Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди
Шрифт:
— Простите, но сантехник…
— Это мой муж!
— Вы знаете, мне очень знакомо лицо вашего «мужа»…
— Да, да! Это мой муж — артист Даль! Меня зовут Лиза. Вы не знаете, какой номер телефона в этой квартире?
Потом она мне объяснила ситуацию с их обменом, что они все еще думают, въезжать сюда или нет, и я тут же стала ее уговаривать:
— Немедленно соглашайтесь! Квартира прекрасная, место великолепное! Обязательно соглашайтесь!..»
В субботу, 17 июня, отец Владимира Высоцкого Семен Владимирович справил свой 63-й день рождения. По этому случаю в доме именинника собрались его близкие и друзья. Был там и сын именинника, который пришел чуть позже остальных — на «Таганке» в тот день играли «Антимиры». С Высоцким была и его неизменная гитара. Стоит отметить, что
А в понедельник настроение Семена Владимировича оказалось испорчено. Ему позвонил его близкий приятель и сообщил, что только что вернулся с лекции в Военной академии, которую проводил лектор из ЦККПСС. В конце выступления ему стали задавать вопросы, и кто-то спросил про Владимира Высоцкого: мол, правда ли, что тот подал документы на выезд из страны? И лектор ничтоже сумняшеся ответил: да, правда, он уже давно уехал из страны, а на родину приезжает только иногда, чтобы здесь лишний раз подзаработать на концертах. И добавил: «Вы разве не знаете, что Высоцкий — предатель родины?» Приятеля отца Высоцкого это так возмутило, что он дождался конца лекции и подошел к лектору. «Как вам не стыдно! — начал он чихвостить сплетника. — Да я только на днях был на дне рождения отца Высоцкого и видел его собственными глазами. Никуда он не уезжал и уезжать не собирается. Я сегодня же ему расскажу о том, какие сплетни вы здесь распускаете!» Лектор в ответ чуть на колени перед ним не упал: «Ради бога, не надо! Мне в ЦК дана установка так отвечать».
Однако отец в тот же день рассказал сыну об этом звонке, и Высоцкий, узнав телефон этого лектора, позвонил ему домой. Лектор разволновался пуще прежнего. «Владимир Семенович, не губите! — запричитал он. — У меня семья, дети, не портите мне карьеру. Я глубоко извиняюсь перед вами, только, ради бога, ничего не делайте, иначе меня уволят с работы». Высоцкий пообещал ничего не предпринимать со своей стороны только в том случае, если лектор даст слово никогда больше таких слухов про него не распускать. Тот пообещал.
Продолжается пребывание в Советском Союзе боксера Мохаммеда Али. Он приехал в Москву 12 июня, после чего сразу уехал в Среднюю Азию — в Ташкент и Самарканд. Пробыв там несколько дней, он вернулся в Москву, где 19 июня встретился в Кремле с Леонидом Брежневым. Беседа длилась чуть больше получаса. Прощаясь, генсек подарил американскому гостю свою книгу «Малая земля».
В тот же день Мохаммед Али собрал пресс-конференцию, на которой рассказал о своей встрече с советским лидером. Естественно, выдержана она была в самых радужных тонах. Боксер рассказал: «Я нахожусь под огромным впечатлением от встречи с Леонидом Ильичом Брежневым… Мне трудно найти слова… Я простой американский боксер, но мне была оказана высокая честь быть принятым господином Брежневым… Я привык слышать, что русские всегда угрожают американцам. Но я убедился, что это не так. Брежнев — горячий сторонник мира, я это понял, беседуя с ним 35 минут. Он не похож на того, каким его представляет кто-то в нашей стране. Это — великий человек, который руководит великой страной…»
Брежнев в хорошей форме! Вы много лет будете слышать его. Когда я сходил с трапа самолета в Москве — ожидал увидеть солдат с автоматами… За 8 дней я не видел ни одного ружья или пистолета. У нас в стране на улицах грабят, повсюду можно встретить проституток… Когда в Москве моя жена пошла в парикмахерскую и оставила там на столе сумочку с драгоценностями и деньгами, она не боялась, что их украдут. Когда я в 2–3 часа ночи выбегал на темные московские улицы, чтобы потренироваться, я был в полной уверенности, что на меня никто не нападет…»
Не знаю, как насчет сумочки супруги выдающегося боксера (она могла не пропасть по чистой случайности, поскольку в советских учреждениях всегда хватало тех, кто воровал то, что плохо лежит), а вот по поводу уличной преступности могу лично засвидетельствовать — боксер попал в самую точку. В Москве тех лет можно было безбоязненно гулять как днем, так и ночью. Знаю это по себе, поскольку тем летом часто возвращался домой запоздно: перед самым закрытием метрополитена около 12
ночи вбегал на «Курскую» и ехал через всю столицу аж до Орехово-Борисово. И, в общем, без особых инцидентов.А вот на родине Мохаммеда Али мне бы так спокойно по ночам точно не было. Достаточно сказать, что в той же нью-йоркской подземке в 1978 году было совершено 12 906 зарегистрированных преступлений (около 35 в день). В том числе вооруженных налетов на будки кассиров — 229, убийств — 9. Да и жетон на одну поездку там стоил 50 центов, а у нас всего лишь пятак. Но это к слову.
Продолжаются съемки фильма «Обыкновенное чудо». 19 июня там снимали эпизоды в декорации «сад». Это там Король (Евгений Леонов) зовет на помощь своего Администратора (Андрей Миронов), чтобы тот спас его от нападок подданных, которые критикуют Короля за его нерешительность в деле выведения Принцессы из душевного кризиса. Администратор въезжает в сад на автомобиле с открытым верхом. С ходу начинает фамильярничать: «Кто тут обижает этого рубаху-парня, этого, как я его называю, королька?».
А в Одессе, на съемочной площадке другой картины — «Место встречи изменить нельзя» — 19 июня исполнитель одной из главных ролей Владимир Высоцкий стал еще и режиссером. Правда, временным. Дело в том, что Станислав Говорухин уехал на 10 дней в ГДР, на кинофестиваль, и оставил вместо себя Высоцкого. Сказал: «Ты ведь сам скоро кино снимать собираешься, вот и поучись: сними четыреста метров без меня». Высоцкий несказанно обрадовался и в первый же день, снимая сцену допроса Груздева (Сергей Юрский) загонял всех своих коллег чуть ли не до седьмого пота. Но материал получился добротный. На следующий день снимали другие эпизоды: опознание женой Груздева (в этой крохотной роли снялась бывшая жена Говорухина актриса Юнона Карева) Фокса, освобождение Груздева из-под стражи.
Вспоминает А. Свидерский: «Обычно осветители тянутся, опаздывают. И вообще люди они капризные. Пока свет, пока декорации, пока все актеры соберутся… Но как только на площадке появлялся Высоцкий, подменявший Говорухина, — дисциплина была идеальной! Все было готово заранее: декорации, свет, актеры… Володя каждому объяснял задачу, делал две-три репетиции и говорил: «Все, снимаем». Снимал один-два дубля, никогда — четыре или пять. Я видел, что работа ему нравилась.
Был такой знаменитый на всю студию осветитель, по-моему, его звали дядя Семен. Человек суровый и дисциплинированный. Какой бы там ни был гениальный режиссер, какие бы ни были знаменитые актеры — ровно в шесть часов вечера он всегда вырубал свет. Все — ни минуты больше! А у Володи он спрашивал: «Владимир Семенович, может быть, еще что нужно снять? Это мы — пожалуйста!..»
А вот как вспоминает о тех съемках Ю. Карева: «Прилетела я в Одессу и совсем растерялась в незнакомой обстановке. Ничего не знаю, ничего не умею… Не умею держаться перед камерой, не понимаю, кто чем занимается на съемочной площадке, к кому с каким вопросом можно подойти. И в такой круговерти меня спас Володя. Он окружил меня самой настоящей отцовской заботой. Он помогал абсолютно во всем — рассказывал, показывал, объяснял, что к чему и как, знакомил с людьми, делал все, чтобы я чувствовала себя уверенно и естественно. Хотя он сам, как я сейчас понимаю, очень волновался и чувствовал себя совсем неопытным в режиссуре, и ему самому нужна была надежная поддержка. Но виду он, конечно, не подавал. Был очень собран, доброжелателен ко всем членам съемочной группы. Здорово Володе помог Сергей Юрский. Он, как изумительный профессионал, как заправский режиссер, держал всю группу в своих руках, никому не давал расслабиться, халтурить, следил, чтобы каждый был на своем месте.
Сняли эпизод очень быстро, и сняли, по-моему, совсем неплохо, но когда вернулся Станислав Сергеевич и посмотрел отснятый материал, то остался ужасно недоволен. Они жестко и откровенно разбирали с Володей по косточкам весь эпизод. Станиславу Сергеевичу не нравилось все — как я хожу, как я говорю, как и во что меня одели. Не знаю почему, но больше всего раздражал его платок, который был накинут мне на плечи. А ведь Володя просил снять этот платок. Но я сказала, что в нем мне как-то уютнее, и он настаивать не стал, а только улыбнулся: «Ну, раз тебе уютнее…»