Жестокие наследники

— Я обещала владельцу, что пообщаюсь с ним после моего свидания с Джошем.

Ноздри Римо раздулись. Я прекрасно понимала, что он думает обо мне гадости и, возможно, распространяет новые слухи о распущенных нравах и недостатках принцессы. Ничто так не нравилось мелкому тирану, как очернение моего доброго имени.

Раньше мне было плевать, но теперь уже нет. Или, по крайней мере, мне было уже не совсем плевать.

— И меня зовут Амара. Используй моё имя.

Он ухмыльнулся.

— Ты всегда будешь для меня Трифектой.

— Технически, Трифекта ошибочно, поскольку я ещё наполовину человек.

— Я в курсе, но Квадфекта не так приятно произносится.

Я остановилась так внезапно, что Римо оказался почти в метре от меня. Понизив голос, чтобы не услышали три лусионаги, следовавшие за нами, я сказала:

— Я бы хотела, чтобы Нима не останавливалась на твоей бабушке; я бы хотела, чтобы она уничтожила вас всех до единого.

Римо сжал губы, а на виске, под родимым пятном в форме малины, запульсировала вена.

Я почти чувствовала себя виноватой, но Фэрроу — Грегор, Фейт, Римо и даже его младший брат Карсин — все были полны ненависти и интриганы. То семейство, которое считало, что им причитается корона, и которое, как я подозревала, однажды попытается её украсть. Не то, чтобы я им позволю.

Я вызвала свою пыль, окуталась ею, чтобы люди поверили, что они смотрят на стаю голубей, затем оттолкнулась от тротуара и пролетела над проходящим магнитным поездом. Долетев до светофора, я прижала ладонь к зелёной лампочке. Печать на моём запястье — розочка — вспыхнула, а затем моё тело засосало полностью и выплюнуло в Неверру.

ГЛАВА 2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВСТРЕЧА

Я вышла из тёмного, желеобразного туннеля в Ущелье Порталов, расположенного в самом сердце Неверры, между лесом калимборов, деревьями такими густыми и высокими, что их кроны, казалось, целовали пурпурное небо, и Розовым морем, которое ночью напоминало зеркало сливового оттенка и отливало розовым золотом в свете дня.

Когда рыжие волосы начали подниматься из тонкого диска под моими ботинками, я спрыгнула с диска и зависла в воздухе, ожидая, когда Римо скажет мне, где состоится встреча. Был ли мой отец в калимборе, где размещалась Дусиба, или в парящем дворце, который он построил над Розовым морем из листьев волитора и камня, добытого у Пяти, серых утесов, которые окружали Долину Охотников?

После Калиго Диаса — Дня тумана — племя Негонгвы наконец-то было приглашено поселиться в Неверре. Охотники, вместе со своими бестелесными Неблагими собратьями (большинство из них с тех пор приняли человеческий облик, но старшие предпочли остаться призраками, не желая ограничивать свои души нелетающими, стареющими телами), решили жить в долине.

Джия и её брат-близнец Сук жили там со своими родителями в роскошном каменном вигваме. Я оставалась у них ночевать, когда могла, не столько потому, что мне не нравился мой коттедж на море, сколько потому, что мои двоюродные родственники были моими лучшими друзьями.

Моими единственными друзьями.

Римо спрыгнул с портала. Его униформа лусионаги, чёрный комбинезон, сделанный из ткани с лазеронепроницаемым покрытием, облегала его крепкое тело.

— Где мой отец?

— В Дусибе, — тон Римо был таким же холодным, как и выражение его лица.

Когда три лусионаги выскочили из портала в форме золотых светлячков, я полетела к основанию огромного дерева, на котором когда-то располагалась любимая кондитерская Нини Лили. Иба реквизировал первые пять этажей калимбора после того, как дворец Вудов соскользнул из тумана и разлетелся на большие куски розового кварца и глыбы камня, покрытого мхом.

Остатки наследия моего дедушки Лайнуса были перенесены в центр калимборского леса и стали игровой площадкой для юных фейри. Ребёнком я проводила целые дни, перепрыгивая с одного разрушенного куска кварца на другой с Джией и Суком. Мы притворялись, что колючие микосы и ядовитые капрасы скользят по мшистому пространству между ними.

До Года Полёта, года, когда Благие осваивали, как управлять своим огнём, наша игра была особенно весёлой, потому что я всё ещё могла падать. К сожалению, мой Год Полёта закончился рано. Сразу после того, как мне исполнилось четыре, я поскользнулась, но не упала, а вместо этого залевитировала. Мои друзья разинули рты, а потом сказали мне, что мне больше нельзя с ними играть. В тот вечер Нима и Иба созвали всю семью и усадили нас всех за стол. Наши четверо родителей напомнили нам, что у всех нас разные способности, но в глубине души мы все одинаковы — все мы фейри.

Несмотря на то, что Джия и Сук извинились, их остракизм усилился, когда мои родители устроили огромный банкет в честь моего достижения. Иба особенно гордился, потому что большинство Благих научились летать в пять лет, и их нужно было учить. Я научилась этому без чьей-либо помощи на целый год раньше.

Моим двоюродным брату и сестре потребовалось несколько дней, чтобы прийти ко мне и признаться, что они ревновали, и скучали по мне на игровой площадке. Они причинили мне боль, но я простила их, потому что была не из тех, кто держит обиду. Кроме, как к Фэрроу. Я затаила огромную обиду на эту семью за то, что они запятнали имя Нимы своими ложными обвинениями.

Приземлившись на покрытую мхом землю, я заправила прядь чёрных волос за уши и оглянулась. И, конечно, объект моей обиды приземлился рядом со мной.

— Ты собираешься преследовать меня всю дорогу?

Сжав губы так же плотно, как и плечи, он указал на тёмный вход у основания калимбора.

— Мне было приказано доставить тебя к твоему отцу.

— Я не посылка.

Он прищурил свои золотые глаза. Я попыталась вспомнить, какого они были цвета до того, как он стал лусионагой, но не смогла. О, нет, подождите. Ядовито-зеленого. Именно так я описала их Джии в тот день, когда мы смотрели, как Римо и его друзья играют в флотбол, благую версию баскетбола — сетки были сделаны из парящих листьев волитора, но мяч был сделан человеком, и когда он падал, он падал быстро. Игроки потратили больше времени на пикирование после этого, чем на то, чтобы набрать очки.

Я отвернулась от его ядовитого взгляда и спешно направилась к гигантскому дереву, окаймлённому серебристым звёздным светом. Пока я шла, хлюпая ботинками по мху, а покачивающиеся над головой фейские огни освещали дорожку, ведущую в дом совета, я задавалась вопросом, от чего была такая срочность. Нужно ли было Ибе инструктировать меня до того, как я встречусь с нашими знаменитыми гостями? Я уже хорошо разбиралась в королевских манерах благодаря урокам этикета, которым меня обучали с тех пор, как я покинула материнскую утробу. Единственным плюсом этих занятий было то, что Джии и Суку приходилось ходить на них со мной, так что, когда нам было скучно, по крайней мере, нам было скучно вместе.

Не то, чтобы нам когда-либо было скучно долго находиться рядом с Суком.

В ту минуту, когда я вошла в Дусибу, Грегор, Сайлас и мой отец погрузились в тишину. Любопытно, что они были единственными присутствующими. Обычно там был представитель от каждой фракции фейри, но, очевидно, это не было делом Неверриан… это было дело Амары. Я подняла взгляд, чтобы убедиться, что в зале больше никого нет, но ни один лусионага не парил рядом. Мой взгляд зацепился за фреску с золотым ободком на высоте пяти этажей от того места, где я стояла. Я принялась изучать каждый лист в поисках того, который описал Джош, но потом вспомнила, что я не одна, и, уставившись в потолок, вызову удивление тех, интерес которых я определенно не хотела привлекать. Я перевела взгляд обратно на своего отца, на венок из листьев, мерцающий на его зачёсанных назад золотисто-светлых волосах. Мне достались волосы Нимы и большая часть её черт, но мои глаза были полностью от Ибы, песочно-голубые с бирюзовым оттенком.