Жизнь замечательных Блонди
Шрифт:
« День седьмой.
Итак, я покидаю Амои — но ненадолго. Это очень, очень странная планета! Я не смогу разобраться в ее особенностях ни за месяц, ни за два… Поэтому я изменю своему принципу — нигде не задерживаться надолго — и переселюсь сюда на год-другой. Нужно только добраться до ближайшей планеты Федерации, перевести деньги в здешний банк, кое-что купить — на Амои все втридорога, увы… И я вернусь как раз к Новому году! Может быть, даже удастся уговорить Маргарет приехать сюда с детьми, говорят, тут неплохие учебные заведения…
Уверен,
Маккензи закрыл ноутбук и поднялся со скамейки, собрался перейти улицу… и едва успел отскочить назад: мимо вихрем пронесся длинный, похожий на космический катер, очень дорогой автомобиль. Правда, вел он себя как-то странно — вилял из стороны в сторону, чудом уворачивался от столкновения со встречными машинами и фонарными столбами. Судя по царапинам на бортах, маневры водителю удавались далеко не всегда…
«P.S. Амои — прекрасная планета. Вот если бы только водители тут еще соблюдали правила дорожного движения!..»
Танагурское привидение
За окном было холодно и солнечно. Крупный рыжий кот по кличке Людвиг свернулся пушистым клубком на широком подоконнике и лениво жмурился, когда по его морде скользили блики, отбрасываемые лакированными боками редких автомобилей.
В кабинете царила тишина, нарушаемая лишь едва слышным шелестом бумаг да изредка — то довольным, то, наоборот, недовольным хмыканьем Вернера Дирка. В отличие от многих своих коллег в это утро Вернер работал, хотя и не слишком активно.
Тишина, однако, продлилась недолго: дверь распахнулась, в приемной послышался вопль «Сэр!!!» — это возмущался (впрочем, больше по привычке) Джефферсон, заместитель Вернера, — и на пороге явился Эмиль Кан во всей своей красе.
Надо отметить, Эмиль сегодня действительно был поразительно хорош: стояла тихая, безветренная погода, и ни один волосок не выбился из идеально уложенной челки Эмиля, пока тот преодолевал расстояние от автомобиля до входной двери полицейского управления.
— Доброе утро! — провозгласил он, сияя улыбкой. Судя по всему, Эмиль пребывал в отменнейшем расположении духа.
— Доброе, — вполне благодушно отозвался Вернер. — Что ты в дверях стоишь? Проходи, садись…
Эмиль посмотрел на него с некоторым удивлением, но решил не заострять внимания на столь странном поведении коллеги.
— Как обстановка? — спросил он, устроившись в гостевом кресле и любовно расправляя складки новехонького костюма.
— Ничего, потихоньку, — все так же благодушно ответил Вернер, чем окончательно выбил коллегу из колеи. — А у тебя?
— Вернер… — осторожно начал Эмиль. — Ты себя хорошо чувствуешь?
— Изумительно, — сказал тот, отложил, наконец, документы и уставился на Эмиля с доброжелательной улыбкой. Улыбка выходила из рук вон плохо, потому что практики у Вернера не было почти никакой. Вдобавок левый угол рта у Вернера время от времени как-то странно подергивался и норовил уехать вниз. — Чего и тебе желаю…
— А почему ты не спросишь меня, зачем я явился? — поинтересовался
Эмиль, чувствуя какой-то подвох.— А то я не знаю… — едва слышно прошипел Вернер, злобно глядя на Эмиля исподлобья. — Опять тебе делать нечего…
— Вообще-то да, — легко согласился Эмиль, по этому взгляду убедившись, что с Вернером все в порядке, а идиотничает он по какой-то одному ему ведомой причине. — Вот, зашел узнать, нет ли у тебя чего-нибудь интересного, не нужна ли помощь…
— Интересного? — переспросил Вернер и задумался. Потом широко улыбнулся, на этот раз вполне искренне и очень злорадно, и позвал тоном, который совершенно не вязался с обычной его манерой разговора: — Арнольд!
— Да, господин Дирк? — откликнулся кто-то позади Эмиля.
— Подите сюда, будьте добры, — велел Вернер очень мирно.
Эмиль восторженно взмахнул ресницами. Вернер в ответ сделал ему страшные глаза.
К начальственному столу подошел совсем юный Блонди, лет примерно семнадцати, вряд ли больше. На нем ладно сидел форменный костюм, гладкие волосы были расчесаны на прямой пробор, словом, выглядел он олицетворением мечты Юпитер об идеальном Блонди.
— Познакомься, — сказал Вернер и встал. Эмиль невольно последовал его примеру. — Это мой стажер…
— Стажер? — не поверил своим ушам Эмиль.
— Стажер, — с нажимом повторил Вернер. — Пополнение рядов, так сказать… Арнольд Сварт. А это Эмиль Кан, — указал он на приятеля.
— Весьма рад знакомству! — Юный Блонди отвесил протокольный поклон, едва не уткнувшись макушкой в грудь Эмилю — тот вовремя сделал шаг назад. — Я очень много слышал о вас, господин Кан!
— Надеюсь, не от тебя? — одними губами спросил Эмиль у Вернера, вслух же произнес: — Да, я тоже… очень рад.
Вблизи Арнольд производил гнетущее впечатление. Несмотря на юный возраст, ростом он лишь немного уступал Вернеру и при этом казался значительно массивнее: то ли из-за картинной мускулатуры, которую не скрывал форменный костюм, то ли за счет пышных складок туники, придававших и без того солидной фигуре дополнительный объем.
— Отличник, — сказал Вернер и снова попытался изобразить дружелюбную улыбку, но не преуспел. Арнольд же улыбался искренне и радостно, ему в самом деле было приятно свести знакомство с самим Эмилем Каном. — Боевой и учебной подготовки…
— Какой такой боевой подготовки? — Эмиль на всякий случай сделал еще шаг назад.
— Шутка, — мрачно ответил Вернер и вернулся за свой стол. — Присаживайтесь, господа.
Эмиль с облегчением упал обратно в кресло. Арнольд возвышался над ним, как Эосская башня.
— Арнольд, сядьте, — повторил Вернер, и юный Блонди неуверенно пристроился на краешке еще одного гостевого кресла.
Эмиль не выдержал и прикусил губу, только благодаря гневному взгляду Вернера удержавшись от совершенно неприличного для высокопоставленного Блонди хихиканья. Теперь ясно было, отчего Вернер сдерживает проявление эмоций (причем, похоже, из последних сил): стажер, только что из интерната, наверняка будет поражен до глубины души, услышав перлы, выдаваемые непосредственным начальством в минуты гнева. А поскольку гневался Вернер практически постоянно, то…