Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль

Автор письма был совершенно другого мнения. Он считал значительно более вероятным, что Великобритании «придется стать на колени перед Америкой, т[о] е[сть] уступить ей первенство, стараясь компенсировать себя за это вытеснение из господства над морем какими-нибудь уступками или “гарантиями” со стороны Соединенных Штатов и направив свои империалистические устремления в другую сторону».

Многие конкретные оценки и выводы в этом анализе и тем более прогнозы не получили подтверждения, и это было неудивительно, если учесть бурные и непредсказуемые изменения во всем мире, которые назревали как раз в конце 20-х – начале 30-х годов и приняли взрывной характер в следующие годы. Тем более впечатляющей представляется общая глубокая концепция этого чрезвычайно интересного документа.

Вместе с тем Х. Г. Раковский мучительно размышлял над сущностью и причинами тех порочных явлений, которые вели к вырождению советского партийного и государственного аппарата, к формированию бюрократической системы и серьезнейшим деформациям в строительстве социалистического общества, которое он продолжал считать сравнительно близкой реальностью, а не прекрасной утопией, превращавшейся в фарс и венчавшейся кровавой трагедией, как это было на самом деле.

Своими мыслями он делился с другими деятелями, прежде всего с Троцким. В связи с опубликованием перед VI конгрессом Коммунистического интернационала в 1928 г. проекта его программы (последний вариант проекта был подготовлен в основном Н. И. Бухариным) Троцкий советовался с Раковским. [1143]

1143

Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Т. 2. С. 303–304.

Раковский направил Троцкому обширное письмо с соображениями о недостатках этого документа, не учитывавшего всех реалий развития СССР. Он писал: «Совсем слабо формулирована роль к[оммунистической] партии в период диктатуры пролетариата… Говорится о периоде между пролетарской демократией и буржуазной демократией, и ни слова не сказано о том, что должны делать партии для осуществления пролетарской демократии. “Втягивание масс в строительство”, “переделка собственной природы” (об этом последнем очень любит говорить Бухарин и между прочим в связи с вопросом о культурной революции) суть исторически верные и давным-давно известные положения, но они превращаются в общие места, если не расшифровать, основываясь на опыте, который мы имеем уже за 10 лет сущ[ествования] пролет[арской] диктатуры. Здесь встает целиком вопрос о методах руководства, играющих такую колоссальную роль». [1144]

1144

HU.HL. bMS Russ 13. T 1652; Бюллетень оппозиции. 1929. № 6. С. 18 (в «Бюллетене оппозиции» это и другие письма Раковского цитировались с серьезными ошибками).

Соглашаясь в основном с письмом Троцкого, содержавшим критику проекта программы Коминтерна, которое было направлено в партийные органы, Раковский в то же время бросил упрек: «Письмо не носит характера обращения сосланных, требующих возвращения в партию. Редакция, так сказать, безличная». Соглашаясь в целом с Троцким в критике программы как документа «правого толка», Раковский особенно энергично выступал против тактики «рабоче-крестьянского блока», как в капиталистических, так и в зависимых странах.

Ни Троцкий, ни он сам не смогли, очевидно, понять, что для сталинской группы, все глубже скатывавшейся к сектантской замкнутости в мировом коммунистическом движении, блокистская тактика была лишь формальной данью реально отринутым установкам на единый фронт и не подтверждалась конкретными предложениями и делами. При этом сами Раковский и Троцкий стояли на сектантских позициях. Христиан Георгиевич без каких-либо оснований утверждал, что этот «суррогат» – рабоче-крестьянский блок – «как настоящий рак, проникает в организм Коминтерна». [1145]

1145

HU.HL. bMS Russ 13. T 1753.

Х. Г. Раковский обратился к VI конгрессу Коминтерна с телеграммой, в которой выразил согласие с документом, направленным конгрессу Троцким с анализом характера разногласий в ВКП(б). В телеграмме говорилось: «Как один из основателей Коминтерна выражаю пожелание конгрессу сказать веское мужественное слово против исключений и ссылок и требовать в интересах мировой и русской революции восстановления единства ВКП(б) на основе ленинизма, диктатуры пролетариата и честной партийной демократии». [1146] Раковский рекомендовал группе оппозиционеров (Мрачковскому, Белобородову, Муралову, Радеку, Преображенскому, Смилге, Каспаровой, Рафаилу, Ищенко, Смирнову, Ауссему, Сосновскому) также выступить с обращениями к VI конгрессу. [1147]

1146

РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 1. Ед. хр. 111. Л. 7; HU.HL. bMS Russ 13. T 1753.

1147

HU.HL. bMS Russ 13. T 1753.

В начале июля 1928 г. Христиан Георгиевич выступил с инициативой обращения ссыльных в Политбюро ЦК ВКП(б) с просьбой о разрешении их собрания в Москве, Алма-Ате или другом месте для выработки совместного письма в партийные органы. В связи с этим он послал телеграммы ряду своих товарищей, испрашивая их согласия на включение в список выступающих с этим требованием. [1148] Мотивируя в письме Троцкому от 21 июля причины, по которым он взял на себя эту роль, Христиан с некоторым чувством неловкости, что он, мол, отнюдь не претендует на место главы оппозиции, ни в коем случае не собирается в этом смысле конкурировать со своим адресатом, указывал на получение им писем от Каспаровой, Радека и других с идеей такого собрания, сообщал, что накопилось уже до полудесятка аналитических тезисов и обращений оппозиционеров, которые надо обсудить. В то же время не было известно, взялся ли сам Троцкий писать такое обращение.

1148

РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 1. Ед. хр. 111. Л. 12; HU.HL. bMS Russ 13. T 1643.

Вряд ли Раковский мог искренне рассчитывать на согласие Политбюро. Скорее реальной целью его акции была консолидация лидеров оппозиции, демонстрация нежелания бюрократов-сталинистов идти на какой бы то ни было диалог. Об этом свидетельствует только что процитированное письмо Троцкому, где далее было сказано: «Я считал, конечно, что наше обращение за разрешением может быть на черной партбирже и использовано против нас, но я считал и считаю также, что две идеи для нас важны и обязательны: защищать свои взгляды и, когда случай представится, постучать в двери партии». Вероятное отклонение обращения поставит нас перед необходимостью принять новое решение, говорилось в письме. [1149]

1149

HU.HL. bMS Russ 13. T 1768.

Такая акция была бы тем более важной, что индивидуальные обращения оппозиционеров в ЦК ВКП(б) с заявлениями об отказе от своих взглядов становились все более частыми. «Вопрос вопросов: методы руководства, – писал Раковский Радеку. – Есть книга, которую наша бюрократия страшно не любит: “Государство и революция” Ленина. Для чего нам нужна была пролетарская диктатура и что мы с ней сделали?.. На эту тему я исписал сотни листов бумаги». [1150] Та же мысль звучала в телеграмме Троцкому от 23 июля: «Считаю во главу угла [необходимо] поставить вопрос методов руководства партии пролетарским государством». [1151]

1150

РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 1. Ед. хр. 111. Л. 12.

1151

HU.HL. bMS Russ 13. T 1753.

6. Письмо Валентинову

Важнейшие результаты раздумий Христиана Георгиевича были изложены в письме Григорию Борисовичу Валентинову, начатом 2 и завершенном 6 августа 1928 г. Это был ответ на «Размышления о массах» Г. Б. Валентинова, ранее работавшего в редакции газеты «Труд», а теперь находившегося за участие в оппозиции в ссылке в городе Великий Устюг. «Размышления», датированные 9 июля, Раковский получил от автора.

Письмо Х. Раковского было впервые опубликовано лишь через год после его написания. Появилось оно в «Бюллетене оппозиции (большевиков-ленинцев)», который в июле 1929 г. начали издавать в Париже (затем в Берлине и вновь в Париже после прихода к власти в Германии нацистов) соратники Троцкого, причем в течение ряда лет (до своей кончины в феврале 1938 г.) руководителем этого издания был сын Троцкого Л. Л. Седов.

Скорее всего, текст был передан Троцкому, который во время депортации из СССР в Турцию в начале 1929 г. [1152] вывез его за границу вместе со всем своим огромным архивом и затем, придавая ему с полным основанием важное значение, передал письмо для публикации. [1153] Могут, однако, быть и соображения другого рода. Дело в том, что после высылки Троцкого Раковскому удавалось вплоть до 1930 г. переправлять в «Бюллетень оппозиции» некоторые материалы, о которых будет рассказано ниже. Не исключено, что и данный документ был переслан по этому, неведомому для нас каналу, который, возможно, был связан с заграничными командировками лица или лиц, тайно сочувствовавших оппозиции. [1154]

1152

16 декабря 1928 г. Троцкий ответил решительным отказом на требование прекратить политическую деятельность. 29 января 1929 г. он был арестован в Алма-Ате, доставлен поездом в Одессу и на пароходе «Ильич» вывезен в турецкие территориальные воды, где был объявлен выехавшим в Турцию на лечение.

1153

Бюллетень оппозиции. 1929. № 6. С. 14–20. Заверенная Раковским копия письма Валентинову хранится в Хотонской библиотеке Гарвардского университета (HU.HL. bMS Russ 13. T 2206). Позже письмо неоднократно публиковалось на русском и других языках. Научную публикацию документа осуществил В. П. Данилов в журнале «Вопросы истории» (1988. № 12. С. 68–830). Мы анализируем письмо Валентинову именно по этому тексту. Документ опубликован также В. Г. Сироткиным по тексту «Бюллетеня оппозиции» в сильно сокращенном виде (Неделя. 1988. № 43. С. 9), причем из документа старательно исключены не только «обширные экскурсы в историю английской и французской буржуазных революций», как пишет в предисловии В. Сироткин, но и все упоминания о том, что это – документ оппозиции. В некоторых случаях сокращения, далеко не всегда обозначенные отточиями, привели к нарушению логики Х. Г. Раковского, а иногда и к прямому извращению смысла (например, когда цитата из письма Л. Д. Троцкого выдается за часть данного документа). В Болгарии «Письмо Г. Б. Валентинову» опубликовано Ангелом Вековым также по тексту «Бюллетеня оппозиции» (Веков А. Указ. съч. // Ново време. 1988. № 11. С. 71–80).

1154

Не исключено, что эти материалы посылались в Турцию, на Принцевы острова, где жил Троцкий, и доходили до него вследствие недостаточной «добросовестности» стамбульской агентуры ОГПУ. Ведавший ею, а затем переметнувшийся на Запад Г. С. Агабеков пишет, что резидентура в Стамбуле организовала просмотр писем, поступавших на имя Троцкого. «Несколько таких писем при мне было получено из Москвы. Они носили официальный характер. Некоторые издатели и журналисты обращались к Троцкому с вопросами и предложениями. Впоследствии было решено таких писем не задерживать и пропускать их Троцкому» (Агабеков Г. С. Указ. соч. С. 229). Имеется в то же время свидетельство П. Навилля о том, что в 1929 г. он получал в Париже сообщения от Раковского, написанные «каллиграфическим почерком на небольших кусочках картона по пять квадратных сантиметров каждый, которые перевозились (Навилль, естественно, не указывает кем. – Авт.) в лацканах мехового пальто» (Navill P. Op. cit. P. 25).