Живущий рядом

На первый взгляд это может показаться кому-то очень странным. Человек, только что проснувшийся, вновь хочет спать. Но все довольно просто. Криосон — это совсем не тот сон, который приходит к человеку каждые сутки и во время которого организм отдыхает, запасаясь жизненной энергией. Это — нечто другое. Более похожее на общий наркоз во время сложной операции. Тебя просто замораживают, тормозя все функции, и ты просыпаешься даже более уставшим, чем был до погружения в ванну. Конечно, можно действовать и так, но, если есть возможность, требуется дополнительный отдых. Да, разработчики оказались вполне правы. Те сутки, что предоставили они Тому своим экстренным пробуждением, в данном случае вполне уместны. Не следует пенять на действия людей если полностью не понимаешь алгоритма их действий.

Спустя контрольное время ответа от корабля-исследователя так и не поступило. Лишь все тот же набор из призыва о помощи и данных, передаваемых автоматически. Дурной знак. Том настроил свою аппаратуру на постоянный вызов, дал команду автопилоту разбудить его тотчас же после приема хоть какой-либо отличной радиограммы и отправился спать. Потому что это было все, что на данный момент он мог сделать. Проспать часов восемнадцать, еще раз закинуть в себя питательную субстанцию из печки в столовой и прибыть к месту отдохнувшим и полным сил. Где-то внутри него все клокотало и бурлило, но он подавил в себе эти чувства и заснул сразу же, как голова коснулась жесткого валика, представляющего из себя импровизированную подушку на топчане, что заменял кровать на «Спасателе».

Нет, его никто не разбудил. И ответа от «Пийона» так и не поступило. Когда Том проснулся, «Спасатель» все так же продолжал плавное торможение, но уже выполнял маневр подхода к терпящему бедствие кораблю. Ускорение внутри звездолета снизилось и уже составляло менее одного «же», но пока еще гравитация в отсеках присутствовала. Быстро поглотив очередную порцию высококалорийной бурды от шеф-печки, Том проследовал на пост управления, пристегнулся ремнями. Уже скоро «Спасатель» зависнет рядом с кораблем-исследователем и на борту воцарится невесомость.

Команда начать визуальный поиск объекта. Расстояние уже позволяло. Несколько побродив вокруг, камера выхватила искрящуюся точку, завела ее в центр экрана, дала максимальное увеличение, затем снизила его с тем, чтобы звездолет-исследователь полностью оказался в зоне видимости. Том присмотрелся.

Ничего необычного. Корабль-разведчик легкого класса, хоть и предназначенный для глубокого исследования космоса. Этакий «повторный агрегат», следующий сразу за основными, но выполняющий чисто специфические функции. На таких летят, чтобы перепроверить отдельные данные, особо заинтересовавшие ученых. Уже хорошо. Экипаж подобного судна вряд ли может превышать десяток человек. Скорее — не более семи. На счет пассажировместимости собственного спасателя у Тома отлегло от сердца.

Расстояние между кораблями сократилось до нескольких сотен метров. Торможение прекратилось и Том почувствовал себя перевернутым вниз головой. Тоже ничего необычного — простая реакция вестибулярного аппарата на невесомость. Может быть, для кого-то оно и в диковинку, но Том уже не раз ощущал подобное, а потому даже не обратил на подобное внимания.

Следуя заложенной в компьютер программе, спасатель начал плавный облет терпящего бедствие судна, тщательно фиксируя все на видеокамеру. Нет. Все нормально. Повреждений корпуса, по крайней мере хорошо различимых, обнаружить не удается. И даже мелких сколов защитной оболочки от попадания мелких метеоритов, которые всегда присутствуют, не видно. Исследователь выглядел как новенький, будто только что сошел со стапеля и даже краска на нем еще не успела просохнуть. Правда, только выглядел. Потому что ответа на упорные запросы он так и не прислал. Будто вымер…

Том поморщился. Ну не следует сейчас применять подобные эпитеты. По крайней мере, пока все не выяснено до конца. Ведь маячок же работает, а, значит, и аппаратура внутри должна быть исправной…

Что ж… Стыкуемся…

Медленно и очень осторожно приблизившись к шлюзу, спасатель вытянул вперед контровочную штангу, зацепился за технологический рым и буквально по миллиметру подтянулся к фиксирующим креплениям. Хлопнули входящие в зацепление зажимы, и теперь оба корабля образовали собой единое целое, вращающееся по орбите планеты Сиам-2. Все это произошло настолько плавно, что даже обостренные чувства Тома не смогли уловить ни единого сотрясения. Как и положено в подобной ситуации, точно по учебнику.

Отстегнувшись от пилотского кресла Том поплыл в отсек оборудования. Пока объединившиеся компьютеры обоих кораблей обмениваются между собой информацией надо надеть легкий защитный изолирующий скафандр. Обычная практика при переходе на чужой звездолет. Применять тяжелое облачение для выхода в открытый космос на данный момент не представлялось необходимым, да и мороки с ним больше.

Небольшой монитор, расположенный прямо над входным люком в переходной шлюз, горел зеленым. Странно, но все оборудование корабля-разведчика по данным теста находилось в работоспособном состоянии, давление воздуха на его борту вполне соответствовало норме, и даже тщательное дотошное исследование, проводившееся в подобных случаях по умолчанию, не выявило ни единого отклонения. Терпящий бедствие звездолет был полностью, абсолютно исправен, заряжен энергией и готов к любому использованию в пределах назначения.

Пройдя последовательно сквозь четыре герметизированные двери шлюзов обоих кораблей Том плавно вплыл в исследовательский корабль.

М-да… Научные работники — не спасатели, и для их работы требуется определенный комфорт. Вот и на этом корабле все было уже именно так или, по крайней мере так, как это показывается в фильмах. И общие коридоры, и отдельные одноместные кабины-комнаты для пассажиров, и заставленные непонятным оборудованием лаборатории. Особенно поражала огромная, выполненная с явным избытком объема, кают-компания. Будто рассчитанная не на семерых, а человек на двадцать. Здесь при случае и танцы проводить можно. Впрочем, Том и до этого бывал на звездолетах подобного предназначения и весь этот шик был для него далеко не в диковинку. Как и каюта для навигационного состава. Тоже большая, но уже предназначенная для двоих. Соответственно, командир корабля и пилот. На отдельных апартаментах для каждого из обслуживающего персонала сэкономили — эти должности здесь являются второстепенными.

Том медленно проплывал помещение за помещением тщательно осматривая все вокруг. Компьютер спасателя не соврал. На исследователе все было в абсолютно исправном состоянии вплоть до микроволновой печки на камбузе или вакуумного унитаза в душевой. Агент чувствовал, как услужливо включаются вентиляторы обдува, когда он перемещался по кораблю — это автоматика, замечая присутствие человека и отсутствие гравитации, включала перемешивание воздуха для удаления углекислой составляющей его дыхания. Сейчас в этом не было особой необходимости, но датчики движения не способны выявить находится ли объект в изолирующем скафандре или нет.

Так не найдя никого в жилой и научной зонах Том спустился в агрегатный отсек. Здесь тоже все сияло абсолютной чистотой. Будто корабль и впрямь только что сошел со стапеля и направлялся для сдачи заказчику. Нигде ни одной хоть сколько-нибудь изношенной детали или агрегата. И опять ни единой живой души. Холодильники и запасники до краев полны провизией, будто ей и не пользовались. На посту управления тоже пусто и та же пугающая чистота, как и во всех иных помещениях. Ведь обычно всегда можно найти какую-либо завалившуюся не туда банку из-под напитка, брошенную впопыхах авторучку или еще что-нибудь… В невесомости все это начинает парить в пространстве иногда прибиваясь к стенам и это — нормально, если на звездолете живут и работают, и отсутствие подобного, скажем прямо, смущает. И еще одно: складывалось впечатление, что на этом корабле, рассчитанном на пребывание пяти научных сотрудников (все-таки цифра «пять» в его названии вполне могла указывать на это) и двух навигаторов, в последнее время находился только один человек и это была женщина. По крайней мере лишь в одной каюте Том обнаружил личные вещи. Шкафчики остальных жилых помещений оказались пустыми.

Закончив тщательный осмотр всех помещений Том вернулся на пост управления, заглянул в бортовой журнал.

Корабль действительно был новым… новейшим. И, судя по записям, вернее — по их минимальному числу, выполнял свой первый рейс сразу после ходовых испытаний. Рафаэлла Брюнквист, тридцати двух лет, зоолог — единственный член экипажа в данной экспедиции. Том внутренне поморщился. Ему уже доводилось встречаться с так называемой «золотой молодежью» которая только и ищет, как вписать свое имя в анналы мировой истории каким-нибудь великим открытием. Кто там у этой Рафаэллы великий покровитель? Папа, мама, дядя или еще кто? Так просто получить в единоличное пользование экспериментальный экспедиционник — это надо иметь очень крутые связи. Вот и еще один такой крутой мэн, точнее — woman, доигрался в открытия. Из трех посадочных модулей на корабле отсутствовал один. Картина складывалась. Эта самая Брюнквист прилетела на вновь открытую планету Сиам-2 попытать счастья, спустилась, заблудилась (или еще чего похуже), не вернулась в назначенное время на борт, и, согласно заложенной в него программе, звездолет автоматически начал подавать сигналы о помощи. Но когда все это произошло?