Животные

— Убей же меня, убей… — жалобно умолял он.

И я, наконец, сжалился над ним, выстрелив ему в затылок. Дробь порвала кожу, пробила череп, наполнила мозг, и тогда Великан скончался. Из стола я забрал все деньги, какие в нем были. Сто тридцать тысяч. Вполне вероятно, что он сумел накопить такое состояние. Одержимые Счастьем, панки не считали стоимость доз, отдавая все, что у них было.

Спускаясь по лестнице, я стрелял миньонам в головы, не брезгая осторожностью. Взбудораженная толпа панков не решилась ворваться в дом. Она поджидала меня на улице. Обступив крыльцо, панки держали в руках факелы и ружья. Не замечая их, я медленно зашагал в гостиницу.

Другая часть панков, извергая проклятия, пыталась захватить пьедестал. Стоя на его вершине, Ветролов и Дакота снимали со столба черный обугленный скелет, а Стенхэйд выпускал в воздух очереди, и от этого толпа поджималась, испуганно пятясь назад.

— Разойдитесь, сукины дети! — кричал Стенхэйд. — Пойдите прочь, животные!

Курган и Басолуза стояли внизу. Они защищались прикладами. Завидев меня, панки оставили их, устремившись ко мне. Когда они настигли меня, они зашагали наравне со мной.

— Почему были выстрелы? — спрашивали они. — И где Железный Великан?

Чтобы ответить, мне пришлось остановиться:

— Я убил Железного Великана! Теперь я ваш Бог! И я приказываю вам уходить! Вы должны покинуть это место, а иначе вы умрете! Счастье губительно для вас, поймите! Его закона больше нет! Вы свободны!

— Железный Великан умер! — донеслось из толпы.

— Железный Великан оставил нас! — подхватили остальные.

— Что же нам теперь делать? — говорили другие. — Как мы будем жить?

Толпа безумно ревела, и голоса в ней смешивались, так что один перекрикивал другого.

— Уходите! — повторил я.

Больше я ничего им не сказал. Они перестали слушать меня, разбрелись по сторонам и громко стенали. Курган и Дакота положили сожженное тело на землю. Стенхэйд лопатой рыл глубокую яму.

— Его ведь сожгли, — сказал Стенхэйд. — Так зачем нужны похороны?

— Кости нужно закопать. — сказал Дакота. — Лучше им покоиться под землей.

— Послушай, мне плевать на кости.

— Просто сделай яму и опусти туда покойника. Для тебя это будет маленьким плюсом.

— Будь проклят этот город! — выругался Стенхэйд. Он поднял глаза. — А вот и Варан! Эй, мы слышали, что Великан повержен.

— Я давал приказ ждать в гостинице.

— Не злись. Мы хотели спасти беднягу.

— Здание подготовлено к обороне. — сообщила Басолуза. — Если панки атакуют ночью, будем обороняться в гостинице. Конечно, в Кармаде мы получили неплохой урок.

— Не думаю, что они будут атаковать. — сказал Курган. — Посмотрите на них. Они только и думают, как бы воскресить Великана.

— Это невозможно. — сказал я.

— Неужели? Что ты с ним сделал?

— Убил.

— Я бы порвал на куски.

Стенхэйд покончил с могилой. Он сморщился, глядя на останки тела.

— Черт, кто-нибудь опустите его. Меня сейчас вырвет.

— Странно, что ты не решаешься. — Дакота ухватил тушу за руки и стащил в яму. — Ведь это всего лишь кости, лишенные кожи и сухожилий. Такие кости есть у тебя, Стенхэйд, и у меня, у всех нас. К тому же подобное может произойти и с тобой. Конечно, если так случится, я закопаю тебя должным образом. Я не буду искать глупые отговорки.

— Дакота, не порти мне аппетит.

— Тебе кажется это противным, но я не вижу в этом ничего мерзкого. Закапывать покойников так же обыкновенно, как потреблять пищу или заниматься любовью.

— Почему ты не устроился могильщиком? — спросил Курган.

Дакота забросал яму землей и положил лопату.

— Могильщикам мало платят. — объяснил он. — Это работа на совесть.

— Мир праху его. — сказал я.

— Покойся с миром. — сказали мы.

Как и было положено, возле могилы мы хранили молчание. Вокруг, потрясенные смертью Бога, завывали сотни безумных панков. Стая волков, лишенная вожака. Басолуза свистнула, насторожив нас, и указала на площадь.

— Посмотрите-ка на это… — сказала она.

Теперь, освещая площадь факелами, панки соединялись в длинную живую цепь. Медленно, друг за другом, они шагали на окраину Панк Дауна наверняка затем, чтобы навсегда оставить город. Их лица были омрачены настолько, будто они в правду пережили смерть животворящего Бога. Их шествие напомнило нам похоронную процессию, одну из многих, какие люди творили в прошлом. Нам приятно было наблюдать их уход. Город постепенно освобождался. Весь этот гной выходил наружу. В пустыню. Там он рано или поздно должен был обветриться и засохнуть.

Панки все время повторяли:

— ОН умер, ОН умер, ОН умер…

— Кажется, — сказал Ветролов. — Счастью пришел конец.

Не прошло и получаса, как панки выбрались за пределы города. В темноте загорелся огромный пламенный змей. Он пульсировал, раздвигая границы ночи, и ужасно стонал. Он требовал справедливости. Но долго сопротивляться тьме он все же не смог, и тьма вскоре поглотила его. Тогда Панк Даун превратился в холодное обиталище пустоты. Мусор в баках догорел, и было темно. Оставшись одни, мы наблюдали мрак.

— Сюда даже дьявол не заявится. — сказала Басолуза.

— Все хорошо, — сказал я. — Теперь мы дождемся вертолет.

— Сколько времени это займет? — спросил Стенхэйд.

— Утром он будет здесь.

— Мы не одни. — сказал Курган, дергая затвор. — Вы должны слышать шаги.

Действительно кто-то подступал к нам, утаенный тьмой. Я ощутил, как Басолуза вцепилась мне в локоть. Сбивчивые шаги прервались неподалеку от нас. Вспыхнул факел. Мы увидели панка, поникшего духом. Оглядев нас, он глубоко зевнул.

— Ничего не осталось. — заметил он. — Ничего, что смогло бы уцелеть.

— Ты нас чертовски напугал. — хихикнула Басолуза. — Не делай так больше.

— Откуда я мог знать, что так случится. — говорил панк. — Они все оказались уничтожены. А ранения на их телах… просто ужасно. Как будто их мучили адские бестии. Никто не решился зайти туда, но я зашел, чтобы посмотреть. Видно они натворили что-то очень-очень страшное, раз умерли таким образом. Ужасная кара, черт возьми.

— Справедливая кара. — сказал Дакота.