Жизнь взаймы

Однако сейчас времени ему оставалось всего ничего. Доктор Лазарета встрепенулась и принялась искать пути приостановить истечение теряемой клетками энергии, но ситуация не изменилась ни спустя два часа, ни к утру суточного цикла по метрике Лазарета. Незнакомец умирал. Испробованные схемы лечения, взятые у разных рас, не работали.

Измученная не сколько бессонной ночью, сколько собственным бессилием Татьяна Викторовна пошла на кухню, где, вроде бы, должен был оставаться ещё запас кофе.

Одно из любимых помещений станции встретило приглушённым светом, тихой музыкой и кипящей водой в чайнике. Белые щупы, свисая с потолка, споро насыпали в кривобокую турку кофе и сахар, наливали кипятка и ставили на разогревающую платформу.

Татьяна, сев на любимый стул и с удовольствием покачиваясь на нём, следила с улыбкой, полной изумления, как Э готовил кофе, как ароматный коричневый напиток лился в её чашку, по кривоватым бочкам которой, оказывается, соскучились пальцы.

Обжигающий глоток прошил уставшее тело электрическим ударом. Татьяна отставила чашку и поднялась, чтобы пройтись по кухне. Спасение человека у неё в руках. И решение должно быть! Не так давно, на Майрами, смерть, запущенная хитроумными духабути в её кровь, стояла совсем рядом, дышала в затылок. А сейчас она явилась за пациентом, который, может быть, уже не совсем человек. Как и она! Её спасла Вечность, а ему откуда взять… жизнь взаймы?

Татьяна залпом допила кофе и бросилась в операционную. Но вдруг замедлила шаги, а потом и вовсе развернулась, чтобы направиться в другую сторону — к смотровой.

Там, в мире Туманного Айсберга, её всё время тянуло испытать новые возможности, но Майрами способствовал развитию именно физической ипостаси. Здесь же, как ей представлялось, начинался новый круг испытаний, вовсе не относящийся ни к силе, ни к скорости. Вот и сейчас посетила шальная мысль: а так ли нужно присутствие в операционной, если Э выводит результаты исследований на сетчатку глаза, а войти в Вечность отныне она, Татьяна Викторовна Незванова, может откуда угодно? Когда-то давно Лу-Тан, а после Дуг-Кагн намекали ей на то, что взаимодействие врача и Лазарета является симбиозом двух организмов, а для истинного симбиоза так ли важно местонахождение одного из существ? Да, именно вмешательство НикИва открыло Э постоянный и полный доступ в сознание Татьяны, но если бы его не случилось, разве не пришли бы они с Управляющим Разумом однажды к необходимости самостоятельно сделать этот шаг?

Татьяна остановилась на пороге смотровой и невольно прикрыла глаза от яркого света звёзд. Как же, она, оказывается, скучала по ним — знакомым до боли. Знакомым до радости! Она поймала себя на том, что не слышит сознания Э в собственном разуме, а потом поняла — отчего так. Управляющий Разум разделил её мысли и эмоции. Полностью.

Она села в своё кресло, по привычке погладила кушетку Лу-Тана. Замедлила движение и улыбнулась самой себе — мышечная память оказалась дольше обычной. Она погладила кушетку ещё до того, как осознала, что и зачем делает!

Откинувшись на спинку, Татьяна прикрыла веки и на раз остановила сердце. Странную феерическую картину являл собой Лазарет через призму Вечности. Энергетические контуры станции потрясали — в штатном режиме небесный госпиталь не использовал и трети своих мощностей. Невольно напрашивалась мысль — для чего обычной окраинной больнице такая энергия? И является ли Лазарет — больницей? Татьяна думала, что знает ответ, но предпочитала не углубляться в исследования. Они пугали так же, как и новые способности.

Внутренним зрением она нашла Икринку, такую же ярко-оранжевую, как и в реальности, а в ней неуклонно угасающую искру человеческой жизни. Ранее нечто поддерживало репродуктивный цикл клеток организма, не позволяя ему стариться или стремиться к смерти. Нынче — по пока непонятной причине — вмешательство прекратилось. Умирающему нужно было дать что-то взамен. Подключить к нему новый постоянный источник энергии. И Татьяна догадывалась, как это сделать.

Когда-то она не любила виртуальные операции. Сознание оказывалось перегруженным — не только воспринимаемой информацией, но и собственными процессами мышления и контроля. После них у неё болела голова и перед глазами плясали искры, потому что сосредоточение требовалось полное. В реальности было проще — мышечная память разгружала мозг. Руки работали сами по себе, а Татьяна оставалась отстранённой от процесса, словно наблюдала за ним со стороны. Похожее ощущение возникло сейчас, когда она, ещё раз просканировав организм лежащего в вифере пациента, принялась разбирать его на части — не в реальности, а в глянцевой черноте. А после собирала снова, направляя глянцевые потоки сквозь межклеточные контуры. Будто по капле добавляла Вечность в клетки умирающего, заставляя их функционировать в штатном режиме.

Времени в Вечности не было. Поэтому, когда Татьяна вынырнула в реальность и сделала первый вдох, Э любезно сообщил ей, что она провела в безвоздушном пространстве около часа. Честно говоря, сил удивляться или пугаться у неё уже не было: будто вынули стержень, который удерживал тело в вертикальном положении.

Управляющий Разум это ощутил, поэтому опустил спинку кресла и расширил матрас, загнув края вверх. Притушил звёзды защитой экрана, а после погасил совсем.

Хозяйка Лазарета тихо спала, измученная процедурой, которую вряд ли кто-то проводил до неё. Спала, так и не покинув Вечности. И видела во сне станцию совсем другой формы, чем Лазарет. С другим количеством уровней. С потайными проходами и помещениями, о которых она даже на подозревала. Видела, как в Икринке наливается силой искра чужой жизни, как восстанавливается постепенно функционирование организма.

И видела еще одну искру. Горящую на одном из запретных уровней Лазарета.

Ровно.

Ярко.

Неподвижно.

* * *

Что-то завозилось под щекой, возмущённо запищало и зачирикало.

Татьяна чуть сдвинула голову и с трудом разлепила глаза. Странные сны снились ей — какие-то грандиозные конструкции и ещё более грандиозные задачи, для которых они были созданы… Загадки в тишине закрытых уровней Лазарета.

Она села, спустила ноги вниз и поболтала ими, постепенно приходя в себя. Реальность, окружавшая её, не выкидывала никаких шуток — не плыли стены и потолок смотровой, будто их не было, не выглядывала глянцевая чернота из-за углов, желая показать, что же такое звёзды на самом деле… Но Татьяна знала — Вечность здесь. То ли она так и не вышла из неё, то ли… стала её частью.

Она встала, передёрнув плечами. Никогда не любила метафизику, а как без неё объяснить хотя бы себе, что происходит? Решительно выкинула из головы вопросы, на которые не было ответа, и направилась на кухню. Сначала — поесть и выпить крепкого сладкого чая, по которому ужасно соскучилась на Майрами. Потом — душ. А после — полная проверка служб и систем Лазарета, восстановление штатного режима работы.

Но на пороге кухне она резко остановилась. Нерешительным жестом засунула руки в карманы комбинезона и принялась разглядывать человека, сидящего за её столом на её стуле. Незнакомца, которого она накануне вытаскивала с того света. Судя по запаху, он пил кофе, но не из её чашки — видимо, Э счёл, что это уже слишком.

Пациент поднял мутные, будто после попойки или тяжёлой болезни глаза и произнёс на межгалактическом коде:

— Приветствую вас!

Татьяна молча прошла вперёд, села напротив. Щупы подали чай, и она с радостью обхватила ладонями чашку, хлебнула кипятка для храбрости и произнесла:

— Будем знакомы, меня зовут Лу-Танни. Я — доктор Лазарета на перекрёстке миров сектора Див.

— Сектор Див, — пробормотал собеседник, — так вот куда вывалился Наутилус, когда я отключился…

— Наутилус? — удивилась Татьяна. — Ничего себе! Не ожидала увидеть межгалактического моллюска мосье Верна! И как мне вас называть? Капитан…

— Турист, — быстро ответил незнакомец. — Зовите меня так.

Мелькнуло и пропало какое-то воспоминание. Будто из другой жизни.

— Один мой знакомый, землянин, — Татьяна поморщилась, вспомнив Геку Чекалова, — говорил, что в просторах космоса лучше иметь короткие имена — они легче произносятся и быстрее забываются!

— Он был одним из попаданцев?

— Кого?

— Людей, случайно или намеренно покинувших Землю.

— Да.

— Что ж… Он был прав!

— А вы? — Татьяна внимательно смотрела на Туриста. — Вы тоже попаданец?