Жизнь «до»

А гул тем временем все усиливался, грозясь разорвать барабанные перепонки. Зажав уши ладонями, я вжалась в грудь Яна, скуля. Звук проникал глубоко внутрь, словно щупал и проверял, пополнили ли мы, наконец, ряды кошачьих зомби? Если так и дальше пойдет, меня точно наизнанку вывернет. Вот уже и горечь к горлу подкатила.

Выносить чужое внутричерепное вторжение становилось все сложнее. Я закричала. Кажется, молила, чтобы эта боль прекратилась. Не помню, откровенно говоря.

Ян обхватил мое лицо руками, легонько потряхивая. Его губы шевелились, повторяя одно и то же. Если бы не гул и медленно выходящая из строя мыслительная деятельность, я бы разобрала.

Но аспирант упорно шевелил губами и тряс меня, заглядывая в глаза. Вскоре обрывки фраз стали различимы.

– …меня… на… меня… Мика…смотри!

– Смотри… – повторила я, как завороженная глядя на него, – …на меня.

Ян облегченно выдохнул и активно закивал.

– Да, смотри на меня! Только на меня!

Впрочем-то, эта задача была вполне мне по силам. Темные глаза аспиранта, черными бусинами блестящие во тьме, стали единственным, что вообще удавалось ослабевшим зрением рассмотреть.

– Хорошо! Смотри на меня, я здесь, рядом. С тобой. На меня, Мика! Смотри и ни о чем не думай!

Не думай, не думай… Вцепившись в аспирантские плечи, я наконец расслабилась и задышала ровнее. Муть отступила, и мир остановился. Гул унялся, а под коленями вновь ощущался теплый, старательно выскобленный хозяйкой шалаша деревянный настил.

– Порядок, – махнула рукой я. – Все нормально.

– Точно?

Ян снова обратил мое лицо к себе. В черноте его глаз теперь даже зрачок едва угадывался.

Но это ведь ненормально… так не бывает.

– Я в норме, Ян. Правда.

Теперь мне лучше не разговаривать. Вдруг тошнота вернется ненароком?

Удостоверившись, что я и впрямь в порядке, аспирант выдохнул и расслабленно откинулся на руках, вытянув ноги, но тут же вновь подобрался.

– Это уже слишком. Уходим.

Его лицо в мгновение ока превратилось в непроницаемую каменную маску. Ухватив меня за руки, он закрыл глаза.

– Ты что творишь? Нужно брешь найти и спасти Оксану! Нельзя так просто уйти!

Оттолкнувшись, я прижалась к стене. Злость переполняла. Неужели он не понимает?

Аспирант не понимал.

– Хаос нас обнаружил. Он вернется за нами!

А вот теперь я его не понимала.

– Хаос? Что еще за… Это тот черный ветер?

– Да, – аспирант с силой потер лоб. Нет, с ним явно что-то не так. Сам не свой! – И поверь, лучше ни тебе, ни тем более мне не быть здесь, когда он соберет силы и снова вернется.

– Я никуда не пойду, – снова пресекла я попытку Яна ухватить меня за запястья. – Без Оксаны не пойду. Не заставишь!

Бранов злобно зыркнул на меня, пробормотав что-то ругательное. Спорить не стал, лишь одним рывком прижал к себе. Сил у него явно больше, чем у меня, но я буду сражаться.

Я брыкалась и орала до тех пор, пока не поняла: золотого свечения нет, а мы все еще на месте, в полутемном шалаше. Бранов отстранился, тяжело дыша, будто стометровку пробежал.

– Поздно, твою ж… Обложили. Слишком поздно.

Я замерла. Вот теперь стало по-настоящему страшно. Кем бы ни был этот таинственный черный дым, он заблокировал силы аспиранта. Это означало лишь одно: ни нам, ни Оксане не спастись.

Дрожь забила сильнее.

– Ян, послушай! Слушай!

Ухватив его за плечи, я кричала все громче. Где-то вдалеке вновь стало различимо гудение, так похожее на гул высоковольтных опор.

– Если мы доберемся до камня, ты сможешь нас вытянуть? Через брешь.

Бранов на секунду замер, обдумывая.

– Думаю, да. Через брешь смогу.

Коротко кивнув друг другу, мы одновременно вскочили на ноги и бросились к двери. Но я сделала лишь пару шагов, и ноги словно подрубило.

– Снова шум! – я рухнула на колени. – Снова громко!

Удивление на аспирантском лице о многом говорило, но самое страшное: этот страшный звук теперь слышен лишь… мне? Паника захлестнула, и теперь гул словно бы сумел проникнуть глубже. Беспрепятственно ковырялся у меня в мозгу, выпрямляя извилины.

Ян опустился передо мной.

– Расслабься. Смотри на меня и ни о чем не думай. Главное, не думай, не отвечай!

– Не отвечать?

Нечто, забравшееся внутрь моего черепа, принялось словно с удвоенной скоростью перебирать факты, лица, имена.

– Не думай! Ни о чем не думай!

Не думать… Кажется, я расхохоталась, будто нездоровая на голову. Что за глупость? Разве может человек ни о чем не думать?

Что съесть на завтрак? Одеться ли потеплее? Когда высаживают в грунт рассаду? Каждую секунду приходят новые и новые мысли. Значимые и не очень, бредовые и вполне себе адекватные. Каждую секунду мозг анализирует сотни идей, желаний, страхов и чувств.

Мозг – мощнейший компьютер с неограниченным диском памяти. И сейчас кто-то нагло и больно взламывал его систему безопасности. Мою систему безопасности.

Этот кто-то хотел знать обо мне все. Каждую мелочь, каждую мысль.

Знать главное.

Сигнализация, выражаясь в бьющей молотом болью, верещала как сумасшедшая, доходчиво намекая, что именно это главное незваному гостю знать и не положено.

– Я не могу! – вцепилась я в волосы. – Не могу ни о чем не думать. Не выходит…

– Пытайся! Изо всех сил пытайся!

Если первые несколько секунд глаза Яна и вышибали лишние мысли, то теперь захватчик стал действовать наглее. На каждое его действие или вопрос в подсознании против моей воли материализовались все новые и новые островки информации.

– Черт…

Бранов выпустил мое лицо из ладоней, и я медленно завалилась на бок. Теперь я видела все вокруг словно с другого ракурса. Видела бескрайние раскаленные пески и реку с мутной водой. Видела кошачьи стаи и людские города. Видела себя со стороны и была внутри себя одновременно.

Без сомнения, еще немного, и это нечто, темный туман, Хаос, срастется со мной на уровне мысли, осязания, существования.

Несколько секунд аспирант сидел с опущенной головой, вцепившись в колени пальцами, а затем подхватил меня под спину обеими руками и прижал к себе.