Журнал Борьба Миров № 3 1924(Журнал приключений)
Шрифт:
Но голова наливается оловом, как и ноги. Баранов ерзает, чтоб хоть немного переменить положение, — не легче.
А дорога идет вправо, все выше и выше и все темнее, — уже вечер.
Впереди поет каракеш. Уже давно поет и, вероятно, не скоро кончит. Качается в темноте длинная песня, и темнота качается. А ног не слышно, только в коленях, медленно пульсируя, ворочаются клинья.
— Скоро ли конец, силы нет никакой дольше терпеть.
— Вот, кажется, доехали, — это Хаджи Мелал. — Но темная масса оказалась каменной грядой. Повернули налево, потом опять направо.
Гудит
— Неужели галлюцинация? Костиков, что за искры такие?
— Моя махорка, — слышно откуда-то страшно издалека.
— Теперь близко, вон впереди костер, — смутно думает и видит, что это не костер, это звезда восходит.
— Хорошо, звезда, — соглашается, — но скоро ли конец?
Теперь совсем темно.
— Который час? — Вечность. — Нет, это не я сказал, — вспоминает Баранов, — это Батюшков.
Совсем темно, и каракеш замолчал. Только камни щелкая прыгают под гору и где-то ревет река.
— Как примус, — определил, и видит: к нему подъехал сипай, и что-то говорит. Что-то непонятное.
— Уходи, — отвечает Баранов (непонятного слушать не могу, надо русские слова услышать) и крикнул — Костиков, сколько верст осталось? Но Костиков не отвечает, не слышит, может быть.
Сипай опять говорит, теперь настойчивей.
— Завезли, черти, — мелькает в голове, а во рту делается сухо — Ведь, больше пятидесяти верст едем, а до Хаджи Мелала тридцать семь. И что ему от меня нужно? Здесь нечисто. Не Керзон ли? — надо подумать, а для этого вытянуть ноги.
Но подушка съехала набок, или, может быть, конь оступился. Баранов чувствует: сипай держит его под руку и они стоят на земле. Левая рука тянется расстегнуть кобур, но она слишком долго держала тяжелую цепь, — не разгибается. Да и ног нет, — все равно без сипая нельзя стоять. Пока не двигаться, не сопротивляться подобрать силы, — там посмотрим.
— Что посмотрим? — думает из последних сил, и чувствует, как сипай берет его за ногу и тянет ее вверх. (Зачем это?). Потом две руки с силой поднимают за пояс и куда-то толкают.
— Молодец! — Кричит Баранов, — он посадил меня на своего коня, а я его чуть не пристрелил.
— Кого, — отозвался Костиков.
— Никого, — врет Баранов, — я, знаете, еще с вечера на сипайском коне, тут удобнее, я и задремал.
— Смотрите осторожнее, сейчас река, вброд пойдем.
Действительно, конь тяжело хлюпает копытами и судорожно опускается, ногам холодно, значит сапоги в воде, но ее не видно, только слышно как она ревет и громко катит камни по дну.
Теперь наверх. Подковы звякают, река кончилась. Приятно ехать наверх и седло приятное.
— Хаджи Мелал! — Говорит рядом сипай. Он наклонился и показывает рукой вперед.
Впереди между звездами две черные башни.
Часовой взял на караул.
Вьючные уже прошли в ворота. За вьючными всадники.
Справа двухэтажный дом: глина и синее резное дерево. А на доме, свой, красный флаг. Это Гератское консульство.
— Хорошо, —
вздохнул Баранов, — хорошо живут, у них отличный сад и часовые налаженные.По саду рысцой бежит слуга.
— Мамад, — кричит Костиков и машет рукой на Баранова.
Тот понял, подбежал и взял коня под уздцы. Баранов соскочил. Тяжело хрустнул гравий. (Наконец-то).
— Дравствуйе, — вежливо говорит Мамад и широко улыбается.
— Славное v него лицо, и одет чисто — думает Бараков, идя за ним по винтовой лестнице. Потом по галерее. Мамад посторонился перед дверью:
— Консул саиб тут.
За длинным обеденным столом сидело два человека за шахматами. Один из них отозвался:
— В чем дело?
Поднял глаза и встал. Другой тоже встал и повернулся лицом к Баранову.
Это был Керзон.
— Добрый день, товарищ курьер, — улыбается Керзон, — как здоровье вашей тетушки?
— Благодарю, — отвечает Баранов, потом хватается за протянутую руку консула — Я ничего не понимаю, кто он такой?
— Это кто такой? — Это товарищ Васильченко, а что вас удивляет?
— Нет, ничего, погодите, — бормочет Баранов.
— Товарищ Васильченко вчера приехал сюда торговать чайниками. Он от Внешторга. А почему вы задержались? Я по телеграмме ждал вас вместе, — говорит консул.
— Ташкент — не думая отвечает Баранов, и обращаясь к Керзону — Значит вы не англичанин?
— Как видите, — смеется Керзон, — ну, знаете, вы тоже здорово были похожи на английского шпиона, ведь, как беззастенчиво за мной следили. К счастью я знал что вы дип и не беспокоился.
— Откуда знали?
— Да очень просто, в Москве я видел как вы входили в Наркоминдел, потом как вас с почтой сажали в вагон. А, скажите, откуда вам такое в голову пришло?
— Так. Одно к одному, — уже улыбаясь говорит Баранов, — главное когда вы из подворотни выходили.
— Из подворотни? — удивляется Васильченко-Керзон.
— Ну да, на средне-Кисловском. Туда вошла барышня с письмом в руке, а вы вышли. Я из окна видел. Конспиративная встреча под воротами и передача письма, понимаете? — разъясняет Баранов, — но что же вы в таком случае там делали?
— Тише, дамы идут, — сдерживая смех, говорит Васильченко.
— Моя жена — представляет консул.
— Идем в сад чай пить, граждане, — предлагает консульша.
— Идем — поддерживает консул, и потом, хлопнув по плечу Баранова — Это здорово. Расскажете последовательно. Это авантюрный рассказ.
БОРЬБА МИРОВ
в ближайших номерах напечатает ряд очерков из жизни Англии.
Очерки написаны специально для Борьбы Миров Почетным Председателем профсоюзов Англии и членом ЦК Английской компартии товарищем
ТОМОМ МАН.
В четвертом номере читайте:
1406 клм. НА ЛЫЖАХ.
Первые полные данные о мировом пробеге Архангельск — Москва.