Житие колдуна. Тетралогия

Шион, подняв голову, между спинами апостолов увидел Петру. Его лицо просветлело, он даже невзирая на боль попытался улыбнуться своей любимой. Когда я увидел его ясные глаза, с надеждой смотрящие на Валерия, мне сразу стало легче на сердце. Жрец улыбался одним лишь взглядом, как будто увидел свет в непроглядной тьме отчаянья. Меня так обрадовало то, что я увидел у парня, который смирился со смертью, желание жить, что я захотел с помощью магии быстро освободить Шиона и скрыться в неизвестном направлении. Но, к сожалению, это были лишь невыполнимые мечты. Я прекрасно понимал, что если я использую свою энергию, жрецы сразу же нажалуются Совету магов, а Совет выйдет прямиком на меня. Нет, в некоторых случаях приходится притворяться и хитрить, чтобы потом тебе не аукнулись твои необдуманные действия.

Его Преосвященство, расширив глаза от возмущения по поводу такого святотатства, стал медленно подходить к похитителям и их заложникам.

– Как вы посмели!
– его голос осип от еле сдерживаемой ярости, а руки начали дрожать.
– Вы на священной зе...

– А ну заткнись, мразь!
– пуще прежнего рыкнул вор, без угрызений совести перебив главу храма. Старик попунцевел от такого хамства и стал возмущенно хватать воздух ртом. Апостолы обеспокоенно повернулись к Его Преосвященству, боясь, что Богиня решит забрать мужчину раньше срока на заслуженный отдых на небе. Я чуть не плача закрыл глаза - мои бедные уши...

– Дитя мое, не следует грубить посланнику Великой, - попытался вставить свое слово Валерий, ничуть не беспокоясь о том, что он находится на волоске от смерти.
– Богиня Эли...

– Да я посмотрю, ты прям жаждешь оказаться в ее чертогах первым!
– усмехнулся Риэл, но почему то пододвинул кинжал к моему кадыку. Я четко стал ощущать холодное лезвие. Мне стало казаться, что вандал все-таки жаждет меня убить. Я боялся лишний раз сглотнуть, про себя костеря на эврейском умного парня.

– За нападение на священнослужителей Пресветлая строго карает, - угрожающе прошипел я, еле шевеля губами, стараясь мило улыбаться. Надеюсь, Риэл поймет мои намеки и перестанет переигрывать, отодвинув хотя бы на несколько миллиметров лезвие, а то я ранимый. Могу нечаянно его поджарить, прежде чем он перережет мне сонную артерию. К сожалению, природа не наградила рыжего парня чувством меры и зачатками совести. Я уверен, он даже не будет страдать, если случайно дернет кинжалом, и я захлебнусь в собственной крови.

– Если будите выполнять то, что мы скажем, никто не пострадает, - спокойно сказала Петра пытаясь сгладить оскорбительные выкрики своего напарника. Она что, боялась, что ее тоже подвергнут анафеме? Ну, с Риэлом все понятно - за то, что он только что прилюдно оскорбил и унизил главу храма, его будут как минимум пару тысячелетий считать врагом народа. Жрецы народ обидчивый. Я не удивлюсь, если увижу, что глава Преисподней Настерривиль в священных писаниях будет с ликом вора. Или же они решили поиграть со жрецами в плохого и хорошего дознавателя? Вот только я сомневаюсь, что такая схема будет действовать в данной ситуации.

– Вы, девочки в доспехах, - обратился к апостолам Риэл.
– А ну быстро отошли к той хреновине, и чтоб я видел ваши накрашенные ноготки.

"Хреновиной" оказалась Священная яма Неверующих. Я с каждый мгновением все больше поражаюсь религиозности своего нового друга. Он с таким трепетом и уважением относится к священным местам и регалиям жрецов! И это не говоря о том, что он только что поставил под сомнение половую принадлежность элитного отряда храма, в котором по правилам жрецов не может быть женщин. А вор умеет заводить новые знакомства - не удивительно, что все хотят его убить.

Апостолы попятились к арке, держа руки на уровне груди. Похоже, они впервые столкнулись со столь неадекватным человеком.

– Ч-что вы делаете, неверные!
– взревел глава храма, перейдя на фальцет. У него начался нервный тик. Молодец Риэл, ты своего добился - теперь тебя хочет убить и самый святой, милостивый, всепрощающий человек в мире.

– Как что? Ты что, совсем ослеп, дедуля? Мы спасает вот этого бедолагу.

Рыжий парень кивнул на сидящего на каменный плитах Шиона. Шион, с трудом удерживая себя в сознании, дрожал, еле понимая, что сейчас происходит вокруг. Я немного взволновался - вот это плохо. Похоже, парню становится с каждым мигом все хуже - его организм держится из последних сил. Если бывший апостол потеряет сознание, то придется для себя решить, что мне дороже, жизнь и свобода или счастье любимой племянницы.

Его Преосвященство, путаясь в полах своей хламиды, задыхаясь от возмущения, ткнул пальцем в вора. Точнее в меня, так как у меня оказалась роль щита хамоватого рыжего вора.

Зрители нашей сценки пораженно ахнули, надеясь, что сейчас похитителей поразит гром с неба, что они превратятся в пыль, что падут наземь став дергаться в предсмертных конвульсиях, ну или еще что-нибудь такое в религиозном духе. Но вот только сколько не тыкал в Риэла священнослужитель, сколько не орал на него - вору было все нипочем. Точно, я всегда подозревал, что парень на самом деле земное воплощение Настерревиля.

На долю секунды я представил Риэла в роли Главы Преисподней, и мне стало очень смешно. Вот он высотой почти семь метров, с огромными черными, как обсидиан кривыми рогами, кровожадно ухмыляясь, топчет своими копытами клумбу с любимыми цветочками Его Преосвященства... Вдруг меня оторвал из грез противный пискливый голос старика:

– Я не позволю! Ап-ап... постолы!

Словно в такт моим мыслям прокричал глава церкви. Я чуть не рассмеялся. Перед глазами все еще стояла вытоптанная клумба и рвущий в отчаянье на себе волосы старик. Только после слов вора я понял, что к цветам эта фраза совершенно не имела отношения.

– Стоять на месте или ваши голубки, - он хищно посмотрел на меня, будто примеряясь как лучше разделать мою тушку, - будут с перерезанными глотками.

– Думаю, Великая не одобрила бы смерть священнослужителей, - вставила свое слово Петра.
– Так что вам лучше не дергаться.

Его Преосвященство попятился к своим апостолам, став как-то странно мотать головой. Его руки дрожали, мне казалось, что еще чуть-чуть, и он будет скалиться и изрыгать слюну как бешенная дворняга.

– Убить, убить, убить, - сначала тихо, но потом все громче прокричал старик. Его бешенные глаза, трясущаяся в гневе губа - похоже гнев пересилил весь здравый смысл, что теплился в теле этого маразматика.
– Убить их всех!

– Но Преосвященство, они же слуги Вел...
– решился сказать кто-то из апостолов.

– Убить их всех!
– истерично топнул ножкой старик и тихо прошептал себе под нос.
– Никто, никто не должен узнать эту постыдную тайну... Да, да жрецы должны благодарить меня за оказанную им честь умереть ради блага Великой. Они погибнут за правое дело. Да, да за правое дело.