Жизнь

– Препарат, которым имитировали смерть, сказался на ее здоровье. Девушка пробыла без сознания больше пяти дней. Чтобы вывести миорелаксанты из организма, Зою ввели в медикаментозную кому. На реабилитацию ушел почти месяц. Все это время мы прятали ее в арендованном доме, рядом с коттеджем Тессы Торрес.

Приблизившись к Виктору, я слушал его, наполняясь смыслом лучших слов в мире.

– Мы, конечно, не ожидали, что ты… окажешься в лечебнице. Но это тоже сыграло на руку, хоть и затянуло их разоблачение. Мы ждали, когда Сезар сорвет маску и открыто заявит о своей власти над нами. Вчера, ты неосознанно пододвинул финал этого дела. Ведь после неудачного покушения, Сезар направился к своему наставнику и мы решили, что пора все закончить. Себастьян…

Я стоял прямо перед ним и наблюдал, как он произносит то, во что я не смел верить.

– Она жива, – наконец сказал он. – Зоя жива, брат.

Мои руки сами потянулись к лацканам его пиджака, и я сжал пальцы на костюмной ткани одежды.

– Повтори! – прохрипел я и тряхнул его.

– Зоя жива. Жива. Жива! Жи-ва! – почти кричал мой брат и добавил, но уже тише: – Прости нас!..

Все. Я сорвался.

Размахнувшись, я ударил Виктора кулаком в лицо. Тот едва устоял на ногах, но меня уже схватили его подельники. Я вырвался, отчаянно желая избить каждого из них. Ненавижу их! Предатели! Мои друзья оказались врагами. Они убили ее для меня!

– Отпустите его! – прокричал Давид, подавая салфетку младшему сыну, чтобы тот вытер кровь с разбитой губы. – Хватит! Отпустите моего сына, я сказал!

Я ощутил, как нехотя их руки перестали меня сдерживать. Я выпрямился и окинул взглядом каждого из них, пытаясь выразить ту ярость, что клокотала во мне.

Их головы были виновато понурые, но легче мне не стало.

– Вы же меня убили, – тихо сказал я. – Вы хоть представляете, как жестоко вы меня убили?!..

– Брат, прости!.. – выдохнул Виктор.

– Это был единственный вариант спасти ее, Себастьян! – встрял Гаспар, который все это время лишь наблюдал. – Если бы мы этого не сделали, то Зою убили бы по-настоящему. У нас был выбор: твои чувства или ее жизнь. И мы выбрали спасение твоей невесты. Прости же нас за это!

Он прав.

Сквозь дикую ярость, бурю эмоций и необходимость обвинять, я понимал, что Гаспар прав. Они спасли ее. За это заплатил я, побывав два месяца в аду.

Плата была ничтожно мала.

– Где она? – прошептал я, пытаясь собрать крупицы своего сознания, побывавшего в центре торнадо.

– В саду, – ответил отец. – Она ждет тебя за домом.

Я круто развернулся и помчался к французскому окну, которое открывало выход на террасу. Резко распахнув дверь, я вылетел на улицу.

Весенний воздух освежил мое лицо ласковой прохладой. Я глубоко вдохнул его, пытаясь уравновесить далекое от стабильности, избитое и израненное сознание. А потом, побежал. Казалось, я летел. Буквально. Не чувствовал земли под трясущимися ногами.

Я мчался к ней.

Вот сад. Деревья сами расступались передо мной. Тропинка вела меня, а ветер доносил звуки ее голоса. Я слышал ее.

Господи, я слышал ее!

Живая изгородь, создающая лабиринт, вдруг осталась позади.

Я превратился в сгусток чувств. Не в силах пошевелиться, я смотрел на девушку, которая воскресла. Она стояла ко мне спиной и говорила по телефону. Я не разбирал слов. Я просто не мог этого сделать. Я способен был лишь стоять и смотреть.

Я видел ее волосы, заплетенные в косу. На ней не та одежда, которая пропиталась кровью в тот роковой вечер. На ее тонкой фигуре оказалась совсем незнакомая вязаная белая кофточка и такие же брюки. Это еще раз подтверждало реальность.

Но почему мне продолжало казаться, что это сон? Быть может, потому что все это время я видел ее только там?

Она – ангел. Она не может быть настоящей. Разве я заслужил такое счастье?!

Девушка напряглась и медленно опустила руку с мобильным. Она словно почувствовала, как за ее спиной, на расстоянии нескольких метров, стоял разбитый и покалеченный живой труп, которого она рисовала когда-то.

Она обернулась и посмотрела прямо мне в глаза.

Глаза-океаны…

Я больше не мог дышать. Дрожь начала уверенно бить приступом волнения. Зачем же мне дышать, когда я смотрю в ее глаза?

– Себастьян… – прошептала она и всхлипнула.

Она плакала и заламывала руки. Слезы катились по ее гладким щекам. Она не скрывала их от меня, как прежде. Может потому что она ненастоящая?

Да какая, черт возьми, разница?! Может, я, наконец, сошел с ума или умер. Мне все равно.

Главное – я мог видеть и слышать ее!

– Себастьян? – снова позвала она.

Но я не двигался и молча, смотрел на женщину, которая способна убить меня или оживить одним взглядом.

– Я больше никогда тебя не оставлю! – заговорила она, вытирая слезы дрожащей ладошкой. – Если ты мне разрешишь, любимый. А если прогонишь, я все равно не уйду! Потому что… потому что, я попробовала мир без тебя. И он оказался адом!

Что-то странное происходило с моими глазами. Они словно перестали видеть, туманя ее образ. Но стоило мне моргнуть, и ясность возвращалась. Что-то мокрое и горячее быстро скользнуло по моей щеке, исчезло где-то под подбородком.

– Себастьян, почему ты молчишь? – плача, спрашивала она.

Очень осторожно, я открыл рот, пытаясь вымолвить слова, онемевшим языком:

– Я боюсь, что ты сейчас исчезнешь...

Не в силах больше сдерживать любовь, я побежала к измученному Себастьяну и обхватила его руками. Прижалась к нему так сильно, насколько могла, желая слиться с ним и больше никогда не разлучаться.

– Я не исчезну, любимый! – дрожа, обещала я. – Мое место вот здесь. Рядом с тобой. В твоих руках!

Я слышала его сердце, которое быстро стучало в груди, чувствовала, как он сдержано дышал. Закрыла глаза, еще крепче обняла его и зарыдала.

Я не могу перестать плакать!

– Зоя? – робко прошептал он с такой мукой в голосе, что мое сердце готово было лопнуть от желания излечить его раны.

Я ощутила его руки. Он обнимал меня и вдохнул глубоко-глубоко.

Себастьян сжал мое лицо ладонями и поднял к себе.

– Моя Зоя? – горячо бормотал он, вглядываясь, словно запоминая. – Это ты?..

– Да, Себастьян! – хрипела я, теряясь в его медовых глазах.

– Моя малышка? – снова шепнул он.

– Я создана, чтобы любить тебя, и научить любить в ответ, – повторила я свои слова и всхлипывая, добавила: – Прости меня за столь жестокую науку…

Себастьян мучительно застонал и поцеловал меня. Он запустил пальцы в мои волосы и снова простонал – протяжно и прерывисто. Я притянула его голову к себе и возвратила поцелуй, унося нас в собственный рай, который начал свое уверенное воскрешение.