Жизнь за жильё

После районного временного изолятора Черныш вместе со Студентом оказались в карантине, в котором всех вновь прибывших обычно держат около недели. Иногда больше, но никак не меньше… Небольшое помещение, набитое людьми, где запах несвежей одежды и обуви проникал во все углы камеры и с каждым днём въедался в исторические стены. Народ пытался вдохнуть свежий воздух, а выдыхал в тесноту всякую гадость. Небольшой сквозняк не успевал проветривать камеру с запредельным количеством арестантов. Спали по очереди.

Все находившиеся здесь оказались «первоходами», выделялся только один «строгач» из Колпино, которого мариновали в карантине уже вторую неделю. Это Тимуру показалось очень странным, и он решил держать язык за зубами, посоветовав юному товарищу молчать в тряпочку.

Ранним утром третьего дня арестанта Кантемирова выдернули с вещами на выход. Всё произошло так быстро, что Черныш не успел проснуться и толком огорчиться. Сева подсуетился?

Прошли по коридору через электронное щёлканье вереницы закрытых дверей. Каждая следующая дверь не открывалась, пока не закрывалась предыдущая. В тюрьме, как в тюрьме…

Остановились в центре основного креста изолятора. Тимур со свёрнутым матрасом под мышкой и сумкой за плечом невольно задрал голову и с восхищением принялся рассматривать сквозь металлическую сетку, висящую над головой, высокий купол сводчатого потолка с большими окнами, через которые лился основной световой поток. Получив толчок в спину, двинулся дальше под конвоем двух сотрудников тюрьмы. Один впереди, второй сзади.

Арестант старался дышать глубже и чаще, очищая лёгкие от смрада карантина. Подъём по металлической лестнице и знакомый стук обуви об металл воскресил в памяти все отсидки в стенах каземата дрезденской гаупвахты. Такие же лестницы, широкие коридоры и переходы. Везло Тимуру на исторические тюрьмы…

Впереди идущий конвоир остановился у серой двери камеры. Команда сзади: «Стоять!» и «Лицом к стене». Два ключа, каждый замок на два оборота. Металлическая дверь открылась, команда: «Заходим!». Два шага вперёд и за спиной арестанта уже привычный хлопок тяжёлой двери и до боли знакомые обороты ключей. Тимур опустил матрас, снял сумку с плеча, поднял голову и произнёс:

— Добрый день.

Новичка в камере никто не ждал… Савелий Симонов, больше известный как Сева, в этом закрытом обществе отсутствовал. Небольшое вытянутое помещение с высоким зарешеченным окном в конце, под которым вмонтирован маленький столик. Слева и справа возвышались ряды нар из трёх спальных мест. Всего шесть шконок. Под сводчатым потолком светила лампа и на натянутых верёвках сохло бельё. Слева от новичка унитаз туалета, прикрытый самодельной фанерной перегородкой, и прикреплённая к стене раковина. Сыро и душно… Но, без тюремной вони. После трёхсуточной тесноты карантина, можно сказать — курорт.

Правые нижние нары задёрнуты матерчатой шторкой с весёлой расцветкой из жёлтых цветов на синем фоне, с левой стороны шторка собрана, постель аккуратно заправлена. С верхних нар, с так называемой «пальмы», послышался шум, сопенье и над Тимуром, под самым потолком, одновременно склонились две головы и начали разглядывать незваного гостя с красной сумкой на плече. Самая верхняя справа, бритая налысо, задала резонный вопрос:

— Ты кто?

Из книг, художественных фильмов и криминальных телепередач большинство обывателей представляет себе ужасающую картину первого захода человека в тюремную камеру, где его ждут матёрые зеки и разбойники всех мастей. Новичок хорошо понимал, что сейчас отвечать дерзким: «Конь в пальто» никак нельзя, поднял голову выше и заученно ответил:

— Тимур Рашитович. Статьи 77, 102 и 218.

Головы наверху переглянулись. Со средних шконок, с каждой стороны появились два заспанных лица, которые молча и хмуро уставились на нового соседа. В этом приличном обществе новичку никто не был рад…

Где Савелий? И почему его раньше выдернули с карантина? Ментовские замутки? Уральские опера подсуетились?

Лысая башка исчезла, появился зад с ногами в синих спортивных штанах. Молодой мужчина в майке привычно и сноровисто укрепил ноги на втором ярусе, спрыгнул на пол и замер спиной к новичку. Секундная пауза, дающая рассмотреть на затылке зека чёткую наколку в виде паутины без паука. Странно…

Такую картинку на голове блатного Тимур видел первый раз и никогда о ней не слышал. И что она означает? Прицельная сетка? Арестант под расстрельной статьёй? В позе арестанта и в его наколке чувствовался агрессивный подтекст…

Сиделец развернулся и спросил:

— Почему к нам?

— А у меня никто не спрашивал, — спокойно ответил новенький, заметил на плече зека наколку паука и всё же решил прояснить ситуацию: — Сева обещал поднять в свою хату. Савелий Симонов.

Шторка внизу справа распахнулась как в театре. На вновь прибывшего смотрел черноволосый мужик, лёжа в белой футболке и прикрытый по пояс простыней.

— Ты Студент?

Тимур кивнул. Мужчина с чёрной копной волос почесал голову, откинул простыню, присел на шконку и начал натягивать штаны. Лысый отодвинулся к окну. Тесновато в хате… Тимур успел зафиксировать у нижнего сидельца ряд синих перстней на пальцах. Серьёзный дядечка… Лет под сорок. И явно не из мужиков…

Остальные зрители так и остались молча наблюдать за происходящим. Мужчина встал, постоял над унитазом, тщательно вымыл руки, повернулся к новичку и сказал:

— Севу на допрос выдернули.

Тимур понимающе кивнул. Черноволосый упёрся плечом о шконку.

— Это ты телевизор в хату у прокурора потребовал?

Тимур снова кивнул и улыбнулся. Дядя ухмыльнулся.

— Сева рассказал про твои дела. Мы тебя позже ждали, и свободных мест сейчас нет. Пока подождёшь на вокзале. Смотрящий придёт и сам решит, что с тобой делать.

Новичок впервые услышал тюремную фразу «подождать на вокзале» и понял эти слова так, что его «распределение» произойдёт только после разговора со смотрящим Савелием Симоновым, шконка которого и оказалась в настоящий момент пустой. И, видимо, этот самый момент, когда первоход ждёт разговора со смотрящим, в тюрьме называется «подождать на вокзале».

Вот только где ждать? Так и стоять у двери? Кантемиров посмотрел в угол камеры, где стояли швабра и ведро с половой тряпкой — так называемая «параша». Сидельцы внизу переглянулись, черноволосый представился:

— Меня Молдаванин зовут. Присядь пока на мою шконку. Баул с матрасом в углу оставь. Чай будешь?

— С утра ни крошки.

— Спикер, сделай для всех. — Молдаванин присел рядом и с улыбкой повернулся к лысому. Две головы сверху приподнялись и уставились на Тимура, который почувствовал, что сейчас надо разрядить обстановку и задать правильный вопрос.

Новичок посмотрел на арестанта с паучьими наколками, приспосабливающего на столике кипятильник в банке с водой, и спросил:

— Из депутатов, что ли?

В хате прозвучал тот самый нужный вопрос, который все ждали. Двое сверху сразу опрокинулись со смехом на свои подушки, третий на «пальме» заржал прямо в потолок. Молдаванин одобрительно хлопнул Тимура по спине и показал пальцем на лысого:

— Спикер — наш народный избранник. Всей тюрьмой выбирали…

Лысый зек подключился к общему веселью и засмеялся, качая головой с паутиной на затылке. Кантемиров понял, что сиделец со странной наколкой является постоянным объектом добрых насмешек из-за своей погремушки, и вопросительно посмотрел на самого молодого сидельца в этой хате — примерно одного возраста с ним. Парень в майке отсмеялся, повернулся к шконке, взглянул на новенького и объяснил: