Жили старик со старухой. Сборник

– Ко мне тоже не пойдём, не та обстановка, – добавил Шинков.

Фаянов ничего не сказал. Всем оказалось понятно и так, что его благоверная проводит гостей обратно прямо с порога. От этого действительно всем взгрустнулось ещё сильнее. На улице накрапывал дождик и дул ветерок, отчего чувствовались сырость и дискомфорт.

– А, может, ко мне в гараж? – предложил Фаянов.

– А где у тебя гараж? – сразу оживились друзья.

– Рядом с домом, на пустыре.

– Тогда пошли в магазин, – подвёл черту Шинков.

Зашли в магазин, сообща насобирали в карманах денег, прикупили на троих, не мало и не слишком много. Закуску тоже взяли, чтобы беседа не превратилась в пьянку.

От магазина отошли метров пятьдесят, когда к ним подрулил на своём бортовом УАЗе Шляев. По нему оказалось заметно, что он уже принял, и находился навеселе.

– Вы, мужики, куда? – спросил он, – Простите, я не поздоровался. Привет!

– Слышал, наверно, сегодня были похороны. Вот возвращаемся с поминок. Зайдём ещё к Сергею в гараж, – ответил Гуров.

– А где у него гараж?

– На пустыре. Да вон его видно!

– Я сейчас подъеду.

Гараж оказался вместительным. Хозяин выгнал на улицу машину, чтобы не мешала. Всё, что надо, нашлось: ящик вместо стола, ножик, стаканы. Пока устраивались, накрывали импровизированный стол, Андрей Шляев и подъехал.

– Я ненадолго, – сказал он.

– Мы все тут ненадолго, – ответил Гуров.

Застолье шло нормально. Оживлённый разговор не давал скучать, но выпивки не хватило. Андрей тут же вызвался съездить и докупить. Поднялся и хозяин гаража, решивший тоже проветриться до магазина.

УАЗ оказался припаркован перед «Жигулями», вперёд не выехать, мешали препятствия, требовалось развернуться. Андрей запустил двигатель, начал сдавать назад. Машина стронулась, упёрлась в «Жигули», протащила их пару метров до стены гаража и остановилась. Те, кто сидел в гараже этого не видели, занятые своими разговорами, а мужики, сидевшие в машине, забыли про «Жигули».

– Ты газку добавь, – посоветовал хозяин «Жигулей».

Андрей нажал на газ, но машина назад больше не двигалась, хотя он знал, что до гаража ещё несколько метров.

– Немножко сдай вперёд и снова резко назад, – посоветовал снова напарник.

– Так я, вроде, не пьяный, а машина не едет! Пусть даже и выпил немного, но «тачка-то» трезвая.

УАЗ отъехал на метр вперёд. Андрей вывернул колёса и снова стал сдавать назад. Машина снова упёрлась и не двигалась.

– Что у тебя за машина, не может сдвинуться с места? – опять подал голос хозяин «Жигулей».

– Машина, как машина. Такое впечатление, что сзади что-то мешает…

– А что там может мешать? У меня перед гаражом ничего нет, – не унимался Сергей.

– Выйду, посмотрю, – Андрей заглушил мотор и вылез.

Обогнув машину, он встал и не мог вымолвить ни слова. Подошёл хозяин «Жигулей» и тоже уставился на машину. Передок у новых «Жигулей» оказался смят, повреждены облицовка и радиатор. Коллеги зашли в гараж и вышли оттуда уже вчетвером.

– Андрей, ты отрули вперёд, – сказал Гуров.

Когда он отъехал, стала прекрасно видна вся картина произошедшего.

– Как же я забыл про машину? – сокрушался Андрей.

– Перестань переживать, уже ничего не исправить, – Гуров продолжал осматривать «Жигули».

– Как же тебя угораздило? – спрашивал Шинков.

– Руководил сам хозяин, советовал отъехать и вмазать сильнее.

Хозяин молчал, всем стало совсем невесело.

– Ладно, я поехал, надо всё обдумать и обсудить, – сказал Шляев, – ГАИ, надеюсь, вызывать не будем.

Фаянов совсем расстроился, но духом не пал:

– Лишь бы жена не увидела. У меня из квартиры гараж видно. Давайте спрячем её в гараж.

Мужики ухватились за «жигули» и покатили в гараж. Закрыв дверь, облегчённо вздохнули. День продолжал быть грустным.

Подъехал Шляев. То, что он привёз с собой, повезли с хозяином «Жигулей» для решения проблемы ремонта.

Накрапывал мелкий дождик. На улице стемнело, по-прежнему было хмуро и тоскливо.

ЖИЛИ СТАРИК СО СТАРУХОЙ

В обыкновенной деревенской избе очень жарко натоплено. Как пишут в сказах, жили в ней старик со старухой. Они себя стариками не считали, но находились уже в том возрасте, когда дети выросли и покинули отчий дом. Поговорить дома не с кем, как только друг с другом. А когда кто-нибудь не отвечал, тогда разговаривала только бабка или бурчал себе под нос дед.

Вот и сейчас Авдотья Лукинична рассказывала то ли деду, то ли сама себе:

– Манька-то совсем стыд потеряла, так и липнет к Ваньке-Репейнику, да чё да. А он от неё нос воротит, совсем нюх потерял, ли чё ли? На ней не глянет, ни даже да! Куды их в школе учат?

– Этому в школе не учат, – попробовал возразить Иван Ильич, запутавшись в старой сетке, которую решил починить, а сейчас рассматривал её, как рассматривают диковинную букашку, севшую нечаянно на рукав куртки, или случайно увиденную вошь.

– Я не с тобой, Синебрюхая Верхоплавка, разговариваю!

– А с кем ты разговаривашь?

– С кем надо, с тем и разговариваю.

Верхоплавками принято называть маленьких рыбёшек, плавающих в речке на мелководье. Они и в самом деле плавают почти по самому верху, хотя глубина на мелководье и так не достигает десяти-пятнадцати сантиметров. А синебрюхами их называют за синеватое, почти прозрачное брюхо.

Вот Авдотья Лукинична так и назвала супруга за то, что он родом был с верховьев реки. Она считала, что все, кто с верховья реки, ниже её высокого достоинства, просто синебрюхи и всё.

– Нет, ты специально меня изводишь! У меня и так руки ужо не слушаются, совсем ничё не видят, а ты ишо Манькой меня смущашь, – Иван Ильич, растопырив пальцы, стал разглядывать свою руку.

– Тебя засмущашь! Того и гляди сам к какой-ле прилипнешь. Хотя вряд ли на таку утварь кака позарится.

– Ты же прилипла! – возмутился дед, – Я и женился на тебе по пьянке, как порядочный гражданин, соблюдающий обычаи и Конституцию.

– Во-во, рази тверёзый бы женился? Ты и меня-то увидел только наутро, когды зенки искали опохмелку. Кака тут любовь? Живу с тобой токо ради приличия.