Жизнь, продиктованная Говорящей Шляпой

— Да, спасибо, я полностью отдаю себе в этом отчёт. Но нет, я не думаю, что этот мальчик так уж похож на меня. Во-первых, у него больше друзей, чем было у меня, и он знает, как с ними общаться. Во-вторых, на данный момент единственный человек, которого он, кажется, ненавидит — это я, и это… — Северус поморщился. — …это моя вина. Полагаю, проблема кроется в его неспособности доверять людям, особенно взрослым. Я наблюдал за ним — он явно ожидает, что я ударю его за что угодно или вовсе просто так. Сомневаюсь, что это ожидание на самом деле реакция только на меня, хотя я мало что сделал… — Северус снова поморщился. — …чтобы улучшить ситуацию. Если я прав, и именно дядя причинил ему наибольшую боль, вполне вероятно, что его самая сильная реакция будет на мужчин. Опять же, он здесь всего пару недель, так что я могу только догадываться, основываясь на сведениях от других детей, с которыми я имел дело. К тому же мальчишка до невозможности забитый.

— Прости, забитый?

— Нервный, пугливый. Я махнул рукой, а его накрыло истерикой.

— О, — у директора голова пошла кругом, он отчаянно пытался примириться с новой информацией. Его обязанность — защищать этого ребёнка, когда его родители так много сделали для общей цели. Его обязанность — присматривать за этим ребёнком ради всего волшебного мира. И из-за его оплошности, его рассеянности этот ребёнок был оставлен в жестокой семье, где его научили бояться взрослых, выбили способность отличить друга от врага, сделали «до невозможности забитым».

«Я должен как-то это исправить».

Но что он мог? И что он знал на самом деле? Соглядатаи ничего не заметили. И, как и раньше, у него просто не было времени. Его работа состояла в том, чтобы делегировать, а не делать самому. Генерал не мог позволить себе слишком увлекаться деталями, терять общую картину. Хотя Гарри… Гарри не был «деталью». Гарри нельзя было оставлять на произвол судьбы.

— Он… Мы сможем справиться здесь? Или необходимо подыскать какое-либо место, где он сможет вылечиться, прежде чем вернётся в Хогвартс?

— Нет, единственное, в чём он сейчас больше всего нуждается — это стабильность. Я не отлучу его от друзей и от факультета. До сих пор, думаю, у него всё шло хорошо, хотя, как вы… — Северус кашлянул, — указали мне, я не присматривал за ним должным образом.

Директор жестом остановил его — эта информация уже устарела.

— Как, несомненно, и я, но сейчас не время для взаимных обвинений. Крайне важно, чтобы ты действительно взял мальчика под своё крыло. Он нуждается в ещё большей помощи, чем мы первоначально предполагали.

— Вы по-прежнему хотите, чтобы я это сделал, Альбус? — изумился Северус. — Да, Лили попросила меня помочь ему, и да, я буду бороться за его безопасность, но я не достоин и не способен заботиться о нём. Если вы действительно этого хотите, я сделаю всё, что смогу, но, ради Мерлина, я — причина смерти родителей мальчишки. Что это за основа для отношений? Вы хотите, чтобы Пожиратель Смерти заботился о Гарри Поттере, Альбус?! Нормальные дети боятся меня, и не зря!

Директор посмотрел на него с лёгкой улыбкой и с едва заметным огоньком в глазах, но когда он заговорил, голос звучал сурово:

— Мы уже проходили через это, Северус. Ты не Пожиратель Смерти. Ты хороший человек, и я не могу вынести, когда ты говоришь иначе. Я уверен в этом, Северус. Ты сможешь лучше всего обеспечить его потребности. Ему нужно научиться доверять, а ты действительно заслуживаешь доверия и, веришь ты или нет, вполне способен справиться с трудным подростком. Лили не отдала бы своего ребёнка в руки того, кому не доверяла. Просто прими вещи такими, какие они есть, — голос директора снова стал живым и властным. — Есть также несколько чисто практических соображений, которые следует принять во внимание. Ты мужчина, ты здесь, и ты уже знаешь, с чем имеешь дело. Я бы предпочёл держать всё в секрете, насколько это возможно: нам не нужно, чтобы оставшиеся Пожиратели Смерти знали, насколько уязвим маленький Гарри. Пусть лучше они видят в нем сердитого молодого человека, чем хрупкого ребёнка.

— Вы никому не расскажете?

— Минерве, безусловно, но, думаю, она единственная, кто должен знать. А что, у тебя был кто-нибудь на примете?

— Нет, просто Га… Поттер тоже не хочет, чтобы кто-нибудь знал. Он достаточно разозлился, когда понял, что я собираюсь рассказать вам всё, что знаю. Я бы предпочёл не предавать его ещё больше.

— Ты не…

— Он считает, что да. Он изо всех сил старался сохранить свою тайну, а я не только раскрыл её, но и рассказал вам. В любом случае, хотя он знает, что я должен заботиться о его интересах, но для него это предательство, и это всё, чего он ожидает от меня, как от взрослого.

— Мы просто должны сделать всё, что в наших силах, — директор с грустью посмотрел на Северуса. — Если повезёт, он в конце концов поймёт, что ты помог ему и продолжаешь помогать.

Северус не знал, что и думать. Быть доверенным и уважаемым наставником ребёнка, подвергшегося насилию, шло вразрез со всеми его представлениями о себе. Сможет ли он когда-нибудь справиться с этим? И хочет ли он этого вообще?

— Прекрасно, сэр. Если вам ничего больше не нужно…

Директор слегка улыбнулся растерянности своего протеже.

— Нет, Северус. Иди и сделай всё, что в твоих силах.

Северус ушёл, оставив за закрытой дверью раздражающего старого манипулятора, которого он любил и уважал столько лет.

Ещё не успев спуститься по лестнице, он услышал, как в кабинете директора сработал сигнал тревоги, и рванул обратно.

— Где? — коротко спросил Северус, зная, что эта конкретная тревога означала уровень разрушения, который вряд ли был вызван какой-либо шуткой студента или ошибкой в зельях.

— В лазарете, — выдохнул директор, и оба кинулись к камину.

***

Поппи, завозившись с мазью, почти уронила банку и резко взмахнула рукой, чтобы поймать её. Прежде чем Гарри понял, что происходит, колдомедика швырнуло через всю комнату, щиты и чары мальчика были подняты, а сам он оказался под кроватью, на которой сидел, спиной к стене. Осознав, что случилось, Гарри в последний момент «поймал» бедную Поппи, мягко приземлив её. Но для всего остального было уже слишком поздно. Что-то вокруг оглушительно гремело, и он, наконец, понял, что это была своего рода аварийная сигнализация. Все стёкла в лазарете разлетелись вдребезги: окна, флаконы с зельями, лампы, а кровати окружили Гарри так, что никто через них не мог добраться до него. Однако Гарри увидел за ними колдомедика и вздохнул с облегчением, сообразив, что она уже поднялась на ноги. Каким-то чудом она даже не пострадала от разбитого стекла.

«О, слава Богу».

Колдомедик, согнувшись и тяжело дыша, некоторое время разглядывала беспорядок вокруг, и это дало Гарри несколько минут, чтобы успокоиться, теперь, когда угроза была… э–э-э… устранена. Поппи выпрямилась и уставилась на Гарри, выглядя скорее потрясённой, чем на самом деле сердитой.

— Мне кажется, мистер Поттер, что я просила вас о взаимодействии? — Поппи многозначительно посмотрела на учинённые разрушения.

Гарри заметно приободрил спокойный юмор в её тоне. Он опасался, что она рассердится, но теперь, когда она ясно дала понять, что это не так, Гарри попытался соответствовать её спокойствию и попробовал почти пошутить: