Жизнь, смерть и прочие неприятности

Я сделал еще один глоток из бокала. Хамский внезапно отмер и несколько хлопнул в ладоши.

– А вы небезнадежны, Принстон, - довольно произнес он.
– Я вами даже иногда горжусь.

Морвид, которая сидела с абсолютно застывшим лицом, так же начала подавать признаки жизни.

– Действительно, ангел побери, неплохо, - произнесла она. Запрокинула бутылку, сделав несколько мощных глотков. Обратилась к Мордреду: - А ты что молчишь, страдалец?

– По-моему, - сварливо отозвался Хамский.
– Недавно я сказал целых два предложения. Но если тебе уж так хочется услышать что-то еще, отлично. У тебя подошва ботинок в рыжей грязи, ты шла пешком из рабочего квартала Нью-Девилла. Не ошибусь, если скажу, что ты была в районе Кроу-стрит, там кирпичный завод, из-за выбросов которого земля всегда характерного красноватого цвета. Раз ты шла пешком, можно сделать вывод, что у тебя не все гладко с финансами. И - ты никогда не приходишь просто так. Скорее всего, есть какое-то дело, которым ты хотела бы, чтобы я занялся. Так?

Странное выражение пробежало по лицу Морвид.

– Я не то имела в виду, - глухо сказала она.
– Но да, ты прав. Есть дело.

***

Морвид Хамская была самой удивительной женщиной из всех, кого я когда-либо видел. Она была создана из противоречий, прекрасно это осознавала и умудрялась сочетать в себе все несочетаемое. Она носила вытертые драные джинсы, высокие ботинки армейского образца, видавшую виды кожаную куртку и... шляпу. Да, винтажную мужскую шляпу, судя по всему, когда-то позаимствованную из гардероба брата. Внешне совершенно неподходящие вещи смотрелись на ней вполне органично.

Морвид пила все, что горит, непрестанно курила трубку и могла позволить себе весьма соленые выражения. Между тем, она обладала поразительными познаниями, кажется, обо всем на свете. Спросите её об искусстве, политике, истории - и она непременно расскажет вам все в ярких красках. Обладая характером, пожалуй, еще более социопатичным, чем её братец, Морвид, тем не менее, была еще и самым тонким, чутким и внимательным собеседником.

Неудивительно, что они с братом на дух не выносили друг друга. Причины этой неприязни крылись, по всей вероятности, в глубоком детстве, и, как я подозревал, были давно забыты обоими.

Тем не менее, когда мы начали работать втроем, я ощутил искреннюю потребность помолиться, хотя прежде считал себя убежденным материалистом. Ощущая себя упитанной мышью в серпентарии, я неистово желал, чтобы это дело быстрее закончилось, и близнецы Хамские, наконец, расползлись по своим углам.

***

Мисс Клозета Буденштокк была возмущена. Нет, не так. Она рвала, метала, летала по камере, вызывала на полицейское управление дожди из рыб и лягушек, грозила всевозможными проклятиями горгулам-полицейским и решительно отказывалась говорить что бы то ни было по делу. Дальше воплей: "Я невиновна, гореть вам в Раю, мерзкие отродья!" дело так и не двигалось. Тут уж впору порадоваться за безвременно почившего мистера Бромма, ибо скандал по поводу невынесенного мусора грозил обернуться реальным членовредительством. А уж при мысли о том, во что выльется гнев мисс Буденштокк во время критических дней, содрогалось разом все управление.

Мы заявились туда как раз во время вынужденного обеденного перерыва. Почему вынужденного? Но ведь не каждый день с неба сыплются деликатесы. А посему полицейское управление номер тринадцать дробь шесть напоминало сейчас, скорее, кемпинг на газоне, чем серьезных служителей закона. Повсюду горели костерки, на прутьях жарилась рыба, а самые нетерпеливые уже обсасывали лягушачьи лапки. Пахло настолько вкусно, что мы, не сговариваясь, присели к ближайшему костру и затребовали по порции. На нас недоверчиво покосились, но еду выделили.

– Офицеры! Кто поможет даме прикурить и напиться?

После вызывающе-кокетливого вопроса Морвид вокруг нас как-то очень быстро собрались все свободные на данный момент копы, во главе с Эвансом, и принялись блистать карманными фляжками, зажигалками и остроумием. Видя, что все вышеперечисленное у них форменное и весьма стандартное, Хамская взяла ситуацию в свои изящные, но сильные руки, и принялась травить байки о журналистской жизни. Да, надо признать, сестра Мордреда была куда лучше него адаптирована к социальной жизни.

Глядя на неё, Хамский время от времени вставлял язвительные комментарии, и дело уже близилось не то что к родственной перепалке, а, скорее к потасовке, когда я вспомнил, что привело нас сюда дело.

– Клозета Буденштокк?
– Эванс весь как-то даже передернулся в ответ на мой вопрос.
– Я, конечно, знаю, что вы психи. Но если еще и самоубийцы - идите. Она в камере 3б.

Нам торжественно вручили ключ от камеры подозреваемой и дружно пожелали провалиться.

***

Мисс Буденштокк явно ждала гостей. Она уже порядком утомилась выражать свое возмущение абстрактно, а потому непременно нуждалась в зрителях и слушателях. Бедняжка еще не знала, что близнецы Хамские подходят для этой цели меньше всего на свете.

– Ага!
– Бросаясь на прутья решетки, радостно возопила увидевшая нас ведьма.
– Явились, инквизиторы! Ну же, пытайте меня всю, а я все равно буду стоять на своем: невиновная я! Он вообще сам ко мне пришел! Пытайте же меня-а!

Хамский задумчиво посмотрел на бесноватую. Желания открывать камеру никто из нас не выказывал. Более того, как я подозреваю, все в тайне боялись, что ведьма еще и покусать может, а вдруг оно заразное?

– А если не будем?

Вопрос явно поставил Клозету в тупик.

– Но вы должны!
– Наконец, определилась она со своей позицией.

– А зачем?
– Подхватила мысль брата Морвид.
– Хотите об этом поговорить?

– Уйдите от меня!
– Мисс Буденштокк шустро отпрыгнула вглубь камеры.
– Близнецы! Мерзкие иномирные создания! Не подходите!

Хамские посмотрели друг на друга.

– Ведьма, - словно разминаясь, начала Морвид.
– Не очень сильная, но потомственная, знает парочку заклинаний да тройку-другую рецептов снадобий. Очень этим гордится.

– Вчера пила бордо с...
– Мордред пригляделся внимательнее.
– Большой собакой, либо с оборотнем. Второе вероятнее, ибо даже сквозь запах псины пробивается одеколон.

– Мужчина обсыпал её пожухлыми орхидеями - в прическе осталось пара лепестков, - подхватила Хамская.
– После чего у них явно была ночь страсти с его стороны и ночь планирования замужества - с её.

– Да, дамочка она немолодая и явно небогатая - серьги в ушах дешевенькая подделка, а не золото, но Арнольд Бромм был мужчиной крепко стоящим на ногах... Клозета выразила переполнявшие её чувства в душераздирающем неоформленном вопле.

– Ненормальная?
– Хором спросили Хамские у меня. Недовольно покосились друг на друга.

– Просто дура, - внес коррективы я.
– Нормальное для женщины состояние.

Мисс Буденштокк злобно посмотрела на меня, подумала и внезапно расплылась в довольной улыбке.