Жестокие наследники

— Они придут за мной и Римо, Круз. И когда они придут за нами, ты наконец-то будешь свободен.

Он сжал губы в тонкую линию. Резко кивнув, он отвернулся и направился к мёртвой кошке.

— Надежда — опасное чувство, которое опасно питать в этом месте, Амара, — крикнул он через плечо. — Опасно, но жизненно необходимо. Надежда сохранила мне жизнь, но она также и принесла мне больше всего боли.

Моё сердце потянулось к нему. Десятилетия заточения в этом месте… Я огляделась: на качающиеся голубые деревья, сахарно-белое небо, стены из сланцевых скал. Из всех миров этот казался наименее ужасным, но он оставался клеткой.

Когда он опустился на колени рядом с грудой пурпурно-золотого меха, я услышала шум разбивающейся воды. Мне потребовалось некоторое время, чтобы добраться до пляжа, и достаточно поразмышляла о Крузе, Римо, Грегоре и этой сверхъестественной тюрьме. Я обижалась на Джоша за то, что он заставил меня попасть внутрь, но не больше. Теперь я благодарила его за то, каким необыкновенным было это путешествие.

Всё ещё было таким.

Я представила себе лицо Ибы, когда он увидит Круза. Представила себе Нини и Ниму тоже. Все они будут вне себя от радости. Я всё ещё представляла себе воссоединение, когда наткнулась на Куинна и Киру, присевших на корточки рядом с поверженным тигри. Они вспарывали ему брюхо наконечниками своих копий и бросали кусочки розового мяса на разложенные большие листья. Запах свежей крови и влажного меха вырвал меня из задумчивости и вернул в тусклую реальность, от которой нас ещё предстояло спасти.

Кира откинула назад свои дреды, окрасив белокурые пряди в красный цвет.

— Пришла помочь нам выпотрошить тигра, принцесса?

Я стиснула зубы, но не от запаха или вида, а от ярлыка, на котором она настаивала, и от её унизительного тона.

— Я помогу, но сначала мне нужно поговорить с Римо. Вы знаете, куда он пошёл?

Кира пристально посмотрела на меня, а затем склонила голову в сторону водопада.

— Проплывал вон там некоторое время назад. Выглядел не слишком счастливым, — когда я ступила в прозрачную воду, она спросила: — Как прошло твоё маленькое воссоединение с неверрианским героем?

Я не пропустила мимо ушей её намёк.

— Было здорово, спасибо, что спросила.

Куинн бросил на меня враждебный взгляд, но я нырнула под волнующийся прибой и оставалась под водой, пока не миновала грохочущую линию пены. Когда я вынырнула, то обнаружила, что нахожусь в маленькой пещере. Хотя сквозь водяную завесу проникало мало света, я уловила вспышку рыжего в тёмном углублении. По тому, как Римо прислонился к скале, раскинув руки по обе стороны от себя, я заключила, что он нашёл выступ, на который можно сесть.

Я плыла к нему, пока не почувствовала под ногами каменистое дно пещеры. Вода покрыла рябью мои плечи, а затем и грудь. Земля вздулась под моими сапогами. Он не произнёс ни единого слова, просто смотрел своими жёсткими изумрудными глазами, словно пытался отпугнуть меня.

Как только вода дошла мне до пояса, он спросил:

— Он такой, каким ты его себе представляла?

Он ревновал? Поскольку я вела себя так по-детски, я ответила:

— И даже больше.

Его заострённая челюсть стала такой же острой, как мачете Куинна.

— Почему ты сказал ему, что я твоя невеста?

— Потому что так и есть, — его голос был тихим, но эхом разносился вокруг нас.

— Значит, ты сказал это не потому, что хотел, чтобы он знал, что я не свободна?

Я играла с мужчиной, который, возможно, и не был таким смертоносным, как тигри, но который мог причинить мне такую же боль. Особенно теперь, когда я была у него в долгу.

Он издал какой-то мрачный звук.

— Как ты и сказала, принсиса, наш союз организован.

Я была так близко к нему, что его коленные чашечки касались моих бёдер. Он резко расставил ноги.

— Значит, ты не против, если мы с ним будем жить в одной пещере?

Казалось, он погрузился в ещё большее количество теней.

— Я тебе не сторож.

— Нет, но ты мой жених.

— Как будто это что-то значит для тебя.

— Ты знаешь, — я подошла к нему на шаг ближе, что заставило его запрокинуть голову. — Это ничего не значило для меня до того, как мы попали сюда, но теперь, когда я узнала Римо под униформой и злобой, я поняла, что этот действительно что-то значит для меня.

Я сделала ещё один шаг и врезалась в каменную скамью.

— Я понимаю, что это так много значит, что мысль о том, что ты останешься со мной из-за магической клятвы, причиняет боль.

Несмотря на то, что мне хотелось положить руки ему на плечи, я опустила ладони над водой.

— Римо, если твои единственные причины остаться со мной это долг и магия, пожалуйста, будь честен и скажи мне об этом сейчас.

— Или что? Ты съезжаешься с Крузом Вегой?

Я покачала головой из-за его мстительности, и шаг, который я ранее сделала вперёд, я сделала назад. Как бы мне хотелось тоже забрать своё заявление обратно. Я чувствовала себя более незащищённой, чем тогда, когда он вошёл в ванную гостиницы.

— Я не такая. Но, возможно, ты до сих пор не понял, кто я под короной и чешуей.

Я начала поворачиваться, когда его колени сомкнулись вокруг моих ног, поймав их в ловушку.

— Я знаю, кто ты такая. Ты та девушка, которая сводит меня с ума, чёрт возьми. Которая сводила меня с ума на протяжении многих лет.

Я искоса посмотрела на него, и хотя я больше не качала головой, я всё ещё была расстроена.

— Которая, я надеюсь, будет сводить меня с ума, пока я не превращусь в сорняк.

Я тихонько фыркнула.

— Сорняк…

— Да. Сорняк, — он обхватил меня руками за талию и притянул ближе. — Из тех, от которых невозможно избавиться. Тот сорт, который вырастет среди твоих адаманов.

Это, несомненно, было самое странное признание в любви, которое кто-либо когда-либо произносил, но будь я проклята, если оно меня не растопило.

— С чего ты взял, что я превращусь в стеклянный цветок? Всё дело в моём остром уме и ещё более остром язычке?

Его глаза плясали, отнюдь не от подёрнутой рябью поверхности воды, окружающей нас.

— У тебя, и правда, острый ум и язычок, Амара Вуд, но на самом деле я сказал это, потому что это мой любимый цветок.

Желе. Я превращалась в желе. Удивительно, что у него всё ещё оставалось что-то твердое, за что можно было ухватиться.

Я убрала прядь рыжих волос с его лба.

— Ещё долгое время не превращайся в сорняки или адаманы, хорошо?