Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси (сборник)

– Юй Синьляну на заводе выдали компенсацию за увольнение, и теперь он работает в такси, вот выехал в ночную смену, – пояснил Сяо Цуй.

– Водить я люблю! – добавил Юй Синьлян. – Еще бы несколько лет на заводе рельсы потягал, и если бы вконец не обнищал, так точно бы свихнулся!

Юй Синьляну не хотелось брать клиентов в тот вечер, он покатал Лао Хуана и Сяо Цуя по заводскому району и хотел завезти в чайную попить чайку.

– Я не буду чай, – сказал Лао Хуан, – от чая не заснешь потом, а у меня возраст, знаешь ли, бессонница. Если хочешь, мы можем у тебя посидеть, выпьем, закусим, славно будет.

Лао Хуан хотел сэкономить деньги Юй Синьляна, тот сразу его понял и согласился. Он жил за горой Бицзяшань на маленьком склоне, в районе под названием Туаньцзао, – там селились семьи рабочих. Одноэтажный дом Юй Синьляна стоял последним в ряду домишек из огнеупорного кирпича. За домом был участочек, где семья без разрешения построила крытый рубероидом сарайчик, от которого исходило зловоние.

У всех рабочих сталепрокатного завода было увлечение – заниматься перепланировкой жилища. Юй Синьлян свой дом полностью перекроил, нарезав на множество мелких каморок. Они прошли через гостиную в комнату Юй Синьляна, чтобы посидеть втроем. Лао Хуан успел прикинуть, что места мало, а людей проживает очень много, все сидят друг у друга на головах.

– А сколько вас человек в семье? – как бы невзначай поинтересовался Лао Хуан.

Юй Синьлян, открывая упаковку с солеными закусками, тяжело вздохнул:

– Нас очень много: я, жена моя, старший брат, мать, ее брат-придурок и еще четыре ребенка.

– Откуда же у вас четыре ребенка? – удивился Лао Хуан.

– У брата двое детей, у меня один и еще ребенок младшей сестры.

– А сестра что, не растит ребенка сама? – спросил Лао Хуан.

– Да потаскуха она, что тут скажешь, – сказал Юй Синьлян, нахмурившись. Ему не хотелось говорить о семейных делах, и Лао Хуану стало неудобно расспрашивать дальше. Они выпили. Лао Хуан, выпив спиртного, забыл, что не надо бы обсуждать эту тему, и продолжил:

– Синьлян, а твой брат что, разведен?

Юй Синьлян тяжело вздохнул:

– Мой брат глухонемой, инвалид, женился, но брак был непрочным, жену не удержал…

Тут он остановился, поднял чашку и чокнулся со всеми. Они пили водку «Больше, чем поллитра» – она так называется, потому как в бутылке шестьсот миллилитров. Сейчас это самая популярная водка в Ганчэне, экономичная и почти не бьет в голову. Лао Хуан с Сяо Цуем не позволили Юй Синьляну напиваться, налили ему пару чашечек, а остальное поделили между собой. Перед уходом Лао Хуан заметил комнату с обшарпанной дверью слева от гостиной. Он указал на нее Юй Синьляну и спросил:

– Это у вас туалет?

– По нужде надо? В другой стороне, а это не туалет.

– Лао Хуан в полумраке гостиной уставился на Юй Синьляна.

– А там кто живет?

– Сестра.

– Так она тоже развелась? – спросил Лао Хуан.

– Развелась, потаскушка. Родила двоих детей, мальчик остался с отцом, а она дочь растит.

– А что, ее нет дома? – продолжал расспрашивать Лао Хуан.

– Не вернулась еще, она иногда возвращается, иногда нет. Ребенка на мать повесила, мать перед ней в долгу.

Лао Хуану стало не по себе: у Юй Синьляна такая большая семья, а работает он один. Из-за нехватки средств они в сарайчике позади дома разводят свиней, и в квартире из-за этого воняет хрюшками, пойлом и навозом. Сейчас, кроме специализированных хозяйств, в городе уже редко кто держит свиней: от них в жаркую погоду в доме не избежать появления комаров, мух и клопов.

То дело в результате обернулось не лучшим образом. Парнишку из четвертой средней отдубасили конкретно. Сяо Цуй невольно восхищался дальновидностью Лао Хуана. Майор Лю специально выбрал того полицейского-практиканта, у него было собственное мнение на этот счет: он повидал немало преступников, и, бросив пару раз взгляд на кучку студентов, сразу видел, кто ему нужен. Он выбирал себе ребят, которые с полуслова понимали, когда надо пускать в ход кулаки. За многолетнюю практику по расследованию преступлений майор Лю усвоил, что самый простой и надежный способ – это физическое воздействие, от пары неожиданных ударов никакой молодец не устоит. Майор часто наставлял новичков: преступников можно заставить говорить только силой. Однако последние пару лет «сверху» все чаще стали приходить документы, запрещающие допрос под пыткой. Официально трудоустроенные полицейские опасались вылететь с работы и потому не распускали руки. И майору Лю оставалось рассчитывать только на практикантов: эти сопляки ни о чем и не думают, кроме как о том, чтобы хорошо себя показать в деле, и очень послушны.

На следующий день после того как они отлупили того пацана, они сообщили родителям, что те могут принести деньги и забрать своего ребенка. Его отец потратил больше десяти тысяч, чтобы вызволить сынка. Он привез его домой, а с ним что-то неладное: то заплачет, то засмеется. Отец ему: «Что с тобой, что с тобой?» А тот только и твердит: «Хочу пись-пись».

Он просился в туалет неделю или две, и в большинстве случаев без повода, чем совершенно измучил своего отца. А как-то наделал в штаны без предупреждения. Тогда терпение отца кончилось, и в тот же день он оставил дома ничего не соображающего сына и, спрятав под мышкой кухонный нож, направился в четвертую среднюю школу. Он хотел отыскать молодых учителей, которые в тот день позвонили в полицию, но те как испарились. К нему вышли заместитель директора, завуч и двое учителей физкультуры. Папаша потребовал компенсации, он сказал, что его сына избили и сделали инвалидом и что школа должна нести за это ответственность. В полиции с него взяли штраф в двенадцать тысяч юаней, и школа должна полностью возместить ему эту сумму. Школа, конечно, своей вины не признавала, но из гуманных побуждений готова была выделить тысячу юаней на лечение. Разница между суммами была слишком велика, и стороны не смогли прийти к общему решению. Тогда папаша выхватил нож и стал им махать направо и налево. Даже физруки, заявлявшие, что занимались ушу, не видали такой ярости и в момент были повержены на землю. У отца мальчишки глаза налились кровью, он принялся кидаться на всех, кто внешне был похож на учителя, и поранил многих людей. Когда приехала полиция, злоумышленник уже выбежал в школьный двор и собирался сесть в машину и скрыться с места преступления. Майор Лю, матерясь, выкрикнул ему, что он слабак, раз нападает на безвинных людей, что его сына избили в полиции, и если бы у него было достаточно смелости, он бы лучше пришел мстить туда. И, пыхтя от ненависти, он повернулся к стоявшему позади Лао Хуану и сказал:

– Тоже мне, сраный молодец против овец нашелся!

Когда злоумышленник был пойман, майор Лю велел местным дружинникам провести его по улицам вокруг четвертой средней школы и коксохимического завода: здешние молодчики уж больно любят задираться да скандалить, так чтоб им неповадно было. Да и надо было показать, что в полиции не только в баскетбол играть умеют.

Впоследствии, когда в вышестоящих инстанциях расследовали дело об избиении ученика из Ганчэнской четвертой средней, майор Лю, естественно, повесил всех собак на практикантов. Лао Хуан видел, как те рыдали навзрыд, и хотя ему было их жаль, он знал, что такие типы, которые тупо подчиняются тому, кто старше, не повзрослеют, пока шишек себя не набьют. В этот раз ситуация была очень серьезной, спустить дело на тормозах было невозможно. Тот из них, кто бил сильнее, зря потратил годы на обучение в полицейском училище.

Сяо Цуй с Лао Хуаном шли по улице и весело болтали, когда услышали гудок автомобиля позади себя. В этом был весь Юй Синьлян: стоило ему только приметить Сяо Цуя с Лао Хуаном, так он бросал все свои дела и вызывался их подвозить. Несмотря на то что жил он довольно стесненно, он не слишком-то зацикливался на работе и любил проводить время с друзьями. К тем, кого он признавал другом, он относился с безусловным расположением. Пару раз он встречал Лао Хуана на улице одного и предлагал подвезти до дому. Лао Хуану было очень неудобно, ведь они были не очень хорошо знакомы, но Юй Синьлян сказал, что давно хотел, чтобы у него был такой друг, как Лао Хуан. В этот раз Юй Синьлян усадил к себе в машину Лао Хуана и Сяо Цуя и спросил:

– Куда поедем?

– Да в «Е*еную утку», – наобум ответил Сяо Цуй.

Юй Синьлян тоже знал, что на вывеске того ресторана отвалилась часть иероглифа и получилось такое странное название. Придя в заведение, они втроем дождались столика и уселись пить пиво. Лао Хуан напомнил Юй Синьляну:

– Синьлян, ты на пиво-то не налегай, тебе еще везти нас!

Но Юй Синьлян отмахнулся:

– Да ничего страшного, пиво – это не алкоголь, так, напиток, – и сделал большой глоток.

Они говорили о том о сем, и речь зашла о семейных делах Юй Синьляна. В гостях у Юй Синьляна ему было неудобно расспрашивать подробно, но после визита Лао Хуана подтачивало любопытство. А когда Юй Синьляну хотелось поболтать, его было не остановить. У него была нелегкая жизнь, и все переживания, копившиеся в душе, ему хотелось излить кому-то, иначе делалось очень трудно. Сначала заговорили о нем самом.

– А что я? Мне о себе и рассказать нечего, кроме как что жизнь у меня заковыристая. По молодости, еще лет десять назад, ввязывался в драки, не думая о последствиях, крушил, что под руку попадется, но сейчас уже так не делаю, потому как и за решетку попадал, и потом ущерб возмещать приходится. А у меня денег нет. Брату моему кололи стрептомицин, и от этого он оглох на оба уха. Младшая сестра тоже оглохла от этого чертова стрептомицина.

– Так раз брат от этого лекарства потерял слух, зачем же его было колоть и сестре?