Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

– Говорю вам, нет опасности! Против объедателей я надела кирасу. Когда я состарюсь, быть может, я стану богомолкой; я раздам мои деньги бедным… Любовникам – никогда.

– Желаю вам. Прощайте!

Флоримон был на улице, где он полной грудью вдыхал воздух, как человек, вышедший из такого места, в котором он задыхался. В это время Шиффонета, следуя мысленно за своим бывшим любовником, прошептала, покачав головой:

«Пу, для человека умного он не так силен, как я думала!»

Через час после этого граф Рене де Гам выходил из кареты перед подъездом отеля своей любовницы.

Тридцать три года; высокий рост; довольно красивая; голова, – несколько лишенная выражения, ничтожная, но изящная, с тонкими чертами лица – таков был граф де Гам.

Madame была в своем будуаре; он быстро вошел, – так быстро, что она удивилась. Он вошел без доклада; она не привыкла к такой бесцеремонности.

– Что такое? – сказала она. – Вас преследуют?

Он улыбнулся, но не без усилия.

– Честное слово, немного не доставало! – ответил он.

– Что это значит?

– Я тебе расскажу, когда ты меня поцелуешь.

– Я вас поцелую после. Что с вами случилось?

– Скука!

– Какого рода?

– Я поспорил с женой.

– А!.. По какому поводу?

– По поводу тебя.

– Полно!

– По возвращении из Италии, – я не говорил тебе об этом, потому что считал бесполезным, – у меня с графиней были уже маленькие неприятности.

– Ей сказали?

– Все! Есть такие болтливые люди!.. Притом же, согласись, я должен был провести в Италии только несколько недель, а прожил почти год.

– Наконец?

– Наконец сегодня, это было важнее. Я располагал отправиться к тебе, когда графиня де Гам явилась ко мне, бледная, с покрасневшими глазами. Я тотчас же угадал, что готовится сцена. Я желал бы быть за сто тысяч лье».

« – Когда вы, – без всякого вступления сказала она мне, – перестанете заставлять меня страдать! Со времени вашего путешествия в Италию вы меня оставляете для любовницы… Эта женщина совсем отняла вас у меня. Днем я более вас не вижу. Ночью вы доводите презрение к самым простым приличиям до того, что не являетесь домой. Я устала от такого существования! Я устала быть смешной!.., Я возвращаюсь к матушке. Вот записка, которую я получила от привратника, при возвращении домой. Прочтите. Это очень поучительно!»

С самого начала проповеди графини я приблизился к двери, чтобы скрыться. Но она удержала меня с силой, к которой я не считал ее способной, и подала мне грязную бумажонку, на которой были написаны следующая строки, по стилю и орфографии принадлежавшие кухарке.

«Милостивая государыня!

Вам дает этот совет неизвестный друг: избавьте вашего мужа от Бианчини, если не хотите, чтобы в непродолжительном времени вам не осталось ничего, кроме глаз для слез. Эта женщина – акула, она, не прожевавши, проглотит французский банк. Поверьте мне, рискуя даже скандалом, употребите все, чтобы возвратить вашего супруга к его обязанности или трепещите!»

« – Дальше? – сказал я, с отвращением прочитав это послание, автора которого я подозреваю.

– А! – перебила Бианчини, – Кого вы подозреваете?

– О! Не стоит труда, чтобы ты этим занималась.

– Извини. Всегда хорошо знать своих врагов.

– Ну, я поспорю, что это одна женщина, с которой некогда я был несколько месяцев в связи… одна Сефиза, которая встретила вчера меня вместе с тобой в Опере.

– Если это правда, ваши прежние связи не делают вам чести.

– Разве это моя вина? Притом же, я, быть может, ошибаюсь…

– Продолжайте. Я понимаю, что г-жа де Гам была мало польщена, получив это послание.

– Ясно, что оно должно быть для нее очень неприятно; между тем, разве это причина, чтобы мучить меня целый час, как она это сделала?.. Угрожала даже мне!

– Следовать советам m-lle Сефизы?

– Нет! Но, повторяю тебе, что сегодня графиня явилась передо мной совершенно в новом виде, как физически, так и нравственно. Я никогда не думал, что она способна…

– Она вас поколотила! Ха! Ха! Ха!

– Она не колотила меня, но поклялась своей честью, что решилась на все, чтобы разлучить меня с тобой.

– На все? Что она подразумевает под словом «все»?

– Она подразумевает – повторяю тебе ее слова, – что если сегодня ночью я не возвращусь под супружескую кровлю, завтра утром она придет сюда.

– За вами. Ну, мой друг! Это вы должны серьезно подумать, как всего благоразумнее поступить вам в этом случае. И графиня имеет полное право… у нее похищали ее добро… она его отыскивает. Я также поступила бы на ее месте. Она молода, прелестна; она любит вас… Вернитесь к ней и постарайтесь вашим хорошим поведением искупить свои ошибки!.. Я буду в отчаянии, расставшись с вами, но я была бы еще в большом, если бы стала причиной слез честной женщины… Рене, поверьте мне, нечего колебаться. Прощай навсегда!..»

Голос Шиффонеты внезапно стал важным. Ни малейшего оттенка насмешки не оставалось в нем; напротив, в нем слышалась сдержанная горесть.

Граф де Гам остолбенелый смотрел на нее.

– Тебя ли я слышу! – вскричал он. – Ты меня гонишь!..

– Тебя гнать? Ты сошел с ума! Боже мой! Мы будем видеться иногда… как друзья…

– Как друзья?.. так ты меня больше не любишь?..

Она отвернулась.

– Нет! – продолжал он, – Ты больше не любишь меня, если принимаешь эту ужасную разлуку, если приказываешь оставить тебя!.. Тебя оставить, моя Алиса! Быть для тебя только другом!..

Он покрывал поцелуями ее руки, ее лицо, плечи, грудь!..

– Оставить другому эти сокровища, которые принадлежат мне, одному мне…

– Рене!.. Ради Бога!.. Ваша жена тоже прекрасна!..

– Прекрасна!.. Разве рядом с тобой есть прелестная женщина!..

– Рене! Друг мой!.. Имей жалость!.. Если ты лишишь меня мужества, мой Рене, что станется со мной, когда тебя больше не будет!.. Оставь меня! Оставь, умоляю тебя!..

Она была в его объятьях, осыпая его самыми сладострастными ласками, и в тоже время, стараясь оттолкнуть его…

– Я не оставлю тебя никогда! – прошептал через несколько минут граф де Гам, успокаивая на своей груди утомленную голову своей дорогой любовницы. – Пусть приходит, если осмелится, графиня, искать тебя здесь… я скажу ей в твоем присутствии: я люблю тебя! Тебя одну! Я никогда тебя не покину!..

Невыразимая улыбка промелькнула по влажным губам куртизанки.

«Никогда! – говорила улыбка: – это слишком долго!..»

Рене де Гам не подозревал, какую правду сказал он о своей жене Бианчини.