Жестокий поцелуй

Я чувствую, как она сжимается вокруг меня, содрогаясь, ее ногти впиваются в мои плечи, когда ее голова откидывается назад.

— Найл…Найл! — Она выкрикивает мое имя, ее бедра прижимаются к моим бедрам, грудь к моей груди, запах секса и теплой плоти наполняет комнату, когда я чувствую, как она распадается на части вокруг меня, и я больше не могу этого выносить.

В этот момент изысканного наслаждения я не могу думать. Я не могу принять рациональное решение. Все, что я могу сделать, это вонзиться в нее как можно глубже, следуя извечному инстинктивному стремлению наполнить ее, трахнуть ее, отдать ей каждую каплю моей спермы, когда она вырывается из меня, мой член пульсирует от самого интенсивного оргазма, который я испытывал за многие годы… возможно, за всю мою гребаную жизнь.

Я выдыхаю ее имя, когда вхожу в нее, все мысли о том, чтобы выйти, вылетают у меня из головы, звук приглушается, когда я целую ее крепко и глубоко. Наши тела выгибаются вместе, напрягаясь, стремясь к большему удовольствию, и я теряюсь в нем.

Я теряюсь в ней, тону, и в этот момент…

Я, блядь, никогда не хочу выныривать, чтобы глотнуть воздуха.

12

ИЗАБЕЛЛА

Когда я прихожу в себя, я лежу под Найлом, потная и задыхающаяся, каждый дюйм моего тела все еще вибрирует от удовольствия, о котором я и не подозревала, что это возможно. Его губы все еще касаются моих, бедра покачиваются, когда его член пульсирует внутри меня, по мне разливается теплое тепло. Когда я прихожу в себя, я осознаю дюжину странных ощущений: сырую полноту члена Найла внутри меня, липкость на моих бедрах и болезненность между ног. И самое главное, чувство радостного возбуждения от победы.

Дело сделано. Я больше не девственница. Я отдала ее мужчине, которого выбрала сама, мужчине, который превратил это в опыт, превосходящий мои самые смелые фантазии, и каждая частичка этого была совершеннее, чем я могла надеяться. Это было похоже на что-то из области фантастики, его рот между моих ног, я прижатая к двери, страстное падение на ковер, то, как он снова упал в мои объятия, когда я сказала ему “да” и поцеловала его. Секс… да, это было больно, но и ощущения были потрясающие, и Найл знал, как снова вытянуть из меня это удовольствие, хотя я и не была уверена, возможно ли это.

Найл, наконец, отстраняется от меня, убирая с лица свои растрепанные, влажные черные волосы, и лениво улыбается мне, опираясь на локти. Я чувствую, как его член выскальзывает из меня, странный прилив тепла окутывает меня, и я смотрю на его точеное, великолепное лицо, пытаясь сориентироваться.

— Что теперь? — Шепчу я, гадая, собирается ли он попросить меня уйти. В этом был бы смысл, в конце концов, предполагалось, что это будет всего лишь перепихон. Роман на одну ночь. Но часть меня хочет, чтобы это продолжалось всю ночь или, по крайней мере, столько, сколько я смогу продержаться, не нарываясь на неприятности. Мне все еще нужно тайком вернуться домой.

— Ну… — Найл, кажется, раздумывает. — Мы могли бы принять душ. А после этого… кто знает?

Душ. Почему-то мысль об этом кажется ужасно интимной из-за того, кем мы являемся друг для друга, но разве может быть что-то более интимное, чем то, что мы только что сделали? Секунду назад он был буквально внутри меня, а я сомневаюсь в душе?

Я киваю, борясь со странным приливом эмоций в груди, смешанным с ощутимым облегчением. Это нормально, говорю я себе. Ты только что совершила нечто грандиозное. Но я не могу позволить Найлу увидеть. В лучшем случае, он был бы встревожен моим внезапным всплеском эмоций, а в худшем, выяснил бы, что несколько минут назад я была девственницей. Я не хочу, чтобы он знал, поэтому я сдерживаю чувства, душащие мое горло, вместо этого приклеиваю улыбку к губам.

Поможешь мне подняться? — Тихо говорю я, и Найл делает именно это, беря меня за руку и помогая нам обоим подняться с ковра. Одной рукой он подхватывает мое красное платье, вешает его на спинку стула, прежде чем нежно притянуть меня в свои объятия.

— Ты действительно самая красивая женщина, которую я когда-либо имел удовольствие знать, Габриэла, — бормочет он, его пальцы пробегают по моим волосам и скользят вниз, чтобы обхватить мой подбородок.

Изабелла. Желание назвать ему мое настоящее имя опасно сильно, но я знаю, что это нельзя. Сейчас, больше, чем когда-либо после того, как мы переспали, я не могу показать, что каким-либо образом обманула его. Это вызвало бы вопросы о том, в чем еще я могла быть неправдива, например, о своем опыте или о том, что я принимаю таблетки.

Его пальцы переплетаются с моими, когда он ведет меня в маленькую ванную рядом со спальней. Ничего особенного, просто гранитная столешница пустынного оттенка с раковиной и шкафчиком, унитаз и белый коврик перед душевой кабиной со стеклянной дверью, а на стене висят белые полотенца. Найл на мгновение отворачивается от меня, чтобы включить горячую воду, и я хорошенько рассматриваю его задницу, круглую и упругую, явно такую же мускулистую, как и все остальное в нем, переходящую в сильные бедра. Я мельком вижу его член, теперь мягкий и менее угрожающий, покачивающийся между этих бедер, когда он двигается, его тело гибкое, как у пантеры.

У меня никогда раньше не было возможности так внимательно рассмотреть мужчину, и уж точно не такого красивого, как Найл. Все в нем, от точеных черт лица до крепкого тела, черных волос и темно-синих глаз, кажется, создано для того, чтобы заставить женщину упасть в обморок. Я рада, что это был он, снова думаю я, когда он отступает назад, чтобы первой впустить меня в душ. Кто бы ни пришел позже, за кого бы я ни вышла замуж, у меня всегда будет эта ночь, которую я буду прижимать к груди, и вспоминать в самые темные моменты ночи, когда жизнь покажется слишком тяжелой, чтобы ее вынести. Я буду знать, что когда-то давным-давно я была достаточно храбра, чтобы протянуть руку и сделать один выбор, только раз, для себя.

— Боже, мокрая, ты еще красивее, — рычит Найл, когда я опускаю голову под воду, позволяя волосам отяжелеть и прилипнуть к черепу и шее. Его руки скользят по моей талии, большие пальцы прижимаются к ребрам, когда я чувствую, как его глаза обшаривают меня, даже когда мои закрыты. — Позволь мне поцеловать тебя еще раз, девочка.

Его рука уже на моей пояснице, когда он бормочет это, притягивая меня к себе, и я с удовольствием приподнимаю подбородок, желая, чтобы его губы коснулись моих. Я хочу от него большего, всего его, и ощущение его влажной кожи, скользящей по моей в жарком потоке душа, это еще одно новое ощущение, которое заставляет меня жаждать большего. Я провожу руками по его груди, вниз по рельефу пресса, прослеживаю его тазовые кости, когда чувствую, как его член снова начинает подниматься у моего бедра, и Найл стонет.

— Так мы никогда не помоемся, девочка, — говорит он со смехом, одной рукой обхватывая мою ягодицу. — Повернись, — дразняще приказывает он, легонько шлепая по ней. — Я помогу привести нас обоих в порядок, прежде чем мы снова станем потными и грязными.

От звука его голоса со странным акцентом, бормочущего эти слова, от его грубой резкости по моей коже пробегают мурашки. Я послушно поворачиваюсь и чувствую, как он придвигается ближе ко мне, его твердый член касается моей задницы, когда он начинает водить мыльной тряпкой по моей коже. Он выжимает горячую воду и намыливает по ходу дела, поднимая ее выше, чтобы скользить слегка шершавой тканью по моим грудям, обхватывая их при этом. Я издаю стон, выгибаясь назад навстречу ему.

— Такая жадная. — Теплое дыхание Найла касается моего уха, когда он опускает руку мне между ног, мыльная ткань касается моих бедер. То, как он купает меня, почему-то кажется сексуальным и интимным, грязным и заботливым одновременно. Это вызывает что-то странное и теплое в моей груди, почти боль, но странное чувство почти сразу же сменяется приливом желания, когда его пальцы скользят у меня между ног, задевая мой клитор.

— О! — Я задыхаюсь, мои бедра слегка раздвигаются, когда он дразнит чувствительную плоть, проводя по ней кончиками пальцев, словно бренча на инструменте, пока его рука не возвращается назад, чтобы обвести мое отверстие. — О, Найл…