Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди
Шрифт:
ВГИК выпустил целую плеяду молодых актеров, которым вскоре предстоит стать кумирами миллионов. Среди них Наталья Белохвостикова, Николай Еременко, Наталья Гвоздикова, Наталья Аринбасарова, Вадим Спиридонов, Наталья Бондарчук, Талгат Нигматулин.
На "Мосфильме" продолжается работа над комедией "Джентльмены удачи". После эпизодов в Кремлевском Дворце съездов съемки на некоторое время были прекращены, а 23 июня возобновились вновь — на этот раз в павильонах студии. Там, на 180 полезных метрах площади, была построена декорация тюремной камеры, куда по сюжету сажали завдетсадом Трошкина, выдававшего себя за авторитетного вора Доцента. В те последние июньские дни снимали первое появление Трошкина в тюрьме: толпа заключенных приходит в камеру, а там на столе восседает испещренный наколками лже-Доцент. Василий Алибабаевич возмущенно
Во вторник, 29 июня, в Кремлевском Дворце съездов открылся V съезд писателей СССР. Советская пресса сообщила об этом событии в восторженных тонах, хотя особых причин для радости, по большому счету, не было. Полки книжных магазинов действительно ломились от литературы, однако интересное издание найти было нелегко. Помню, в избытке продавались книги о рабочем классе, колхозном крестьянстве, а вот чтобы достать детектив (хотя бы советский), приходилось выстаивать гигантскую очередь или покупать "из-под полы" втридорога. Поскольку в советских газетах писать о проблеме книжного дефицита было не принято, сошлюсь на мнение М. Геллера, который на страницах польского журнала "Культура", выходящего в Париже, рассказывал следующее:
"На съезде писателей выступили (если я не ошибся при подсчете) 36 человек, причем подавляющее большинство из выступающих говорит ничуть не лучше, чем пишет, — так же скучно и так же верноподданически.
Любопытно, что ораторы понимают это. И вторая главная тема всех выступлений без исключения (первая — преданность партии) — жалобы на серость, на посредственность, заливающую советскую литературу.
"Наша самая большая беда в литературе — это обилие посредственности, той обманчивой видимости, когда пены больше, чем живой воды", — заявил Чингиз Айтматов. "Мы не имеем права, — взывал Борис Полевой, — вместо доброй пищи, вместо, скажем, свежего ароматного хлеба давать читателям литературную мякину". И сокрушенно бия себя в грудь, признавался: "А ведь бывает, товарищи, бывает".
Сам Александр Чаковский, удостоившийся чести присутствовать на съезде партии, редактор "Литературной газеты", уныло признал: "Все более увеличивается количество книг скучных, убогих по мысли и лишенных каких-либо художественных достоинств".
Не искушенный в дипломатии молдавский писатель Павел Боцу назвал вещи своими именами: "Есть случаи — не надо стесняться называть вещи своими именами — агрессивного графоманства".
Самое забавное объяснение причины того, что "агрессивное графоманство" заполонило советскую литературу, дал председатель Комитета по печати при Совете Министорв СССР Б. Стукалин (один из главных контролеров литературы). Оказывается, редакторы журналов и директора издательств не могут отказать авторам ремесленнических книг в связи с "широкой демократичностью наших порядков". Это, если так можно выразиться, типичный образец подлинной советской демократии. Солженицыну "демократы-редакторы и директора" находят силы отказать в печатании книг, а графоманов печатают обильно и охотно.
Может быть, только Чингиз Айтматов решился намекнуть на подлинную причину кризиса в советской литературе, отметив, что критическая дубинка беспощадно расправляется с талантливыми, но идущими не совсем на линии писателями, и назвав имена киргизского писателя Нурпеисова и белорусского прозаика Василя Быкова…"
В тот же день, когда открылся съезд писателей, состоялось свидание Андрея Миронова и Екатерины Градовой, на котором Миронов сделал девушке официальное предложение руки и сердца. И Градова его приняла, несмотря на то, что влюбленные виделись до этого друг с другом всего лишь несколько раз! На этой встрече молодые определили, что поженятся 30 ноября. Сначала выбрали другое число, 22 октября, однако родители Миронова заставили их поменять дату, поскольку в эти дни уезжали на гастроли в другой город. Как вспоминает Е. Градова:
"Всю ту неделю, пока Андрей за мной ухаживал, он с родителями отдыхал на Красной Пахре, на даче,
и по утрам приезжал в Москву, предварительно обламывая всю сирень и набивая банки клубникой. И все это он привозил на съемки в павильон (имеются в виду съемки фильма "Семнадцать мгновений весны". — Ф. Р.) и во время перерывов кормил меня клубникой и засыпал сиренью…А для родителей его поведение в эту неделю было загадкой. Он чуть свет вставал, пел, брился, раскидывал рубашки, галстуки, без конца переодевался.
И вот когда Мария Владимировна приехала в Москву — они жили тогда еще на Петровке, в Рахмановском переулке, — Андрей привел меня к ней домой. В тот день мы подали заявление, 29 июня, и пришли к его ничего не подозревающей маме.
Мария Владимировна сидела в своей комнате, держала ноги в тазу, и возле нее хлопотала их семейная, очень милая педикюрша. Мария Владимировна не могла в тот момент встать, выйти и встретить меня. Андрей — краснея, а я — бледнея, зашли. Я держала гигантский букет роз. Мария Владимировна сказала:
— Здравствуйте, барышня, проходите. — Спросила: — По какому поводу такое количество роз среди бела дня?
Андрей быстро схватил меня с этими розами, запихнул в соседнюю комнату со словами:
— Я тебя умоляю, ты только не нервничай, не обращай ни на что внимания, все очень хорошо.
И остался наедине с мамой. Перед тем как мы подали заявление, он не поставил ее в известность. Я только услышала какой-то тихий ее вопрос, какой-то шепот. Потом вдруг она сказала:
— ЧТО?!! — и — гробовая тишина. У меня все тряслось от страха. Он еще что-то объяснял. И она пригласила меня войти. Говорит: — Андрей, посади свою невесту, пусть она засунет ноги в таз.
Я села, ни слова не говоря, мне принесли чистую воду. Я ничего не соображала, и педикюрша Зиночка сделала мне педикюр. Если бы мне в тот момент отрезали не ногти, а целый кусок ноги, мне кажется, я бы не почувствовала. Я была теперь прикована к этому злополучному тазу, все плыло перед глазами, а Мария Владимировна мимо меня ходила и сверлила взглядом. А я и не знала, какое мне делать лицо. Я чувствовала себя завоевателем, каким-то похитителем, вором, и мне давали понять, что так и есть на самом деле.
Потом мы быстро убежали… Мы праздновали наши помолвку в гостях у Вали Шараповой…"
В этот же день, 29 июня, в газетах появилось сообщение от экипажа корабля "Союз-11". Там говорилось: "Космонавты в течение дня проверяли бортовые системы и агрегаты станции. По докладам экипажа и данным телеметрической информации, все бортовые системы станции функционируют нормально. Самочувствие членов экипажа тов. Добровольского, Волкова и Пацаева хорошее…"
И вдруг, как гром среди ясного неба, 30 июня в тех же газетах печатается информация о трагической гибели космонавтов. Что же произошло? Рассказывают очевидцы.
М. Ребров: "29 июня экипаж полностью завершил выполнение программы полета и получил указание готовиться к посадке. Космонавты перенесли материалы научных исследований и бортжурналы в транспортный корабль для возвращения на Землю.
После выполнения операции перехода экипаж занял свои рабочие места в "Союзе-11", проверил бортовые системы и подготовил корабль к отстыковке от станции…"
А. Елисеев: "Настроение у всех приподнятое. До посадки остается несколько часов. Настает время закрывать внутренний люк корабля, который отделяет спускаемый аппарат от второго жилого отсека. И тут — неожиданность. Транспарант, подтверждающий закрытие люка, не загорается. Просим снова открыть люк, проверить, не попало ли что-нибудь постороннее под крышку, протереть салфеткой прокладки и закрыть повторно. Экипаж все выполняет, транспарант не горит. Просим проверить работу датчиков, которые посылают сигналы на транспарант. Датчики сделаны в виде кнопок, которые крышка люка при закрытии утапливает, и они посылают сигналы, как дверные звонки. Проверяют, все датчики работают. Правда, космонавты обращают внимание на то, что одна из кнопок едва касается крышки люка и не утопает до положения, при котором появляется сигнал. Мы просим проверить визуально, плотно ли закрыт люк. Докладывают, что плотно. Сигнал обязательно нужен — иначе автоматика не позволит проводить дальнейшие операции, и мы решаем получить его искусственно. Мы просим космонавтов закрепить кнопку в нажатом положении с помощью изоляционной ленты и после этого закрыть люк. Они это делают и подтверждают, что, по визуальной оценке, люк закрыт хорошо. И с этим идем на спуск…"