Жезл маршала. Василевский

Стул под Василевским скрипнул, он поднялся из-за стола и глухо произнёс:

— Неделя дела не решит, Иосиф Виссарионович, а переход к активной обороне на Берлинском направлении даст нам возможность выделить значительные силы для разгрома немцев в Восточной Померании!

«Логика в его словах есть», — подумал Сталин. Он какое-то время молчал, глядя на карту, словно искал в ней ответа, потом также негромко произнёс:

— Надо ещё поразмыслить, пока товарищ Жуков пришлёт в Ставку свои соображения. Возможно, мы их одобрим. — И после паузы уже твёрдо добавил: — Да, мы их одобрим! Так вы идёте в театр? — вдруг спросил он.

— Собираюсь, товарищ Сталин.

Почти весь день пробыл Василевский в Генштаб. Вместе с генералом армии Антоновым он анализировал обстановку на Берлинском направлении, в Восточной Пруссии, где войска 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов ликвидировали изолированные группировки немецко-фашистских войск. Ещё неделю тому назад начался второй этап боевых действий. Директива Ставки (её готовил Василевский) от 9 февраля требовала от командующих уничтожить хейльсбергскую группировку немцев, оборонявшуюся к югу от Кёнигсберга, к 20-25 февраля.

Всю неделю шли ожесточённые бои. Как и предвидел Верховный, немцы упорно оборонялись, а иногда и сами переходили в контратаку. Дрались они озверело и дерзко. Войска командующего 3-м Белорусским фронтом Черняховского несли потери. Командующий остро всё переживал, а Верховный его подстёгивал:

— Темпы нашего наступления черепашьи, — выразил он своё неудовольствие.

— Войска Черняховского утомлены, — возразил Василевский. — У него много потерь, ему надо дать одну-две армии из резерва Ставки.

— Не дам ему ни одной дивизии, не то что целой армии! — ледяным голосом ответил Сталин. — Мы не можем ослаблять Берлинское направление!

— Тогда надо дать Черняховскому передышку! — отрубил Василевский. — Люди измотаны непрерывными боями, потому и несут большие потери.

Лицо Верховного помрачнело, усы задёргались.

— Свяжитесь с Черняховским и уточните, как у него теперь дела, — хмуро бросил он. — Утром мне доложите!

Но поздно вечером он снова вызвал Василевского. В кабинете вождя находились члены Политбюро Молотов и Маленков. Сталин был чем-то раздражён, но вида не показывал, лишь искоса глядел на своих коллег.

— Товарищ Василевский, вам надо ехать в Восточную Пруссию и на месте помочь командованию фронтов, — наконец сказал он. — Кроме вас послать туда некого.

— Ваши акции, Александр Михайлович, растут, — подал голос Молотов. — Я предлагал Иосифу Виссарионовичу послать вашего заместителя Антонова, но он предпочёл вас.

Сталин чему-то усмехнулся, набил трубку табаком и, закурив, подошёл к Василевскому.

— Почему я хочу, чтобы фронты скорее разбили вражескую группировку. Потом их войсками мы усилим основное, Берлинское направление. И вторая, не менее серьёзная задача... — Он хитровато прищурил глаза. — Подберёте там две-три лучших армии, чтобы подготовить их к переброске на Дальний Восток. И, наконец, самое главное — Государственный Комитет Обороны, видимо, назначит вас главкомом войск на Дальнем Востоке. Мы же дали обещание союзникам помочь им разгромить японскую Квантунскую армию!

У Василевского посветлело лицо. Не ослышался ли? Он давно мечтал возглавить какой-либо фронт, проверить себя, на что способен, о чём и сказал Верховному. Тот мигом отреагировал:

— Вот и проверите. — Сталин покосился на него. — Вопросов больше нет?

— Есть предложение... — Василевский испытывал неловкость, он даже смутился, но решил идти до конца. — Прошу вас освободить меня от должности начальника Генштаба!

— Это что, шутка? — Сталин заломил брови.

— Никак нет, — поспешил возразить Василевский. — Генерал армии Антонов — зрелый, думающий военачальник. Прошу вас назначить его на мою должность. А я, если вы не против, останусь вашим заместителем по Наркомату обороны.

Верховный промолчал. Он нажал на кнопку звонка, и в кабинет вошёл Поскрёбышев.

— Пошлите к нам товарища Антонова.

— Он как раз у меня в приёмной...

Антонов вошёл. Верховный пригласил его сесть.

— Вот что, Алексей Иннокентьевич, — заговорил Сталин, — маршал Василевский предлагает назначить вас начальником Генштаба. Что вы на это скажете? — Он посмотрел на Антонова необычно строго, словно тот в чём-то провинился.

— У меня ответственная должность, товарищ Сталин, и на большее я не претендую, — ответил Антонов.

— Вот как! — воскликнул Сталин. — Ладно, господа военачальники, мы ещё подумаем... — Он взглянул на Василевского: — Подготовьте директиву Ставки о том, что двадцать второго февраля сорок пятого года на вас как члена Ставки и заместителя наркома обороны возлагается руководство боевыми действиями 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов. Когда сможете отправиться на фронт?

— Завтра с утра, если не возражаете.

Сталин шевельнул усами, о чём-то задумался.

— Нет, не завтра, — возразил он. — Разрешаю вам два дня побыть дома с семьёй, сходить в театр, а вечером перед отъездом зайдёте ко мне.

Во дворе Генштаба, садясь в машину, Василевский невольно вспомнил: откуда вождь узнал о том, что он идёт в театр?

Позже, когда Василевский вернулся в Москву, ему стало известно, что и Берия в тот день заказывал билеты на премьеру в Большом театре. Директор театра сказал ему, что на премьеру придёт чета Василевских. «Идёт война, льётся кровь, на фронтах гибнут наши бойцы, а поповский сынок развлекается театром, — с неприязнью подумал о Василевском Берия. — Интересно, знает ли об этом Коба?»

Он вышел во двор, сел в «эмку» и покатил в Кремль. Но его ожидал нелюбезный приём.

— Что у тебя, Лаврентий? — спросил Сталин. — Вошёл в кабинет без стука... Ты что себе позволяешь? Разве тебе не сказал Поскрёбышев, что у меня члены Политбюро?

Берия зыркнул глазами вдоль стола. За ним сидели Молотов и Каганович.

— Я, товарищ Сталин, зря к вам не приду. — Он поправил на носу очки. — Кое-что хотел сообщить об одном военачальнике...

— Кто он и о чём идёт речь? — Сталин смотрел на Берия не мигая.

— Наверное, кого-то надо посадить, — бросил реплику Молотов.

Берия, однако, это ничуть не смутило.

— Я принёс список военных, которые ещё находятся в лагерях. — И он раскрыл папку.

— Читать не буду!! — Сталин повёл бровью. — Скажи, в лагерях есть такие военные, как Мерецков, Рокоссовский? Ты упрятал их в тюрьму, а я по просьбе Будённого и Жукова освободил их, и не зря: оба лихо бьют врага.

— Когда лес рубят, Коба, щепки летят, — сказал Берия.

Лицо у Сталина помрачнело, глаза сверкнули.