Жизнь цирковых животных

– У тебя тут много хороших фильмов.

– Ага. Ты же у меня раньше не был.

– Нет. Ты у меня бывала, а я здесь впервые. – Принимая из ее рук пиво, Фрэнк улыбнулся – тревожно, неуверенно.

Джесси присела на диван, подцепила вилкой брокколи, положила в рот.

Сегодня Фрэнк пришел к ней. Вторгся в ее пространство. Наверное, поэтому он кажется сегодня таким притягательным. Желание снова накатило на нее.

– Извини, мне очень неприятно, но… – Фрэнк с мольбой поглядел на нее. – Можно мне снять ботинки и носки?

– Что?

– Промокли насквозь.

Она рассмеялась.

– Можно подумать, я одета для вечеринки, – она натянула на колени подол рубашки. – Давай, устраивайся поудобнее. Мы же не чужие.

Фрэнк принялся развязывать шнурки кроссовок.

– Ох уж эти южане, – поддразнила Джесси. – Такие воспитанные!

Фрэнк ухмыльнулся, стягивая носки.

– Знаешь, я утратил хорошие манеры вместе с акцентом. Ноги у него были влажные, очень бледные.

– Хорошие манеры все еще при тебе. – Может, это его главный недостаток? Слишком вежлив? – А насчет акцента ты прав. Почти не заметно. Как это тебе удалось?

– Я играл в театре уже в старших классах. В Мемфисе. Вот акцент и повыветрился. – Фрэнк тряхнул головой. – А как твоя мама? Ты ездила к ней в воскресенье?

– Мама? Безумна, как всегда. Не стоит о ней. Может, съешь что-нибудь посущественнее яблока?

– Я не голоден. Мне бы не мешало похудеть. От канцелярской работы толстеешь – каждый день хожу на ланч, лишь бы из офиса убраться.

Насчет излишнего веса он прав. С этим не поспоришь.

– Бедный ты, бедный. Целый день работать на какого-то скучного маклера.

– Это ничем не хуже, чем отдавать все свое время Генри Льюсу.

– Генри – это театр, – вздохнула Джесси. – Через него я постоянно соприкасаюсь с тем, что мне дорого.

– Театр! Глаза бы мои не видели!

– Перестань. Ты тоже любишь театр. Ты отличный режиссер. У тебя талант.

– Нет у меня никакого таланта.

– Есть, есть! К нему бы еще малость везения.

Фрэнк смотрел на нее, озадаченный и немного растроганный. Откусил яблоко, запил пивом.

– Симпатичный у тебя наряд.

– Наконец-то заметил! – Она понимала, что Фрэнк перешел к комплиментам, лишь бы замять чересчур серьезный разговор, но и ей отнюдь не хотелось продолжать интеллигентную беседу. – Ты не поверишь, что мне сегодня сказала Аллегра!

– И что же?

– О… Нет, забудь. Не так уж это интересно.

Джесси вовремя спохватилась. Это же не безобидная сплетня, а предательство. И не стоит нагружать Фрэнка перипетиями любовных драм его актеров.

– А у тебя и брюки промокли, – заметила она.

И правда: штанины от воды потемнели до колен.

– Только отвороты.

– Можешь и штаны сиять, я не возражаю.

Фрэнк посмотрел на свои ноги, потом на Джесси.

– Как бы это не навело нас на дурные мысли.

Джесси не вкладывала в свое предложение «дурных мыслей». Но что-то в этом есть, а?

– Такие уж дурные? – усмехнулась она.

– Да нет, только сегодня – будний день, а не выходной. Мы очень мало бываем вместе. Я и подумал – почему бы нам просто не поболтать?

– Хорошо. Славно. И мне бы этого хотелось, – заторопилась она. – Лишь бы тебе было удобно.

Фрэнк не вполне поверил ее словам – или своим.

– Ну, чтобы мне было удобно… – проговорил он и поднялся.

Повернувшись к ней спиной, он расстегнул пряжку пояса и молнию. Стянул с себя брюки – мелькнуло на миг белое пятно трусов-боксеров. Волосатые ноги неплохо смотрелись с пиджаком и рубашкой. – Куда повесить?

– Перебрось через спинку стула.

Он послушался. И снова уселся в кресло, как будто ничего и не произошло, как будто ничего не шевелилось у него в паху. Перебросил правую ногу через левую и продолжал улыбаться напряженной, притворной улыбкой, адресованной то ли самому себе, то ли Джесси, то ли своевольному пенису.

И что они пытаются доказать? Что могут провести вечер наедине друг с другом в нижнем белье? Джесси подвернула под себя одну ногу, плотно сомкнув колени. Сидят, словно сто лет женатые старики.

– О-о! – воскликнула она вдруг. – Вот кто мне ответит! У меня в голове целый день крутится какая-то фраза из кино: «Лублу тэбя, как свынка гразь». Знакомо? Это Гарбо? Марлен Дитрих?

Фрэнк сосредоточился на минуту, потом расплылся в улыбке.

– Нет. Ингрид Бергман. В… как это… – Он защелкал пальцами.

– «Газовый свет»? «Касабланка»? [68]

– Нет, что-то историческое. Комедия. Ингрид красива, как всегда, но еще и забавна, а от этого еще прекраснее. Она играет предсказательницу судьбы с вычурным именем… Клио Дюлейн! Влюблена в Гэри Купера.

68

Ингрид Бергман (1915–1982) – знаменитая киноактриса. «Газовый свет», «Касабланка» и «Путь в Саратогу» – фильмы 40-х годов.

– «Путь в Саратогу»! – воскликнула Джесси. – Только что показывали по «Эй-Эм-Си». Как я могла забыть? Там еще карлик и мулатка-домоправительница. Ингрид прекрасна, но Гэри Купер еще лучше.

Как мало на свете мужчин – и женщин, – разбирающихся в старом кино. Голубые считают себя знатоками, но, как правило, могут припомнить лишь несколько самых известных имен и зацитированных до банальности сцен. А натурал-любитель старого кино стесняется говорить о нем, Фрэнк – отрадное исключение.

– Лублу тэбя, как свынка гразь, – повторил Фрэнк, не сводя с нее глаз.

– Ты что это? – Но она знала, что.

– Жаль, сегодня будний день.

– Подумаешь!

– Секс в будний день – не так романтично. Второпях, функционально, что ли.

– С чего ты взял, что я хочу завалиться с тобой в постель?

Фрэнк серьезно обдумал вопрос и кивнул:

– Отлично. Если ты так настроена, волноваться не о чем, верно?