Живой товар

В лучшем случае начальник охраны девчонку запугает, чтобы никто от неё никаких сведений не получил. В худшем - она снова исчезнет, но уже навсегда.

А вот если спрятать её на некоторое время, можно получить убедительные факты и вывести на Манохина милицию. Или, если милиция не сочтет факты убедительными, напугать оглаской, но уже самого Манохина. Только анонимно напугать... Может, тогда к девчонке никто приставать не будет, а мы останемся в стороне. Возможен такой вариант? Наверное...

В том, что Иру попытаются изолировать, я не сомневалась. Сейчас смущало меня другое - смогу ли я убедить её спрятаться, а прежде всего, довериться мне. Стоит ей услышать, откуда я... Не дай Бог, характером и манерами в мамашку пошла! Правда, Юлька ничего такого не вспоминала - но ведь обстоятельства не те...

Я наш город хорошо знаю, когда-то ещё в студенческие времена летом гидом подрабатывала - поездила... Поэтому по адресу ориентироваться для меня - плевое дело. И квартиру Гончаровых я в два счета нашла.

Звоню, а руки трясутся.

– Кто там?

А голос из-за двери молодой. Мамочку я бы сходу узнала.

– Мне Инну Васильевну.

– Она на работу ушла.

Вот хорошо-то! Встречаться с Гончаровой-старшей мне сейчас меньше всего хотелось.

Наверное, девчонка за мной в глазок наблюдает. Может, и узнает - ведь видела когда-то...

Раздался лязг замков и дверь открылась.

* * *

Эту рыжую я где-то видела. Еще до отъезда. Нет, не помню, где. Но пусть зайдет - чего на весь подъезд переговариваться. Хиленькая, в случае чего я её по стенкам размажу. И потом - я уже почти ничего и не боюсь. Ну что ещё со мной произойти может?

Открыла я дверь, впустила её.

– Вы - Ира?

– Ну?

– А я - из клуба знакомств, И-Эф-Це...

Вот где я её видела! И смотрит так виновато - боится, я скандал сейчас затею. И чего ж тебе надо, И-Эф-Це, - извиняться или откупаться? Поглядим. Пока что отвечаю коротко:

– Я вас помню.

– Ира, нам надо поговорить.

– Проходите.

Проводила её к себе в комнату. Смотрю - трусится вся. Это что же, меня она так боится? И бледная, через макияж видно. Даже жалко стало - куда ей такой сейчас работать?

– Кофе выпьете?

Через миг только и сообразила: я ведь уже не т а м, и она не на р а б о т е.

– Если можно, - говорит. Голос чуть окреп, но все равно ещё не в себе леди. Не леди! Гражданочка...

– Сейчас чайник поставлю.

Ночью, в один из своих приступов сумасшествия, мамулька порадовала меня, что в клубе была, скандал там закатила. Еще хвасталась, что нашла какого-то журналиста сволочного. Чтосволочного, я сама сообразила, у моей мамульки ненаглядной связи могут быть только такие. Пока отец был жив, она себя как-то получше вела, а потом... Там, в Магомабаде, я тыщу раз думала, как меня угораздило так вляпаться. И по всему выходило, что если б не моя драгоценная мамулька, не торопилась я бы ни замуж выходить, ни за границу уезжать...

Вода закипела, и я стала заваривать кофе. Нахваталась я там разного-всякого, кофе с утра - это, считай, совсем пустяк... Отнесла кофейник в комнату, разлила по чашкам. Поставила на стол пепельницу, положила пачку "кэмела" - пара штук там ещё оставалась, надо будет купить, если тут продают... Ну гляди, все позабывала, продают, конечно, только где денег взять? У мамульки одалживаться неохота, ладно, перекантуюсь первое время, продам побрякушку-другую, а там найду что-нибудь. На самый крайний случай есть новая специальность, высо-окая квалификация... На хорошие мысли наводит прием в родимом доме...

А гостья моя незваная говорит:

– Меня зовут Анна Георгиевна, но вы, Ира, можете просто Ася говорить, я ведь вас тоже по имени зову...

– Отвыкла я уже от своего имени, Ирэн звучит привычнее.

Закурила.

А она продолжает:

– У нас в клубе была ваша мама...

– Да знаю уж, - говорю.
– Наслышана. Ладно, давайте сразу, чтоб не было неясностей: к лавочке вашей я претензий не имею, тем более, подписочку давала, помню. Т а м все тыщу раз в памяти перебрала, каждый пустяк вспомнила... Короче, Анна Георгиевна, можете не суетиться, не будет вашей конторе от меня неприятностей...

Смотрю, - вроде как я ей по морде залепила: ссутулилась вся, уголки рта вниз поехали. Черт её знает, может, в самом деле порядочная баба, может, совесть её достает? Против воли мне её жалко стало, мы там привыкли друг дружку жалеть. Я ей уже помягче:

– Да ладно, Ася, бросьте убиваться - ну в самом деле, откуда вам было знать, что за гнида этот Исмаил? И вообще, это по-нашему он гнида, а там уважаемый человек, бизнес семейный продолжает. У него, против других, ещё грех жаловаться - и чисто, и врачи постоянно, над девочками не измывается и платит прилично. Даже посылки домой разрешал отправлять из своего заработка. Письма - нет, а посылки разрешал... Ладно, таких дур, как я, иначе не научишь.

– Ирочка, не надо! Кончилось уже все!

– О'кей, может и правда не надо. Вспоминать не надо - и забывать не надо. Ладно, я все ясно сказала: претензий к фирме не имею, в суд жаловаться не пойду. Вы ж за этим пожаловали?

– Извиниться я пришла... Хотя толку в моих извинениях... Разрешите, я тоже закурю?

– Пожалуйста. Берите.

– Спасибо, я полегче люблю.

Курим. Молчим. Потом эта Ася заговорила - чувствую, к делунаконец подбирается.

– Знаете, Ира, я тут в вашем деле покопалась - ну, вы же понимаете, когда мама ваша рассказала, мы все просто в ужас пришли. Я потом много думала, советовалась с... одним понимающим человеком... Вы не боитесь, что вам угрожать начнут? Молчать заставят?

Та-ак... На дороге не вышло, теперь эту подослали? Хитрую, тонко все так, если б пришел жлоб здоровенный, так я б его и в дом не впустила, тут же милицию вызвала, а так - придраться не к чему, все деликатно, тоненько, как вроде она обо мне только и заботится...

Хитрая ты? Ничего, я теперь тоже хитрая, научили. Выкатила глазки голубенькие, невинненькие, ресницами хлоп-хлоп:

– А чего мне бояться? Если б я захотела скандал устроить, на фирме вашей отыграться за собственную глупость - ну, ещё можно понять, фирме надо лицо сохранить, может, и попробовали бы припугнуть или там откупиться... Но я же говорю, сама во всем виновата, претензий ни к кому не имею, а звонить на всех углах - себе дороже, на черта мне этот позор, мне жить по-человечески хочется!

– Ира... Послушайте... Мне самой жутко такое думать, но... В общем, может оказаться, что все обстоит сложнее... и страшнее. Что у этого Исмаила есть здесь сообщники. Понимаете, я сама ничего не знаю, только одни смутные подозрения, с ними в милицию не пойдешь... Скажите, вы маме письма писали?

– Так бы он мне и дал оттуда писать!

– А здесь вашей маме регулярно письма приходили по электронной почте, она отвечала и даже платила фирме за услуги по переписке.

Какие письма, она что, совсем тупая? Погоди, а ведь мамулька тоже что-то такое бормотала, мол, я не писала толком...