Жизнь замечательных людей по дзэну

— Попустительство! Клятвопреступление! Дзэн! – граф Александр Михайлович удобно облокотился о перила, как дома на клавесин: — Вы рассказывайте, откройте мне душу, а я по дзэну вас посозерцаю без слов, ибо – дзэн!

Что, старуха сопротивлялась, кричала, призывала на вашу голову проклятия адские и голод вечный, когда вы стоите у воды, но не можете выпить ни капли?

— Не кричала, не звала, не плакала, оттого, что понимала – невыгодно для неё, ведь мы разные люди, у нее нет принципов, а у меня – величие необыкновенного принципа! – молодой человек рассказывал, а граф Александр Михайлович созерцал.

Дзэн русский обволакивал и давал графу Карамзину понимание правильности избранного поведения и направления по изучению русского дзэна.

Насозерцавшись всласть, граф Карамзин побрел бесцельно, и скоро ноги его вынесли к Яру, где цыганки и веселье круглый год, как на Ярмарке в Нижнем Новгороде.

В ресторации граф Карамзин кушал плотно, смотрел представление – балерины Зизи и Мими весьма вольно показывали себя в постановке «Лебединое озеро».

Зизи поднимала ножку выше головы, и Мими тоже ножку поднимала выше головы – вот и весь спектакль под звуки румынской скрипки.

Действие незамысловатое, но граф Александр Михайлович находил в нем милую прелесть и притягательность, словно беседовал с княжной Мэри Ивановной Ломоносовой.

В перерыве выступления Зизи подбежала к столику графа Карамзина, присела на коленки Александра Михайловича и дула губки, ждала угощения и куртуазностей.

Граф Карамзин в думах об истории Государства Российского поглаживал балеринку по всем местам, но угощение не предлагал, словно не ощущал балерину в этом мире.

Зизи вскочила, подняла ножку выше головы, капризно потребовала:

— Барин! Денежку дай!

— Неслыханное! Дзэн тебе русский, а не денежка! – граф Александр Михайлович Карамзин добро растянул губы в улыбке, как молодая мать над дитём. – Если бы я пришел из вольностей, то дал бы денежку и не одну за усладу.

Но я созерцаю, дзэн у меня, а дзэн и деньги несовместимы, как топор и старушка процентщица.

Балерина вернулась на сцену, представление продолжалось, а граф Александр Михайлович Радищев созерцал и созерцал.

Около Александрийского столпа стрелялись офицер и поэт с бакенбардами, как у трубочиста из Курляндии.

Граф Александр Михайлович озаботился судьбой дуэлянтов, прошептал:

— Несомненное! Дзэн! – заткнул уши пальчиками – так гимназистка в страхе не слушает скабрезных слов корнета.

Как и ожидалось, офицер подстрелил поэта, и дуэлянты выплатили по ставкам: выиграли, кто ставил на офицера.

Много бродил граф Александр Михайлович Карамзин по Санкт-Петербургу в тот день и ночь, впитывал дзэн, глотал дзэн, дышал русским дзэном.

Под утро он пришел домой, усталый, но счастливый от единения с дзэном.

— К супруге вашей, Анне Павловне, если зайдете в будуар, то увидите то, что вас не обрадует! – лакей Кузьма поклонился графу Радищеву, чуть не сложился пополам.

Из будуара доносились звонкий смех жены и мужской сочный бас князя Мышкина, весьма влиятельного, своего человека при Дворе!

— Сокровенное! – граф Александр Михайлович добро засмеялся и дернул Кузьму за левый бакенбард, словно отрывал грушу от ветки. – Сегодня я насозерцался!

Дзэн наш Расейский в том мне весьма помог!

Дзэн!