Жизнь за ангела
Шрифт:
Глава 6
С бабушкой и дедом мне конечно было хорошо, но по маме я очень скучал, и она по мне тоже. Как только сестренка немного подросла, мама решила меня забрать. По началу увидев свою маленькую сестренку я ревновал, поскольку ей доставалось больше внимания.
– Мама, ты меня не любишь, ты любишь Хельгу!
– Сынок, – мама вытирала мне слезы, – не плач! Я тебя тоже очень люблю!
Я крепко обнял маму, и она меня обняла.
– Просто Хельга еще маленькая, поэму ей нужно больше внимания. Скоро сестренка подрастет, и ты будешь с ней играть, вместе вам будет весело. – она улыбнулась.
И правда, когда Хельга подросла, начала хорошо говорить мне стало с ней интересно. Сестренка
В Германии меня отдали в немецкую народную школу, но учился я в начале с трудом, хорошо понимал немецкую речь, говорил на немецком, но грамматику я не знал и читать хорошо не умел. Отчим, видимо не понимая этого лупил меня за плохие отметки.
Однажды, когда я вернулся из школы он как обычно подозвал меня к себе и потребовал показать дневник.
– Рихард, дай мальчику поесть! – возразила мама.
– Я сказал покажи дневник! Быстро!
Я принес дневник и показал его отчиму. Увидев в дневнике оценку «5», он мгновенно разозлился.
– Это что? Почему по немецкому «5»? Ты еще и врешь?
– Я исправлю! Честное слово!
– Ты что? Немецкий уже забыл? – он снял со штанов ремень и сильно меня отлупил.
– Рихард, не надо! Рихард! Не трогай ребенка! – мама пыталась меня защитить, но тот оттолкнул ее.
– Не лезь! Ты все время отправляешь его в Польшу, разговариваешь с ним на русском, он уже и по-немецки разговаривать разучился!
– Ненавижу! Ты не мой отец! Ты не мой отец!
Отчим еще пытался со мной договорится, найти ко мне подход, расположить к себе.
– Если хочешь жить здесь, ты должен меня слушаться и делать все как я скажу. И не вздумай мне пакостить! Ты понял? Ты должен называть меня отцом, если хочешь, чтобы я хорошо к тебе относился.
Я хотел этому верить, и в первое время действительно было все хорошо. Он прекрасно ко мне относился, занимался со мной, дарил мне подарки, но все это ненадолго.
Высшей оценкой в немецкой школе была «1», а «5» считалась низшей оценкой. В дальнейшем, конечно, немецкий я подтянул и закончил школу с высшими баллами. У меня была отличная память и учеба давалась мне относительно легко.
Теперь еще немного истории. К 30-м годам Германия стала вновь подниматься, слегка оживилась экономика, стране разрешили иметь свою армию, а на репарации смотрели сквозь пальцы. В целом, в стране был традиционный уклад семьи. Работали в основном мужчины, а женщины сидели дома, вели хозяйство и занимались детьми. Для женщин, как говорили немцы, существовало правило трех «К»: Kirche, Kinder, K"uche (церковь, дети, кухня). Каждая добропорядочная немка должна быть отличной домохозяйкой. Разводы были не приняты среди немцев и как правило не одобрялись. Лупить детей ремнем и наказывать даже в школах не считалось зазорным. И раньше было такое, что ко всем другим нациям немцы относились несколько предвзято, считали ниже себя. С некоторой неприязнью немцы относились и к полякам, считали их нечистоплотными, неряшливыми, ленивыми, не совсем образованными, но живя в Польше я прекрасно видел, что это не так! Очень многие поляки знали немецкий язык, особенно в приграничных районах или смежных территориях, где жили бок о бок. Что касается определенных правил и норм поведения, оформления документов, то здесь немцы были весьма педантичны – и это правда! Если что-то немцы делали, строили – то все же это было на совесть. Можно отметить и пунктуальность, опаздывать куда-либо считалось дурным тоном. Даже небольшие немецкие деревеньки были достаточно чистыми и ухоженными.
В 33-м году, казалось бы, в результате законных выборов, к власти в Германии пришел Гитлер, устроив провокацию с поджогом Рейхстага и уничтожив всю оппозицию, я тогда был еще ребенком и не сильно в это вникал, мне было всего тринадцать. Постепенно
в школе нам начали насаждать националистические идеи, говорили, что немцы особая нация и выдавали все это за патриотизм. Организация «Гитлерюгенд», образовалась еще в 26-м году, по началу вступление в нее было исключительно добровольным, ее даже пытались запретить, считая незаконной и экстремистской, лишь с 39-го года вступление в эту молодежную организацию стало обязательным. Поскольку я был старше и окончил школу раньше, то в «Гитлерюгенде» я конечно не состоял.Глава 7
Окончив 9 классов, немецкую народную школу, в 36-м году я без труда поступил в Берлинский Университет на факультет журналистики и иностранных языков. Уже в Университете я изучал французский.
Оторвавшись от матери, я впервые окунулся во взрослую, свободную жизнь, меня никто не контролировал! В Берлине, впервые с приятелями я попробовал пиво, стал обращать внимание на девочек, хотя завести с ними отношения все еще не решался. Мы с приятелями снимали небольшую квартиру одну на троих, четверых, поскольку мест в общежитиях не хватало, а одному платить за жилье было дорого. Быт был вполне устроен, небольшая плита и даже маленький холодильник! Белье мы стирали в прачечной или дома, завтракали обычно в квартире, готовили сами (кофе, бутерброды), обедали в университетской столовой (платили деньги), а ужинать ходили в кафе или пивную, пиво было разрешено в Германии с 16-ти лет, а более крепкие напитки только с 18-ти!
Домой я ездил раз или два в месяц, на выходные, или во время студенческих каникул на Рождество. Все же Берлин мне нравился! В городе были театры, кино, развлекательные заведения, пабы… Народу было много и жизнь била ключом! Конечно, больше всего я был рад тому, что почти не видел своего отчима!
Уже в 36-м году иногда, то и дело мы видели отряды штурмовиков, которые маршировали по улицам, а также отряды молодежи в коричневых рубашках со свастикой. Некоторые из студентов становились сторонниками Гитлера и вступали в национал-социалистическую партию, мне тоже предлагали, но я к этому особого интереса не проявлял. Зато с удовольствием ходил в кино, пивные и разные увеселительные заведения. И музыку, и театры и кинематограф я обожал!
Марлен Дитрих была моей любимой актрисой! Но с 35-го года она уехала в США, в Голливуд и снималась там, в Германию приезжала все реже, время от времени. Последний раз побывала на Родине ранней весной, в 37-м году, повидаться со своими родными. Каким чудом мне удалось взять у нее интервью, я и сам не знаю!
После обучения на первом курсе, в марте, нас впервые отправили на практику, почти на два месяца и меня закрепили за редакцией одной из берлинских газет. Редактор посмотрел на меня с оценивающе и с некоторым любопытством.
– Как я понимаю вы к нам на стажировку молодой человек?
– Да, мне необходима практика, меня к вам послали из Берлинского Университета.
– Я осведомлен, ваш преподаватель договаривался со мной по поводу практики. Как вас зовут?
– Локке, Иоганн Вильгельм.
– Питер Вагнер, главный редактор. – протянул мне руку. – Будем знакомы. Ну посмотрим на что вы способны! Для начала попробуйте взять интервью у какой-нибудь актрисы театра к примеру… а там посмотрим. Можете сами проявить инициативу, найти какую-либо тему, написать статью. Действуйте!
– Отлично!
Совсем недавно, я случайно узнал, что Марлен Дитрих приехала в Германию. Ну не может же быть, чтобы она не дала ни одного выступления! Я хотел достать билет, но его уже не было! Что делать? На концерт мне никак не попасть! Место, где остановилась Марлен держалось в строжайшем секрете и в Германии она должна была находиться не более пяти дней. В театре я дождался пока закончится выступление, люди начали выходить и толпились в холле, кто-то заходил на следующий сеанс. Вместе со мной за компанию рядом был один из приятелей, с которым мы вместе снимали квартиру.