Жизнь и цель собаки

Майя грустила. Мокрой рукой она погладила мою голову.

– Прости, Элли; я не гожусь. Я просто не могу угнаться за тобой в поле. Ты такая хорошая собака, тебе нужен кто-то, кто с тобой справится.

Я подумала – будет ли ей веселее, если я залезу к ней в воду. Я поставила лапы на край ванны, проверяя свою теорию. Эммет перестал вылизываться и посмотрел на меня без должного уважения, потом задрал хвост и пошагал прочь, словно предлагая догнать его и сократить кошачье население в доме.

– А завтра у меня для тебя будет сюрприз, – сказала Майя, все еще грустная.

Ну что ж, раз я зашла так далеко… Я залезла в ванну, провалившись под непрочные пузырьки.

– Элли! – захохотала Майя, и всю ее печаль как ветром сдуло.

22

На следующее утро я обрадовалась: мы отправляемся кататься на машине, а катание на машине – это здорово! Еще я уловила от Майи какое-то радостное предвкушение, так что понимала: мы едем не работать – в последнее время работа ее не радовала. Но только когда мы приехали и Майя открыла дверцу, я поняла, где мы.

Квартира Джейкоба.

Я опередила Майю, проскакала по лестнице и залаяла у двери – я никогда себе такого не позволяла, пока жила с ним. Я чувствовала по запаху, что Джейкоб внутри, слышала, как он идет к двери. Когда он открыл, я налетела на него, весело прыгая и извиваясь.

– Элли! Как ты поживаешь, девочка? Сидеть! – скомандовал Джейкоб.

Я ткнула зад в пол, но он тут же сам собой отскочил.

– Привет, Джейкоб, – сказала Майя, стоя на пороге.

– Майя, заходи.

Я была безумно рада видеть Джейкоба; когда он опустился в кресло, я села рядом. Хотелось залезть к нему на колени, как бывало с Итаном, но у Джейкоба такие глупости не пройдут.

Я обнюхивала квартиру, пока они разговаривали. Я заметила, что моей постели нет, однако мой запах еще держался в спальне; если Джейкоб пожелает, я не против спать на ковре.

Потом я вернулась в гостиную. Майя протянула руку, чтобы потрепать меня по спине, и тут до меня дошло: вернуться к Джейкобу значит оставить Майю.

Собакам не положено выбирать, где им жить; мою судьбу решат люди. Но я все равно разрывалась пополам.

Джейкоб на работе куда лучше Майи. Зато у Майи нет постоянной внутренней грусти; она искренне радуется в доме Мамочки, где полно детей, с которыми можно играть. А у Джейкоба нет кошек.

У меня было ясное предназначение – искать, показывать и спасать людей. Я хорошая собака. И Майя, и Джейкоб сосредоточены на работе, а значит, ни тот, ни другая не смогут любить меня с такой самоотверженностью, как Итан. Но Майя обнимала меня с неприкрытой любовью, какую никогда не позволял себе Джейкоб.

В тревоге я начала ходить по комнате.

– Тебе нужно выйти? – спросила Майя. Я поняла слово «выйти», однако Майя произнесла его без энтузиазма, и я не ответила.

– Нет, когда ей надо, она садится у двери, – сказал Джейкоб.

– А. И правда, видела, – сказала Майя. – У меня просто задняя дверь все время открыта. Элли свободно входит и выходит.

Потом они замолчали. Я отправилась на кухню, но, как всегда, на стерильно чистом полу не нашлось ничего съедобного.

– Я слышала, ты подал на инвалидность, – сказала Майя.

– Да, понимаешь, в меня стреляли дважды за пять лет; с любого достаточно… – Джейкоб хрипло рассмеялся.

– Тебя будет не хватать, – заметила Майя.

– Я ведь не уезжаю из города, поступил в Калифорнийский, на юридический.

Они снова замолчали. Я ощутила легкое недовольство Майи; раньше я замечала такое, когда люди пытались говорить с Джейкобом, но в результате сидели и молчали. Чем-то он заставлял людей чувствовать себя неуютно.

– Так, когда ты подаешь на сертификат? – спросил Джейкоб.

Я выбрала нейтральное место на полу – посередине между ними – и со вздохом легла, не представляя, что будет дальше.

– Через две недели, но…

– Но? – переспросил Джейкоб.

– Наверное, я уйду из программы, – торопливо призналась Майя. – Я не гожусь. Я не представляла… Кто-нибудь другой справится лучше.

– Так нельзя, – сказал Джейкоб. Я с удивлением подняла голову: на что он сердится? – Нельзя менять хозяев у собаки. Элли – лучшая собака из всех, что я видел. Бросишь ее, и ей конец. Уолли говорит, что у вас с ней раппорт.

Я чуть повиляла хвостом, когда Джейкоб назвал мое имя и упомянул Уолли.

– Я физически не справляюсь, – сказала Майя. В ней тоже начал нарастать гнев. – Я не бывший морпех; просто усталый коп, который каждый год еле сдает физкультуру. Я пыталась… Слишком тяжело.

– Слишком тяжело. – Джейкоб уперся взглядом в Майю; она пожала плечами и отвернулась. Ее гнев сменился смущением; я подошла, чтобы ткнуться носом ей в ладонь. – А каково будет Элли? Это не в счет?

– Конечно, в счет.

– Ты говоришь, что не хочешь работать.

– Я говорю, что не гожусь для этого, Джейкоб! У меня внутри нет того, что требуется.

– Того что требуется. Внутри.

Я ощутила, как Майя борется с чувствами, которые иногда приводят к потокам слез. Мне захотелось ее утешить, и я снова подставила нос под ее ладонь. Когда Джейкоб опять заговорил, он не смотрел на Майю, и голос был тише:

– Когда в меня стреляли первый раз, плечо так раздробили, что пришлось учиться пользоваться им заново. Каждый день физиотерапия – на тренажере всего килограмм, а мне больно… Жена тогда проходила последний курс химии. Не раз я хотел сдаться. Было слишком тяжело. – Джейкоб повернулся к Майе и прищурился. – Но Сюзанна не сдавалась до самого конца. А если она продолжала терпеть, то и я был обязан. Потому что это важно. Потому что поражение – не выход, если для победы нужно только приложить больше усилий. Я знаю, что это тяжело, Майя. Старайся.

Снова прежняя темная боль пронеслась внутри у Джейкоба, как буря; и злость смыло словно порывом ветра. Он откинулся в кресле, вдруг ослабевший.

Я каким-то образом поняла, что не остаюсь с Джейкобом. Его больше не интересует «ищи».

Грусть наполнила Майю, однако под ней я чувствовала растущую решимость, силу – как в тот день, когда мы с ней бежали до океана.

– Хорошо. Ты прав, – сказала она Джейкобу.

Когда мы уходили, Джейкоб погладил меня по голове и попрощался – без грусти. Последний раз я посмотрела на него, когда он закрывал дверь. Они с Майей решили мою судьбу, и мне оставалось делать то, что они хотят.