Жестокий роман

И начинаю молиться. Просто читаю «Отче наш».

Возможно, не самый логичный подход для человека науки. Однако в молитвах заключена мудрость многих поколений. Нечто вроде мантры. То, что помогает обрести уверенность, расслабиться, унять ужас. Хотя бы на время.

Я не настолько хорошо бегаю. На дерево взобраться не успею. Это стоило провернуть раньше. Впрочем, если псы отойдут, то еще есть шанс…

Что-то утыкается в мою ладонь. Влажное. Шершавое. Скользит по коже. Довольно нежно, отнюдь не угрожающе.

Я открываю глаза. Взор затуманен. Шмыгаю носом. Шумно втягиваю воздух. С трудом осознаю реальность.

Один пес вылизывает мою ладонь. Остальные держаться поодаль.

Это вожак? Если он хорошо расположен, сумею бежать. Задержусь, но вполне успею. В любом случае, вряд ли зверь желает меня сожрать. Может, позже.

Нужно быть осторожной. Очень осторожной. Сейчас нельзя…

— Теперь вижу, чем ты кобелей берешь, — хриплый голос впивается в плоть точно лезвие ножа. — Падаешь на колени. Играешь в покорность. Зверь и не замечает, как руки лизать начинает.

Марат хватает меня за волосы. Отдает псам команду на неизвестном языке, грубо и отрывисто. Те моментально разбегаются.

— А чего ты ждал? — бросаю яростно. — Выкрал. Закрыл тут. Думал, буду послушной шлюхой? Обслужу по полной и с радостью сдохну?

Он ничего не отвечает, не произносит ни единого слова. Просто забрасывает на плечо и относит обратно в дом. Возвращает в пекло.

Глава 26

Тьма обступает со всех сторон. Окружает тягучей пеленой, обвивается вокруг горла, опутывает тело ледяной паутиной. Обрушивается вязким мороком.

Даже закричать не могу. Вопль забивается в горле точно ржавый гвоздь.

Господи. Боже мой.

Теперь бесполезно шептать про себя «Отче наш», верить и надеяться на чудо, взывать к небесам.

Никто не услышит. Не поможет, не спасет. Некому.

Черт несет меня на собственных плечах. Нет. Не черт. Сам Дьявол. Сатана. Иначе его не назвать. Только так.

Темная сила. Мрачная стихия. Дикая. Неистовая. Неукротимая.

Что я натворила? Что пробудила?

Пытаюсь отыскать выход. Напрасно. Бежать не суждено. Не сейчас. Не сегодня. Никогда. Единственный шанс утрачен. Навечно. Придется смириться.

— Марат, — выдаю я. — Прошу. Пожалуйста.

Сама не представляю, о чем умоляю. Просто возникает потребность услышать звук своего голоса, убедиться, что еще дышу, живу, существую. Пусть даже парализована утробным ужасом, скованна льдистыми цепями страха.

Мой палач открывает дверь. Рывком. Проходит внутрь. Захлопывает ногой. С громовым грохотом.

Содрогаюсь, будто удар проходит прямо по мне.

— Я знаю, как вернуть свет, — пробую разорвать тишину. — Я могу решить проблему с электричеством.

Это блеф. Чистейший. Понятия не имею, как работает тот хитрый прибор. Но, если заинтересую, поймаю на удочку, то появится мизерный шанс отсрочить расплату.

Да. Точно. Именно на такой тактике и стоит сосредоточиться. Выиграть хоть пару минут, а при определенном везении даже несколько часов. Дать ему возможность остыть, слегка успокоиться, поумерить ярость.

Вот только моя реплика остается без внимания.

Марату глубоко наплевать, будет свет или нет. Никакой реакции он не проявляет, отлично продвигается в кромешной темноте. Не оступается ни разу. Он знает здесь каждый угол. Без проблем поднимается по лестнице все выше и выше.

Третий этаж.

Я не успела тут побывать, не исследовала данную территорию. Впрочем, есть ли теперь разница? Уже не важно. Ничего не важно. Вообще.

Думай. Пожалуйста, не сдавайся, не отступай. Даже с теми проклятыми псами удавалось соображать гораздо лучше.

Коридор. Кажется. Наверное. Черт. Ничегошеньки не различаю.

Гулкое эхо шагов. Тошнота подкатывает к горлу мучительной волной. Голова наливается свинцом, раскалывается от кипучей боли.

Положение вверх тормашками явно не самое удобное. Кровь бьет в затылок тяжелыми толчками. Стремительно нарастающая пульсация буквально оглушает и полностью дезориентирует в пространстве.

Открывается и закрывается дверь.

Марат отпускает меня. Опускает на пол. Отходит в сторону.

Где мы? Что это за комната?

Странное чувство. Холод пробирает до костей. Но проблема не в температуре. Что-то другое, ощутимое скорее на энергетическом уровне. Создается впечатление будто тут хранятся очень опасные предметы.

Неживая аура. Давящая. Будто склеп. Гробница. Могила. Но подобные места принято располагать в подвальных помещениях, уж никак не наверху. Или я ошибаюсь?

Чиркает спичка. Запах серы щекочет ноздри.

Невольно дергаюсь, щурюсь, ослепленная неожиданной вспышкой. Поджимаю ноги, инстинктивно стараюсь отползти подальше.

Марат зажигает свечу. Потом еще одну. И еще, и еще. Медленно и методично движется по кругу, озаряя темноту мятущимся светом. Не изгоняет мрак, просто рассеивает.

Контуры проступают четче. Обнажаются по живому. Обретают грани и линии. Резкие, контрастные, отрывистые. Безжалостные.

Я судорожно втягиваю воздух. Захлебываюсь. Закашливаюсь. Во рту возникает медный привкус. Нутро вопит об опасности.

Беги. Беги. Беги. Не оглядывайся. Не оборачивайся.

Но разве мне позволят ускользнуть?

Ни за что. Только не на сей раз.

Я бы все на свете отдала, лишь бы никогда и ни при каких обстоятельствах здесь не оказаться. Лучше бы самая настоящая могила. Склеп. Кладбище. Затхлая сырость подземелья. Да что угодно. Не это. Не так.

Жуткое место. Цепенящее. А в жарком пламени свечей выглядит еще более угрожающе. Аж липкая испарина в изморозь обращается. Дрожь под взмокшей кожей прокатывается. Последняя тень надежды испаряется. Тает без следа.

Я за всю свою жизнь не видела столько оружия.

Кинжалы. Сабли. Мечи. Шпаги. Топоры. Стилеты. Ножи.

Темные стены обвешаны смертельно опасными экспонатами. Нет ни единого пробела. Каждый клочок поверхности находит применение.

Огромная коллекция. Страшная. Леденящая. Завораживающая. Невозможно отвести взгляд. Вроде бы и смотреть не хочется. А не смотреть нереально.

Отовсюду скалятся железные пасти. Стальные зубья поблескивают в полумраке комнаты. Голые. Жадно распахнутые. Голодные.