«Жизнь моя, иль ты приснилась мне...»(Роман в документах)

И еще мне снова пришла в голову частушка, которую нередко пели у нас в деревне, пели озорно и весело, хотя ничего веселого в ней не было: «Деньги есть — и девки любят и с собою поведут, а денег нет — и х… отрубят и собакам отдадут…» Мысль о продажности женщин удручала и подчас ужасала меня всю жизнь, но особенно — в молодости.

Спустя многие годы, вспоминая и осмысливая лето сорок пятого года, значительные и маленькие события того времени, я уже иначе, более терпимо оценивал произошедшее с Володькой и поведение Аделины. Женщины на войне и в тыловых частях, госпиталях, различных армейских учреждениях постоянно находились в окружении сотен и тысяч мужчин и, как правило, за эти годы не с одним из них встречались или даже сожительствовали по любви, по стечению обстоятельств, по расчету или по необходимости. В армейских и фронтовых тылах они, еще больше, чем в Действующей армии, захватанные глазами военнослужащих, изнемогали от ухаживаний, приставаний и обилия претендентов. Но война окончилась, началась демобилизация, и требовалось без промедления устраивать свою личную жизнь, по возможности, прямо здесь же, в армии, ибо сделать это на гражданке при нехватке в России почти пятнадцати миллионов мужчин будет несравненно труднее.

Кого же Аделина должна была выбрать: того, кто более соответствовал ей по возрасту, а возможно, и по другим, неведомым мне качествам, или молодого, яростного, ортодоксального максималиста, привыкшего командовать и подчинять себе окружающих?.. Конечно, расстаться с Володькой, который не просто ее любил, но и боготворил, ей следовало бы по-человечески, хотя бы написать ему, мол, так и так…

61. В этой короткой войне…

Володьке, Мишуте и мальчишкам моего поколения — кто не вернулся…

В феврале 1945 года на конференции в Крыму главами правительств трех союзных держав по антигитлеровской коалиции — СССР, США и Англии — было принято решение по Дальнему Востоку, предусматривавшее вступление Советского Союза в войну против Японии через два-три месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе.

8 августа Советский Союз, выполняя решение Ялтинской конференции, официально сообщил о присоединении к Потсдамской декларации 26 июля 1945 года, в которой от имени правительств США, Англии и Китая были выдвинуты требования безоговорочной капитуляции Японии, и объявил о состоянии войны с империалистической Японией.

Япония открыто помогала гитлеровской Германии против СССР и угрожала безопасности его границ на Дальнем Востоке. К 1 августа 1945 года милитаристская Япония насчитывала более полутора миллионов солдат и офицеров, оборону прикрывали 17 глубоко-эшелонированных укрепрайонов, которые были оборудованы подземными бетонированными убежищами, складами, электростанциями, подземными ходами и пулеметными дотами через каждые 250–300 метров, что в сочетании с географическим рельефом — горные хребты, бесплодные пустыни, широкие полноводные реки, непроходимые болота — и климатом — изнуряющая жара с тропическими ливнями — убедили военное руководство Японии в своей непобедимости.

9 августа в 1 час ночи по местному времени началась Маньчжурская операция. Войска трех фронтов — Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных — одновременно начали боевые действия по всему 5-тысячному периметру.

Советским войскам противостояла 4-я Отдельная армия и главная ударная сила японского милитаризма — Квантунская армия, насчитывавшие 47 дивизий, 27 отдельных бригад, 9 пехотных бригад, бригаду смертников, 2 танковых бригады, почти 2000 самолетов и 25 кораблей Сунгарийской флотилии.

Войска 1-го Дальневосточного фронта начали наступление с прорыва долговременной обороны с мощной полосой приграничных укрепленных районов на Мудадзяньском направлении.

Войска Забайкальского фронта продвигались через безводные пустыни и горные хребты Большого Хингана, преодолевая на своем пути Халун-Аршанский укрепрайон, уничтожая узлы сопротивления.

Войска 2-го Дальневосточного фронта (командующий генерал армии М.А. Пуркаев) в первый же день, 9 августа, в Сунгарийской операции силами 15-й Краснознаменной армии (командующий генерал-лейтенант С.К.Мамонов) во взаимодействии с Амурской флотилией форсировали реки Амур и Уссури, ширина которых после прошедших ливней достигала 2–2,5 километров, и овладели приречными плацдармами.

…10 августа было полностью очищено от противника правобережье Амура от Сунгари до Уссури.

…11–13 августа прорван Фугдинский (Фуцзиньский) укрепрайон и войска армии начали стремительное продвижение в глубь Маньчжурии, боевые действия велись в условиях бездорожья и заболоченных пойм.

…14 августа войска 2-й армии прорвали оборону Сахалянского (Хэйхэского) укрепрайона.

…17 августа войска 15-й армии овладели городом Цзямусы, 19-го — городом Саньсин и, преодолев горные хребты Малого Хингана, 20-го августа вошли в Харбин, занятый накануне воздушным десантом, где ими был пленен начальник штаба Квантунской армии генерал Хана.

…19 августа в Чанчуне был взят в плен главнокомандующий Квантунской армией генерал Ямада, а на Аэродроме в Мукдене — правитель марионеточного государства Маньчжоу-Го император Пу.

На многих участках фронта японские части начали сдаваться в плен и главнокомандующий Квантунской армией генерал Ямада заявил о готовности сложить оружие и вести переговоры о капитуляции.

Советским войскам понадобилось всего 10 дней, чтобы принудить Квантунскую армию капитулировать и за 25 дней полностью завершить Дальневосточную кампанию.

…2 сентября 1945 года в Токийском заливе на борту линкора «Миссури» милитаристская Япония подписала акт о безоговорочной капитуляции.

* * *

В этой короткой и, в общем-то, нетяжкой войне, точнее сказать — скоротечной кампании, мы поставили империалистическую Японию на колени. Многим офицерам эта кампания принесла награды, принесла повышения в званиях, а некоторым и в должностях, но были и потери, были и такие, кому не повезло и достались в основном неприятности, преимущественно пули и осколки.

Володьке и Мишуте, проведшим на Западе в ожесточенных боях по два с половиной — три года и прошедшим, как говорится, огонь, воду и медные трубы, чертовски не повезет…

Получилось так, что я, Володька и Мишута по прибытии на Второй Дальневосточный фронт после скрытной ночной выгрузки на глухом разъезде неподалеку от Хабаровска были направлены и попали в разные дивизии, и о их судьбе, о том, что с ними произошло, я узнал из двух Володькиных писем, а впоследствии и от очевидцев, так как спустя три месяца волею судеб оказался в горно-стрелковой бригаде, куда для дальнейшего прохождения службы вместе со мной прибыли четверо офицеров, воевавших в Маньчжурии в одном с Володькой и Мишутой стрелковом полку и, более того, в одних с ними батальонах.

Мишута погиб в первые же сутки, на рассвете, при форсировании Амура. Он шел на головной амфибии командиром штурмовой группы, наверняка исполненный желания и решимости доказать делом, что два года назад при форсировании Днепра его не случайно представляли на Героя. В эту последнюю минуту своей жизни, в полном боевом снаряжении, в каске, с автоматом в руке, с гранатами на ремне и пачками патронов в вещмешке за плечами, он стоял на носу большой амфибии, изготовясь первым спрыгнуть на прибрежный песок и броситься вперед, когда пулеметная очередь прошила ему грудь, и прежде, чем кто-нибудь что-либо успел предпринять, прежде, чем его успели подхватить, он скользнул вниз и был мгновенно унесен стремительной мутной амурской водой…