Жизнь за жильё

Люди всегда воспринимают пространство вокруг себя, как само собой разумеющееся. А постоянно замкнутое пространство действует на человека удручающе. Время вроде бы идёт непрерывно и постоянно. И мы не имеем возможности взять и остановить течение времени. В тюремной системе пространство и время сливаются так сложно, что человеку на свободе без стакана не разобраться. Тут даже стакан не поможет.

С одной стороны, в изоляторе у подследственных свободного времени вполне достаточно, и у зеков большой простор для любой деятельности — продуктивной или бессмысленной. Но если посмотреть на жизнь в тюрьме со стороны, можно предположить, что каждое действие, совершаемое заключёнными, имеет глубокий смысл. Как минимум, деятельность узников обусловлена необходимостью создать себе и своим товарищам сносные условия существования в тюремной камере. Сюда входят как бытовые «мероприятия» в хате, так и разного рода попытки раздобыть всякие блага, типа еды, чая, сигарет и прочее…

В небольшом замкнутом пространстве хорошо видно, кто и как относится к жизни в следственном изоляторе — кто проявляет инициативу и интерес в целом, а кто-то живет от «баланды до баланды».

В камере публика сформировалась в кружкипо интересам — Сева в основном общался с Молдаванином, Студент нашёл себе достойного собеседника в лице Спикера. Одни обсуждали одно, другие второе, третьи вспоминали четвертое… Самое интересное заключалось в том, что всё это проходило на одной тесной площадке, где легко можно сделать определённые выводы по каждой личности.

Взять того же Спикера. Стоило Тимуру один раз пропустить с учеником привычные боксёрские занятия на ежедневной прогулке из-за вызова к следователю, как Алексей поздно ночью сам предложил спуститься с «пальмы» и почаёвничать вдвоём, пока отсутствует смотрящий. В эту ночь остальные сокамерники спали, а Севу вновь выдернули по неотложным воровским делам. Вы думаете, им, смотрящим по тюрьме, легко?

В камере чай — ценный ресурс, который помогает «бодриться» и при правильном и разумном употреблении поддерживать нормальное состояние здоровья. И заодно способствует беседе, зеки редко чаёвничают в одиночку.

Лёха сам всё приготовил, присели на шконку Севы. Тимур захватил со своей полки половинку адвокатской шоколадки. Сделали по первому глотку, закусили шоколадом, помолчали пару минут. Тимур спросил вполголоса:

— Чего хотел?

— Достало всё… — Спикер оглядел камеру. — Надоело. Вначале тюрьма, потом зона. И уже в третий раз.

Странно было слышать такие слова от человека с набитой паутиной на лысой голове. Кантемиров уже знал, что пауки и паутины наносят себе довольно суровые арестанты, как минимум, сочувствующие воровскому ходу и уважающие блатные понятия. Причем, количество колец на паутине означает, сколько лет человек провёл за решеткой. Спикер и в «Крестах» постоянно демонстрировал элементы «отрицалова»…

В эту белую ночь у нас, что, разговор по душам или сейчас начнутся ожидаемые вопросы по личности Тимура? Студент сделал глоток горячего энергетического напитка и посмотрел на Спикера:

— Решил надеть «красные тапочки»? Попроситься в актив и выйти досрочно?

— Пока не знаю, — задумчиво ответил сосед по «пальме» и глотнул чая. — За образ жизни спроса нет. В мужики пойду, а потом на УДО (условно-досрочное освобождение).

Замолчали вдвоём… Спешить некуда, время в камере течёт медленно, тюремная ночь длинная. Спикер допил кружку и повернулся к собеседнику:

— Тимур, я вижу — ты не такой, как все в хате. С боксом мне помог, сам взамен ничего не просишь. И я уверен, что ты скоро выйдешь.

Арестант Кантемиров насторожился. Лёха что-то узнал?

— Откуда такая уверенность?

— Братан, я знаю точно — таких, как ты, осудить сложно. Ты сам грамотный и, похоже, защитник у тебя толковый. На суде выскочишь. — Спикер спокойно разглядывал сокамерника. — Тимур, у меня к тебе просьба — поговори со своим адвокатом. Может и со мной поработает? Мой защитник вообще никакой оказался.

— У меня адвокат из ментов.

— Да мне похрен. Лишь бы работу свою знал и срок мне скостил, — сосед тяжело вздохнул. — Очень не хочется в этот раз восьмерик мотать. А по делюге есть над чем работать. Этот хрен, которому я морду красиво порезал, из казанских был. И на меня он в кафешке со своей кодлой втроём кинулся. А я постоянно с пикой ходил…

Алексей замолчал и принялся устанавливать кипятильник в банке. Тимур тоже молчал, понимая, что спешить некуда, и заметил, как дрожат руки Спикера. Организм бандита снова переживал схватку в кафе. Вода закипела быстро. Лёха заварил по новой, подал кружку, присел и продолжил свою делюгу:

— Я успел всех троих зацепить. Двоих легонько, а этого, самого дерзкого, хорошо полоснул. Убивать не хотел. Только наказать. А я умею… Брат научил.

— Не понял, — Тимур оторвался от чая и повернул голову к рассказчику.

— Слышал, что-нибудь про ножевой бой.

— Краем уха. В армии. Ни разу не видел.

— Вот. У нас в семье три брата…

— И ты самый младший, — Тимур с улыбкой перебил рассказчика.

— Ну да. Дурачок, — собеседник подтвердил со всей серьёзностью и продолжил: — Средний брат, Андрей, институт закончил, сейчас инженером работает на Адмиралтейских верфях. А вот старший брат у меня военный.

— Да ну, нах, — снова перебил сокамерник.

— Вот тебе и «да ну», — заулыбался непутёвый сын из нормальной новгородской семьи. — Артём его зовут, в Ленинграде военное училище закончил — Ленпех. Что-то там по разведке. И с тех пор мы даже не знаем, где он служит. Раз в год только в деревню приезжает, в отпуск.

— Ленпех — лучше всех, — сообщил прописную истину прапорщик пехоты в запасе.

— Мы всей семьёй гордимся братом, — кивнул Алексей. — А вот мной гордиться нечем. Я с детства по дереву вырезаю. Люблю это дело. Вот и поступил в художественное училище имени Серова на специальность «резчик по дереву». Я уже тогда ножичек в кармане постоянно таскал. Вот и дотаскался до выпускного… На танцах портвишка перепил и порезал слегка двух залётных…

Лёха снова замолчал… Камеру освещал сумеречный свет белых ночей. Напротив, за шторкой похрапывал Молдаванин. Наверху ворочался во сне один из сокамерников. Внизу, в тесноте восьмиметровой камеры, двое узников говорили по душам. Спикер продолжил:

— Мне уже тогда восемнадцать стукнуло, по первому разу получил три года за хулиганку и лёгкие телесные. Отсидел от звонка до звонка. Потом вторая ходка, где меня на зоне и самого порезали заточкой. Вышел, поговорил с братом, обещал, что в последний раз. Вот брательник и научил меня всяким армейским штукам. Да я опять не сдержался. В том кафе я с подругой был. Она беременная осталась, пожениться хотели. Да вот не успели. А сейчас у меня сын растёт… — Алексей повернулся к собеседнику. — Если бы не военные приёмчики брата — казанские меня бы в живых не оставили.

— Дела…, — протянул Тимур и поделился сокровенным: — А я вот развёлся. Дурак, сам виноват. Сыну третий год.

— Тимур, что за адвоката скажешь?

— Сергея Соломонова знаю уже давно, учились вместе. За базар отвечает…

Арестант Кантемиров задумался. В местах лишения свободы законы просты, как фуражка конвоира: сказал — сделай, пообещал — выполни, назначил сроки — укладывайся, взял на себя ответственность — отвечай… Если нарушишь — потеряешь уважение. Конечно, это не приведёт к каким-то крайним последствиям, но можно лишиться доступа к некоторым благам, и потерять возможность общаться с «нужными» людьми. А для комфортной жизни в тюрьме это необходимо. Кроме того, любому порядочному арестанту хочется оставаться «чистым» перед сидельцами, осознавать то, что он действительно пользуется уважением. Уважение успокаивает и помогает жить в закрытых стенах.