Жили-были (худ. Е. Рачёв)

Когда Галочка, переждав каникулы, в первый раз пришла в квартиру Боровых, у нее создалось ощущение, что именно таким неприбранным и затрапезным должно быть жилище холостяка. Женского присутствия тут не угадывалось, хотя по журналу за Юрой Боровым, помимо папы, числилась еще и мама. Спрашивать ребенка она постеснялась, решив выяснить подробности о семейных обстоятельствах мальчика у его отца.

Юра был на удивление активен и откровенно чему-то радовался. Что-то подсказывало Галине, что радуется он точно не предстоящему занятию.

— Чего развеселился? — Она хотела спросить строго, чтобы настроить Юру на урок. Но из-за пыли, покрывавшей письменный стол, неожиданно чихнула. Вопрос получился настолько несерьезным, что оба расхохотались.

— У нас одна тетка жила. Я боялся, что она насовсем останется, а она ушла на прошлой неделе! — сквозь смех сообщил Юра, вогнав в краску Галочку, ненароком посвященную в перипетии личной жизни его отца. Юра и сам понял, что сболтнул лишнего, и замолчал.

— Знаешь что, — неожиданно для себя разошлась Галина, на которую опять «накатило», — а давай я тут у вас приберусь. Возьмись пока за математику!

Ее тут же придавила трусливая мысль, что ни мама, ни Наталья ни при каких обстоятельствах не одобрили бы ее действия.

Но отступать было поздно, и она направилась в кухню.

* * *

На улице стемнело. Уроки Юра сделал на удивление быстро, и Галочка вдруг спохватилась, что уже поздно, а ребенок не ел. Да и отец его всё еще не вернулся. Холодильник встретил ее неприветливым видом полупустых полок и запахом погибавших без внимания продуктов.

— А папа тебе не говорил, когда придет? — осторожно поинтересовалась Галочка.

— Ночью. Да вы не волнуйтесь, я бутерброд съем. Какой-нибудь. И вообще, у меня сухарики есть!

Несмотря на отсутствие собственных детей, Гале все же хватило сообразительности, чтобы понять: родитель относится к воспитанию сына крайне безответственно. Вероятно, пьет вследствие какой-то семейной драмы, а может даже и трагедии. Именно по этой причине Юра стал хуже учиться и вести себя несколько иначе, чем раньше.

— Так-с, сейчас разберемся. Бутерброд, говоришь?

Она поворошила полиэтиленовые пакеты с просматривающимися в них остатками, а судя по запаху, скорее останками колбасы.

— Юра, похоже, бутерброд отменяется.

— Тогда я яичницу пожарю. Вы не волнуйтесь, идите.

— Не надо меня выпроваживать, — шутливо засопротивлялась Галочка. — Уроки ты все равно сделал, так что вреда от меня никакого уже не будет. А спички детям не игрушка!

— Да? — изумился Юра. — Так я-то взрослый! И как я без спичек еду греть буду? Микроволновка сломалась, тостер я на прошлой неделе сжег. Теперь только плита осталась.

Логика мальчика поставила ее в тупик. В теории Галя знала, что спички детям давать нельзя. Но до какого возраста, оставалось тайной. В любом случае, допустить, чтобы Юра сам включал плиту и брал в руки горячую сковороду, она не могла. Хотя, конечно, вряд ли мальчишка сподобился бы на столь сложные действия. Скорее всего, просто ограничился бы сухариками.

— О, сегодня боевик! Вы идите домой, а то не успеете, — льстиво попробовал он избавиться от Галиного общества.

Галочка ахнула: Юра собирался смотреть фильм, который начинался почти в полночь. Вероятно, пока его отец занимается неизвестно чем, мальчик предоставлен самому себе и смотрит все подряд почти до утра. Немудрено, что ребенок на уроках сидит как совенок и ничего не соображает! Она, как педагог со стажем, не могла допустить такого.

— Как же твой папа не боится оставлять тебя одного!? — подтекст, который она вкладывала в вопрос, был несколько иным: как не стыдно этому кобелю шляться неизвестно где, когда дома сидит ребенок? Галочку распирало от эмоций, и ей просто необходимо было высказаться хотя бы таким образом.

— Папа деньги зарабатывает, — насупился Юра. — Чтобы нам с голодухи не помереть.

Видимо, в последней части выступления мальчик цитировал родителя. Галя тихо осела на табурет и проглотила горький ком, подкативший к горлу.

Пришедший поздно ночью Андрей сначала споткнулся у входа о незнакомые женские сапоги, а потом обнаружил в гостиной на диване классную руководительницу своего сына, которая сладко спала, укрывшись старым пледом.

Эпилог

Утро было пронзительно солнечным и прозрачным. Оно просочилось в сумрачную комнату сквозь тонкий тюль и первыми несмелыми лучами осеннего солнца пробежалось по улыбавшейся во сне женщине, расположившейся на узком диване, и плотному мужчине, спящему в кресле в неудобной позе. Он так и не смог уйти вчера, до рези в глазах вглядываясь в каждую черточку ее лица и задыхаясь от почти детского восторга.

Никаких объяснений и ощущения неловкости от нелогичности происходящего, а только ясное утро и сгустившийся от непроизнесенных слов воздух. Иногда настоящее чувство настолько далеко от идеала и придуманного еще в доисторические времена шаблона, что его легко можно не заметить в ворохе повседневных проблем. Две одинокие души, неожиданно столкнувшись в будничной круговерти, потянулись друг к другу, отбросив условности и решительно зачеркнув прошлое. Так пожелтевшие листья обретают вторую жизнь и летят на крыльях ветра, осиротив оголившиеся в преддверии зимы сухие ветви.

Не было ни воздушного и трогательного периода узнавания, ни нежной влюбленности, ни ярких вспышек страсти. Только безграничное счастье, не имевшее ничего общего с канонами зарождающейся между двумя сердцами любви. Оно обрушилось внезапно и величественным потоком столкнуло две хрупкие судьбы, переплетя их в тугую и прочную нить. Счастье, которого не могло не быть и которое рано или поздно, совершая свой вояж по линиям судеб, придет ко всем тем, кто устал ждать и верить.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.