Жили старик со старухой. Сборник

Всем стало понятно, что открытие охоты откладывается на неопределённое время. Застолье получилось неторопливым, основательным и с долгими разговорами о разных случаях на охоте и на рыбалке. С хорошей закуской водка шла очень даже неплохо. В самый разгар пиршества услышали звук мотора.

– Кого это чёрт несёт в такой туман? – спросил сам себя мой тёзка.

Всем было понятно, что без ориентиров, в таком густом тумане мог ехать только самоубийца. Лодка подошла к берегу точно у избы. Из неё вышел довольно пьяненький мужичок, обитатель деревни, которая располагалась на другом берегу, примерно в километре. Проехать напрямик никак нельзя, на пути располагались речные острова, полузатопленные вешней водой. Мы только диву давались, как он в таком состоянии и в тумане их объехал и приехал точно к избе!

Мы-то считали себя совершенно трезвыми, хотя, если рассудить, со стороны мы могли выглядеть тоже пьяными.

– Пить будешь? – сразу спросил я.

– А чего, буду, – он не задумался ни на секунду, а мы в это время подумали, что места в избе всем хватит.

После второй стопки мужик вышел, а затем мы услышали, как завёлся мотор, и лодка отъехала. Через минуту его мотор заглох где-то в тумане.

– Надо мужика выручать, – проговорил я и вышел из избы. Следом вышли все на кромку берега.

Я занёс якорь, приготовил вёсла и начал готовить мотор к запуску. Мне был нужен напарник, но таковой не объявился. Мужики только посетовали, что ехать в туман было бессмысленно. Я завёл мотор и оттолкнулся от берега. По кромке береговой линии взял направление в сторону заглохшего мотора. Его я увидел. Лодка начала вырисовываться из тумана, но в это время и у меня заглох мотор, что явилось полной неожиданностью. Какие-то секунды наши лодки плыли вниз по течению к приближающемуся затору – это было понятно по усиливающемуся шуму воды, а потом мужик завёл свой мотор и опять скрылся в тумане, даже не попытавшись, ко мне приблизиться.

Мне повезло в том, что неисправность я нашёл очень быстро. Оказалось, что закончился в баке бензин. Буквально за секунду я переткнул баки, подумав, что горячий мотор будет завести не просто. Мотор, вопреки моим мыслям, завёлся сразу. Я быстро включил скорость и развернул лодку от грозно шумящего затора в туман, вверх по течению. Избу я обнаружил быстро и причалил к берегу.

Николай замолк, а Володя сказал:

– Хорошо, что всё так закончилось.

– Я не мог бросить мужика в беде, тем более, что мы сами ему наливали водку. Как бы он управился в заторе, ещё неизвестно, а так совесть у меня была чиста. А то, что он меня не выручил, так это уже ко мне не относится.

– А потом-то вы охотились? – спросил Володя.

– Потом охотились, а пока стоял туман пили водку. Туман развеялся только на второй день к обеду. У нас как раз запасы «горючки» стали кончаться. Когда выглянуло солнышко, мы переехали на середину реки, и высадились на большой остров, примерно, полкилометра на километр. Кое-где топорщились кусты, а так, в основном, остров – чистый луг. Мужики сразу же разбрелись по острову, а я решил, что рыбы я наловлю быстрее, чем настреляю гусей и поехал вокруг острова искать место для сетки, которая была взята с собой. Место без течения я не сразу, но нашёл. Один поставил сетку и только после этого взял в руки ружьё. Через один час я поехал посмотреть, как стоит сетка и заодно оттрясти мусор. В сетке сидела приличная щука. Так я и ездил смотреть через каждый час и за семь часов выловил семь щук. А к обеду у нас пара щук уже была. Кроме меня за обедом никто ничем не похвастал. Гуси летали, но как-то вяло и высоко. После обеда опять все разбрелись, договорившись собраться часа через три на вечерний чай.

Когда подошло время, собралось только четыре человека. Не пришёл один наш местный товарищ, которого звали Володей. Сначала мы ему покричали, немного поискали, но потом, не на шутку испугавшись, забыв про чай, пошли шеренгой прочёсывать остров. Результатов не появилось никаких. Посовещавшись, мы решили, что искали плохо и пошли искать снова, заглядывая под каждый куст, кромку берега и в лужи, надеясь найти хоть что-нибудь. Его нигде не было. Вдоль берегов неслась грязно-серая вода с весенним мусором и льдинами. Снова искать его было негде. Как и куда он мог пропасть, мы не имели никакого представления.

Настроение пропало, даже хмель весь выветрился. Уехать он мог, но на моей лодке, а лодка стояла на месте.

Мы совещались, обсуждая, как будем прочёсывать остров в третий раз. Послышался звук мотора. Звук постепенно приближался. Через некоторое время из-за кустов выехала лодка, которая направлялась прямо к нам. Из лодки выскочил наш потерявшийся охотник с широченной улыбкой, держа за пазухами, как дрова, бутылки с водкой. Он весь сиял от счастья. Если бывают счастливые люди, то в тот момент весь его вид говорил о том, что самый счастливый он. Мы же в это время готовы были прямо тут его расстрелять. На водку никто даже не взглянул.

Когда страсти улеглись, он пояснил, что хотел проявить заботу, поскольку водка кончилась. Он махнул проезжавшей мимо лодке. Захватив пару щук, он прыгнул к мужикам внутрь судна, и все поехали в деревню, где состоялся равноценный обмен. Щука в то весеннее время считалась дефицитом и стоила дорого, а водка дёшево. Обратно его привезли те же мужики.

Мы опять сидели всей компанией за чаем и по очереди воспитывали своего непутёвого товарища. А всего-то надо было сказать, что поехал! Он со всеми соглашался и во всём раскаивался.

– Вот был такой случай. На следующий день мы выехали обратно, – Николай умолк.

– Сколько же вы выпили? – спросил Володя.

– Мы потом посчитали. Оказалось, что двадцать восемь бутылок водки на пятерых. Водка в то время продавалась хорошая, не палёная, а организмы молодые и крепкие.

– Давай ложиться спать. С утра будем работать.

– Давай!

Над Матёрой нависли летние сумерки, которые и сумерками из-за белых ночей назвать никак нельзя.

Утром Николай с Володей работали, завершая незавершённые дела, которых становилось не меньше, а больше. Дети, проспав почти до обеда, резвились на улице. Соседки, живущие за оврагом, опять меряли шагами землю вдоль забора, прогуливая маленького ребёнка.

Наступил хороший майский солнечный день. По широко разлившейся Северной Двине изредка проходили труженики-теплоходы, толкая перед собой груженые лесом сверх всякой меры баржи, палубы которых оказывались погружены в речную пучину выше ватерлинии. На острове, что виднелся напротив Матёры, что-то горело, чадя чёрным дымом. Возможно, жители сжигали мусор, прошлогоднюю траву и всякий хлам.

Володя в куче накопившегося хлама тоже распалил огромный костёр, нестерпимый жар которого доставал Николая, оставленного следить за этим костром, чтобы случайная искра не попала куда-нибудь в сторону.

Наталья с подругой Алёной приехали, когда баня была уже истоплена. Старая теплица в огороде исчезла, освободив обширное пространство. С другой стороны, она никак не украшала фасад здания и, превратившаяся в мусор, сгорела с другим хламом в огне.

В послеобеденное время все по очереди наслаждались лёгким паром, смывая усталость и отдыхая от дел и забот.

Перед фасадом дачи за полем стояла новейшая дача какого-то мелкого прокурора, который всё время разглядывал территорию огромного зелёного поля, вынашивая мысль отхватить от этого поля хотя бы «кусок», что впоследствии он и сделал, поставив столбики чуть дальше выделенной территории. Но, к его глубокому огорчению, затея эта не прошла незамеченной. Приехал «землемер» и выписал предписание освободить незаконно занятую территорию, хотя прокурор утверждал, что по спутниковой карте, он ничего не нарушил.