Жизнь Ленина. Том 2

Как автор известной книги об империализме, Ленин представлялся всему свету непреклонным антиимпериалистом. Но, хотя антиимпериализм и самоопределение — две стороны одной и той же медали, Кремль всегда умел интерпретировать принцип самоопределения на территории бывшей Российской империи таким образом, что никакого самоопределения не оставалось, а оставалась ничем не прикрытая аннексия, как в случае, например, меньшевистской Грузии. Ранние антиимпериалистические настроения Советов объяснялись, таким образом, частью идеологической, а частью практической необходимостью: слабая страна не может позволить себе роскоши империализма, если ей противостоят сильные державы. Эту слабость Ленин превратил в силу. Он драматическим жестом отказался от империалистических притязаний царизма. В то же время он проявлял живейший интерес к территориям, некогда входившим в состав царской империи.

Чичерин писал: «Первые три месяца его существования были тем периодом революционного политического наступления, когда советское правительство свободно бросало трудящимся массам всего мира свои революционные лозунги... Этому первому периоду опьяняющих побед не суждено было продолжаться»³⁴¹. Пришла Брест-Литовская мирная конференция, германское наступление на восточном фронте, поражение Германии в мировой войне. Немедленно были предприняты действия по отношению к Эстонии, Латвии и Литве. Как только пало правительство кайзера, в этих бывших владениях Российской империи была провозглашена Советская власть. Советское правительство Эстонии провозгласило свой приход к власти в манифесте, помеченном 29 ноября 1918 года, без указания места: «Твердо и неизбежно растет всемирная революция!»¹ 17 декабря 1918 года (место на манифесте не указано), «именем мировой революции», объявило о своем существовании советское правительство Латвии^{342 343}. За день до того с очень похожим манифестом (место написания не обозначено) выступило «Временное Революционное Рабочее Правительство Литвы»³⁴⁴. 24 декабря 1918 года советское правительство России объявило о своей готовности «оказать всю необходимую помощь и поддержку балтийским советам»³⁴⁵, а I съезд Советов Литвы, собравшийся в необозначенном месте между 17 и 21 февраля 1919 года, постановил произвести «слияние» Литвы с советской Белоруссией и «немедленно же вступить в переговоры с Рабоче-Крестьянскими Правительствами РСФСР, Латвии, Украины и Эстляндии на предмет создания из всех этих республик одной Федеративной Социалистической Советской Республики»³⁴⁶. Но у РСФСР руки были еще коротки, обстоятельства не благоприятствовали, и получилось так, что в Балтийских странах взяли верх несоветские правительства и независимость этих стран Москва вынуждена была признать. Москве приходилось терпеть существование независимых Балтийских государств до самой их аннексии в 1940 году по условиям советско-германского пакта о ненападении.

Трудно сказать, вызывалась ли неудачная попытка советизации Балтийских государств в 1918—1919 гг. побуждениями националистического или интернационалистического характера. Тот факт, что Сталин аннексировал Балтийские страны при первой к тому возможности, не представляет собой достаточно убедительного свидетельства в пользу предположения об империалистических притязаниях Москвы в 1918 году. Хаос, последовавший за поражением Германии в 1918 году, предоставил советскому правительству возможность, которой оно давно ожидало и о которой не переставало говорить. Ленин в те опьяняющие дни наверное думал, что революционный прорыв в Европу начался. Объективно говоря, политику Ленина в Прибалтике в 1918—1919 году можно истолковать и так и этак — и как попытку революционной экспансии, и как стремление овладеть всей территорией Российской империи.

В Центральной Азии, в районе исторического соперничества между британским львом и русским медведем, советская политика, прикрывавшаяся антиимпериалистической и революционной фразеологией, осталась направленной против Англии. Чичерин, исполнитель воли Ленина, а иногда и ментор его в области международной политики, был настроен очень антибритански. В частных разговорах он не раз предсказывал конец Британской империи. Доминионы Англии, говорил он в 20-х годах,— Канада, Австралия, Новая Зеландия, Южно-Африканский Союз,— покинут ее на произвол судьбы, и она станет крошечной второстепенной державой. Он надеялся, что Россия внесет свой вклад в уничтожение Англии, подорвав британское владычество в областях, лежащих меж Британской Индией и советскими территориями в Средней Азии и на Кавказе, главным ж образом,— в Афганистане и в Персии.

В феврале 1919 года «пал от руки неизвестного злодея» эмир Хабибулла, король Афганистана. Ему наследовал его третий сын, Аманулла-хан, коронованный 21 февраля. Во время войны Аманулла симпатизировал антианглийскому и пронемецкому младоафга-нистанскому движению, за что и был приговорен своим отцом к смерти. Скрывшись, принц избежал казни и дождался смерти эмира Хабибулла.

7 апреля 1919 года король Аманулла обратился с посланием к «Его Величеству Президенту Великого Российского государства», т. е. к бывшему Тверской губернии крестьянину М. И. Калинину, извещая его о своем вступлении на престол и в весьма лестной и витиеватой форме предлагая установить дипломатические отношения. («Так как Вы, Ваше Величество, мой великий и любезный друг — Президент Великого Российского государства, вместе с другими своими товарищами — друзьями человечества взяли на себя почетную и благородную задачу заботиться о мире и благе людей и провозгласили принцип свободы и равноправия стран и народов всего мира...»)

В ответном послании от 27 мая «друзья человечества» Калинин и Ленин поздравили нового монарха и многозначительно прибавили: «Стремление афганского народа последовать русскому примеру да будет лучшей гарантией крепости и независимости Афганского государства... Установлением постоянных дипломатических сношений между двумя великими народами откроется широкая возможность взаимной помощи против всякого посягательства со стороны иностранных хищников» — читай, Англии,— «на чужую свободу и чужое достояние»¹.

14 октября 1919 года, в 7 часов вечера, Ленин принял афганского посла, встретив его следующими словами: «Я очень рад видеть в красной столице Рабоче-Крестьянского правительства представителя дружественного нам афганского народа, который страдает и борется против империалистического ига». На это посол ответил: «Я протягиваю Вам дружескую руку и надеюсь, что Вы поможете освободиться от гнета европейского империализма всему Востоку»^{347 348}.

В цветистых выражениях афганцев и в советских антиимпериалистических лозунгах слышались отзвуки все того же старого англо-русского соперничества.

18 августа 1907 года по старому стилю царское правительство, еще не совсем оправившееся от поражения, нанесенного ему Японией, подписало Англо-Русскую конвенцию, согласно которой Афганистан оставался вне русской сферы влияния, то есть, по крайней мере в принципе, в британской сфере. Обе договаривающиеся страны провозгласили принцип невмешательства по отношению к Тибету. Персию зато они разделили между собою. Север стал русской сферой влияния, юг — английской, а промежуточная зона — ничьей.

14 января 1918 года наркоминдел Троцкий сообщил посланнику Персии, что Советская Россия считает англо-русское соглашение 1907 года «раз и навсегда расторгнутым». Тегеран официально подтвердил получение ноты Троцкого. В Персии стояли английские войска¹.

Уход Советов из Персии создал военно-политический вакуум. Персия, по словам официального биографа лорда Керзона, «оказалась со всех сторон окруженной британскими пикетами»^{349 350}. Из Персии английские войска шли на Кавказ и в русский Туркестан. Но с поражением Деникина на суше и на Каспийском море большевики продвинулись до персидского порта Энзе-ли (ныне Пехлеви). Англичане отступили. Позже части Красной Армии, принимавшие приказы от грузинских коммунистов, в частности, от Сталина, закрепились на севере Персии и основали так называемую Ги-лянскую советскую республику, которую Ленин и Чичерин впоследствии отдали на слом, утверждая, что лишенная пролетариата Персия еще не созрела для коммунистической революции.

Военный министр Риза-хан Пехлеви, позже провозгласивший себя шахом и основавший новую, Пехлевийскую династию, произвел 21 февраля 1921 года государственный переворот и сформировал новый кабинет, который немедленно расторг англо-персидское соглашение от августа 1919 года. 26 февраля был подписан договор между РСФСР и Персией. Советское правительство по договору отказывалось от всех конвенций и соглашений, «заключенных бывшим правительством России с третьими державами во вред Персии и относительно ее». Однако в статье 6-й договора предусматривалось, что, если со стороны третьих стран будет иметь место вооруженное вмешательство в Персии с целью поставить под угрозу границы РСФСР или ее союзников и «если Персидское Правительство после предупреждения со стороны Российского Советского Правительства само не окажется в силе отвратить эту опасность, Российское Советское Правительство будет иметь право ввести свои войска на территорию Персии, чтобы, в интересах самообороны, принять необходимые военные меры»³⁵¹. Это значило: если британская армия вернется в Персию, большевистские войска тоже придут.

Риза не был ни революционером, ни реформистом. Он принадлежал к типу правителей, и он понимал, что, чтобы править, он должен избавить Персию от господства двух иностранных держав. Аманулла воображал себя Петром Великим Средней Азии. Он мечтал о модернизации Афганистана, хотел снять с женщин чадру и ограничить власть мусульманского духовенства. Но он был слаб, а его реформы — преждевременны, и консервативные силы свергли его с престола и отправили в хорошо оплаченное и удобное изгнание в Италию. Совсем другим человеком был Кемаль-паша Ататюрк — правитель, революционный преобразователь, сильная личность, диктатор, обладавший колоссальной энергией, профессиональный солдат и политический целитель. В 1853 году Николай Первый назвал Турцию больным человеком Европы. В этом прозвище было много правды, хоть оно и отражает имперские притязания своего автора. Турция стала терять свою мощь, а потому и свои владения еще до мировой войны. Поражение в мировой войне оставило Турции одну только Анатолию. Кемаль-паша, одержавший во время войны несколько побед над англичанами, на свежем воздухе Анатолии, среди песка и скал ветреного плато начал лечить своего больного. Он перенес столицу из азиатского Константинополя (Стамбула), расположенного на европейской стороне Босфора, в новый европейский город Анкару, построенный в Азии. Он изгнал султана, отменил халифат и превратил Турцию в секулярное государство. Чадра, гарем и изоляция женщин были запрещены, латинский алфавит заменил курсивный арабский шрифт, столь способствовавший неграмотности. Муэдзины по приказу Кемаля стали призывать правоверных в мечеть уже не на арабском языке, а на турецком. Феску Кемаль запретил, заменив ее западным головным убором. Самая популярная фотография Ататюрка, воспроизводимая и на турецких банкнотах, изображает его во фраке и в белом галстуке,— нельзя представить себе ничего более отдаленного от традиционной карикатуры на Турцию в виде человека в феске с кисточкой, шароварах и восточных туфлях с загнутыми носами.