажется, мама ходит.

— Ты должна поцеловать братика перед сном, — я поймал ее руку.

— Черт с тобой, — усмехнулась она, поворачиваясь ко мне. — Только смотри, чтобы твои штаники не лопнули.

Я обхватил ее, прижав к себе и впившись в сочные губки. В этот раз мы целовались долго, так что я успел помять ее задницу и почувствовать вкус ее сладкого ротика сполна.

Ритуал ритуалом, но завтра я ее должен трахнуть!

Глава 12. Ритуал на крови

Сразу после обеда я поспешил на Николаевскую. В Анталии имелось несколько неплохих рынков, и даже наша Приморская улица за портом превращалась в бульвар с магазинчиками, богатыми лавками. Но я пристрастился ходить на Николаевскую. Наверное потому, что, как всегда, спешил. На неторопливое ознакомление с чем-то новым у меня не хватало времени. А сегодня в сторону Николаевской толкали такие мысли: «Нагонит ли меня снова повозка с Бабашем Гасаном? Если да, то значит у него осталась еще какая-то возможность слежки за нашим домом или он быстро восстановил «Свидетеля». Интересно это проверить».

Ирина Львовна, как узнала, что я собрался в город на прогулку, отговаривала меня. Так приятно, что эта милейшая женщина всей душой переживает о моей тушке. Увещала, мол, а вдруг этот Бабаш, а вдруг еще кто-то как-то… Когда поняла, что юный граф тверд в намерениях, предложила дать мне в телохранители одного из двух мужиков Лапина. Они дежурили под лестницей в укромном уголке. Кстати, неплохо вооружены эти суровые черти. Я, разумеется, отказался. И дальше… Внимание! У меня случился самый дорогой поцелуй в моей жизни. Я поцеловал Ирину как бы в благодарность за трогательную заботу, а она тут же изъяла у дворецкого триста рублей и вручила мне, так сказать, на мелкие расходы. Что ж, спасибо, «мама», с меня обязательно букет роз! Цветы как повод еще раз попробовать вкус твоей щечки и не обойти губы. Уходя, я тихонько сунул «маме» заготовку «Я Хороший». Но это же правда! Я в самом деле хороший и хочу, чтобы она осознала это как можно глубже. Как-то пошло звучит последняя мысль. Но уже сказал.

Пошел я, покуривая по пути сигарету и прислушиваясь к звукам позади. Интересовали исключительно приближающиеся повозки. Телеги громыхали громче, и Бабаш — не дрова, чтобы ожидать его там. За все время пути до поворота на бульвар меня обогнало шесть экипажей, но признаков преследователя не было. Значит, я основательно разрушил систему слежки Троцких. Оставался вопрос, почему прошлый раз Бабаш проехал мимо меня, не попытался начать разговор, если он надеялся на встречу и какое-то общение со мной? На ум приходил пока лишь один ответ: место встречи, назначенное им, находилось где-то дальше поворота на Николаевскую. Когда он понимал, что сусел свернул налево и не собирается играть в его игры, тогда он попытался действовать по письменной инструкции Троцкого. Первый раз устроил пальбу в цирюльне — эффектно, надо признать. Реальный сусел, наверное, обосрался бы в самом прямом смысле. Это мне было почти похрен. Ведь человека умершего день назад очень сложно напугать угрозой новой смерти. Интересно, как он собирался взбодрить меня во второй раз, когда общению помешал мой «Пес»?

Все. Я иду по бульвару — нет Бабаша, можно разжать булочки. Моя интуиция говорит, что все вокруг тихо-мирно, и я нахрен никому не нужен. Даже обидно как-то. Хоть самому в гости к Кулиеву отправляйся. А что, не слишком скверная мысль. Прийти, держа наготове «Щит Ахилла» в одной руке, «Привет от Теслы» в другой и спросить:

— Товарищ Бабаш, мухоморами взгреешь? Вкусные были — сожрал уже.

Вот что он мне скажет? Наверное, попытается набить лицо. А может ради пользы дела — их дела с Троцким — уймет обиду за жандармерию и начнет здравый разговор, мол, подонок лопоухий, чего на стрелку не приходишь? Ведь пока есть непонятки с этой стрелкой, я не могу разуметь, что Троцким от меня нужно. Не просто же так Бабаш сусла баловал мухоморами. Ну не грибник он явно, и Анталийская волость вряд ли богата мухоморами. Да, очень неплохо было бы заглянуть к нему в гости с тонкого плана. Но это пока мечты. Уж в какую задницу (я без намека на Леночкины страдания) я попал прошлый раз, такого повторять не хочется.