Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Шрифт:
В ссылке Раковский стал писать мемуары, о которых упоминал в своих письмах. Он вспоминал свои первые шаги в социалистическом движении в Болгарии, рассказывал о контактах с Г. В. Плехановым, В. Либкнехтом, Р. Люксембург, Ж. Гедом, Ж. Жоресом, В. И. Лениным. К тому, что отложилось в памяти, он обращался не впервые – фрагменты воспоминаний о контактах с выдающимися деятелями социалистического движения, с матросами мятежного броненосца «Потемкин» появлялись в печати в первой половине и середине 20-х годов. Но теперь создавался крупный цельный мемуарный труд. Много внимания уделялось в нем социалистическому движению Румынии, работе по руководству правительством Советской Украины.
Вскоре Раковский сообщил о своей работе над воспоминаниями Л. Д. Троцкому. Фрагмент письма от 25 марта 1928 г., посвященный работе над мемуарами, свидетельствует, между прочим, о том, какой широкой была общекультурная эрудиция обоих политиков. Раковский писал, что, перечитывая свою рукопись, он увидел, что она напоминает замечание Лежнева о Ласунской: “О каком бы лице ни заговорила Дарья Михайловна, на первом плане все-таки она”. [1115]
1115
Ibid. T 1237.
Троцкий уже в апреле 1928 г., получив информацию о работе Раковского над воспоминаниями и передавая ее другому своему адресату, добавлял: «Кто хоть немного знает жизнь Раковского, легко представит себе, какой огромный интерес представляют его мемуары». [1116]
По всей видимости, эта ценнейшая рукопись была изъята ОГПУ, скорее всего в конце ссылки, и была затем уничтожена. Во всяком случае, сотрудники Центрального архива ФСБ Российской Федерации утверждают, что в фондах этого архива какие-либо рукописи Х. Г. Раковского отсутствуют, проверить же это утверждение не представляется возможным, так как для исследователей архивы этого заведения продолжают оставаться под частичным запретом, а в тех случаях, когда ученые получают к ним доступ, документация отбирается сотрудниками архива, описи же исследователям не предоставляются. В то же время можно считать вполне вероятным факт варварского уничтожения рукописи воспоминаний Раковского энкаведистами в связи с тем, что, следуя их лексикону, они «утратили оперативное значение».
1116
Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Т. 2. С. 299.
Х. Г. Раковский сохранил в ссылке бодрость и высокую работоспособность. «Насколько здоровья хватит, буду работать», – писал он. «Охота к работе громадная, я бы сказал работаю “avec ardeur” (с жаром. – Авт.). Она доставляет мне пока большое удовлетворение. Но приходится мне здесь повторить жалобу Сен-Симона, что его мозг потерял “sa mall'eabilit'e” (подвижность, гибкость. – Авт.). Это он писал, когда ему было немного более сорока лет. Что же я должен говорить насчет mall'eabilit'e моего мозга!» [1117] Раковский явно преувеличивал (может быть, даже несколько щеголяя этим) – его память, воображение, сообразительность, тонкость анализа оставались высокими, и мы еще не раз в этом убедимся.
1117
HU.HL. bMS Russ 13. T 1128.
С наслаждением поглощал он и художественную литературу – Диккенса в оригинале, Сервантеса, Овидия, а из современных книг особое удовольствие доставлял ему недавно, в 1926 г., впервые выпущенный сборник новелл Исаака Бабеля «Конармия», многие сюжеты которого заставляли его вспомнить сравнительно недавние перипетии Гражданской войны в Украине. [1118]
Знакомств в Астрахани Раковский почти не заводил. Местная интеллигенция, по всей видимости, страшилась контактов с ним. 7 августа 1928 г. он сообщал Радеку, что находится в «герметической изоляции» и поддерживает связь лишь с двумя ссыльными. [1119]
1118
Там же.
1119
РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 1. Ед. хр. 111. Л. 10. Одной из них являлась Татьяна Мягкова, харьковская участница оппозиции, работавшая экономистом в астраханском губторге (HU.HL. bMS Russ 13. T 1128). Другим был С. Минц, рабочий из Харькова, человек малограмотный, который скорее просто «прислонился» к Раковскому в надежде на лучшую судьбу.
Кроме книг, единственным развлечением были кинофильмы, которые он смотрел в местном крохотном кинотеатре два-три раза в неделю. [1120] Однажды Раковский выбрался в местный театр, но его появление в зрительном зале вызвало всеобщее любопытство, и больше подобные «авантюры» не предпринимались. «Уменьшил и хождение в кино, бываю, может быть, раз в неделю, хотя туда из-за отсутствия антрактов легче пройти незамеченным», – писал он Троцкому. [1121]
1120
Бюллетень оппозиции. 1933. № 35. С. 24–25.
1121
HU.HL. bMS Russ 13. T 1193.
Впрочем, некоторые люди, совершенно не разбираясь в политических коллизиях, все еще считали
Раковского принадлежащим к высшей советской элите и пытались навязать ему свои проблемы, а в некоторых случаях и попросту попрошайничали. Иностранцы, на долгие годы застрявшие в СССР, просили его помочь в получении ими заграничного паспорта. Своеобразными «детьми лейтенанта Шмидта», образы которых И. Ильф и Е. Петров взяли из самой гущи «советского образа жизни», были мнимые потемкинцы, осаждавшие Раковского, узнав, что в 1905 г. и позже он играл видную роль в защите интересов подлинных участников потемкинского бунта. «Один такой потемкинец наговорил мне с три короба, – писал Христиан Георгиевич Троцкому, – что он меня знает по Константинополю, откуда вернулся “тихообразно” (имелось в виду нелегально. – Авт.), говорит на девяти наречиях и, хотя пьет (был пьян), но не в большой форме (sic!), кончил, как и все просители, просьбой о пособии… Я дал ему рубль. Он просил еще 20 к[опеек] – стоимость рубашки (1.20). Но заведующий гостиницей товарищ потом мне сказал, что 1.20 – это стоимость одной бутылки водки». [1122]1122
Ibid. T 1123.
С 1 февраля 1928 г. Х. Г. Раковский работал в Астраханской губернской плановой комиссии (губплане) в качестве «специалиста-экономиста», занимаясь вопросами экономического планирования (в 1935 г. Раковский обозначил свою должность несколько иначе – консультант окрплана). [1123] «Хожу на заседания губплана, и работу, которую пришлось проделывать, выполняю у себя в комнате», – писал он в первом письме Троцкому. Позже Раковский занимался вопросами народного образования и участвовал в составлении первого пятилетнего плана региона.
1123
Ibid. T 1128; РГАЭ. Ф. 482. Оп. 41. Ед. хр. 2833. Л. 4; Данные Центрального архива ФСБ РФ.
Вместе с тем в ссылке оппозиционный лидер отнюдь не прекратил политической деятельности.
Будучи исключенным из ВКП(б), Х. Г. Раковский продолжал считать себя коммунистом. Вне этой партии он теперь не мыслил своей жизни. Не случайно в первом письме из Астрахани он оговорился: написал, что получает за свою работу в Губплане «партмаксимум» – 180 рублей. [1124] Совершенно очевидно, что, став беспартийным, он получал за свою работу не «партмаксимум», а обычную заработную плату. Позже, получив письмо от уже известного нам французского государственного деятеля А. де Монзи, Раковский счел необходимым переслать это письмо и копию своего ответа в ЦК ВКП(б). [1125]
1124
HU.HL. bMS Russ 13. T 1128.
1125
HU.HL. bMS Russ 13. T 2821.
Высшую партийную и советскую бюрократию явно нервировал высокий авторитет Раковского, который сохранялся в международном коммунистическом движении. Деятели Коминтерна хорошо помнили его инициативную и руководящую роль в I конгрессе 1919 г., вклад в создание Интернационала. В печать проникали еще позитивные оценки его деятельности в румынском и болгарском рабочем движении. Всего лишь через месяц после его исключения из партии К. Дическу-Дик в статье «Ленин и Бессарабия» писал в «Правде» о Верховной автономной коллегии по русско-румынским делам во главе с Раковским, действовавшей в 1918 г. [1126] Даже через два года деятель болгарской компартии Христо Кабакчиев отмечал в очерке истории своей партии значительную роль Раковского в развитии болгарского социал-демократического движения и тот факт, что в 1919 г. болгарские революционные социал-демократы участвовали в основании Коминтерна в лице Раковского. [1127]
1126
Правда. 1928. 26 января.
1127
Кабакчиев Х., Бошкович Б., Ватис Х. Коммунистические партии балканских стран. М., 1930. С. 55, 72.
Не случайно в феврале 1928 г. на пленуме Исполкома Коминтерна компартия Румынии выступила со специальным, явно навязанным ей заявлением против Раковского. «Говоря о троцкизме, – писали авторы, – мы, румынские коммунисты, должны остановиться на одном из его лидеров и бывшем активном деятеле румынского рабочего движения Христиане Раковском. Раковский в свое время сделал немало для организации румынского рабочего движения. Однако одновременно он являлся подголоском тех, кто направлял молодое румынское рабочее движение в фарватер оппортунизма». И далее шли в основном голословные и демагогические попытки связать чуть ли не все явления румынского рабочего движения, которые в коммунистической трактовке выглядели пороками и недостатками, с его именем и деятельностью. Заявление связывало большевизацию компартии этой страны с борьбой против «социал-демократической идеологии, олицетворяемой Раковским», и против румынского «троцкизма». [1128]
1128
Правда. 1928. 19 февраля.