Журнал «Если», 2000 № 12

— Меныие/болыие три мили, — сообщил Харк. В руке О’Каллана блеснуло стекло.

— Около трех миль? — переспросил он.

В его ладони лежал мой словарь жестов. Я напряглась. Он положил руку мне на плечо и заглянул в глаза.

— Мне это нужно, Соня. Если мы хотим достать Джонса, я должен уметь говорить с твоими друзьями.

Я смотрела на него, пока он не убрал руку.

— Ты мог бы спросить у меня разрешения.

— Да. Извини.

Чертовски скупой ответ… Но у меня не было времени докапываться до истины, спорить и что-то доказывать. Если верить Харку, Джонс скрывался в природной нише на северном берегу, как раз в том месте, где озеро Пауэлл питала болотная вода. Он не заметит нас, пока мы не окажемся на расстоянии выстрела. Но стоит нам очутиться на линии огня, как Джонс легко разглядит нас: на этих ста ярдах каменистой бесплодной почвы не было ни одной травинки, ни единого кустика.

— Не хочу, чтобы сорши пострадали, — сказал О’Каллан.

Если сорш решит прыгнуть, он покроет эту сотню ярдов в кратчайшую долю мгновения, но странная охота О’Каллана казалась мне все более загадочной. Впрочем, я не протестовала. Пусть делает, что хочет.

Харк наблюдал за мной. В оранжевых глазах переливалось сомнение. Гребень чуть приподнят.

— Ты веришь, женщина?

— Не слишком, воин. Держись начеку.

Пауэлл — мертвое озеро. Вонь едва не сбивала с ног. Вздутые трупы коров и оленей болтались в затхлой воде, обтекавшей Темный каньон в двух милях от самого озера. Ни тростника, ни лягушек, ни тамариска, даже вороны отказывались от падали, забившей берег. Я слышала, что когда-то озеро Пауэлл было красивым, но теперь превратилось в сточную канаву, смрадную и грязную. Впрочем, это не отпугивало желающих покататься на лодке.

Сдерживая рвотные спазмы, мы с О’Калланом приблизились к соршам, собравшимся под большим валуном на изгибе каньона. Сен растянулся на песке.

— Смотри.

Проследив за направлением когтя Сена, я увидела вход в пещерку, где прятался Джонс.

— Глупый. Нет второго выхода.

На полу пещеры было достаточно камней, чтобы скрыть Джонса, но если сорши утверждали, что он там, значит, так оно и есть. Я взглянула на О’Каллана.

— Ну? Как вы хотите это сделать?

О’Каллан больше не улыбался. Всякое подобие обаяния или дружелюбия сползло с него, как вторая кожа. Уловив запах исходящих от него феромонов, Харк резко повернул голову, встопорщил гребень и издал долгое тихое шипение, обнажив смертоносные клыки.

— Я дам ему один шанс, — решил О’Каллан. Он снял винтовку, пристроил ее на валуне и выпалил три раза, отбивая осколки от каменного края каньона.

— Джонс! Это служба безопасности. Бросай оружие и выходи!

В ответ — тишина.

О’Каллан выстрелил еще раз.

— Вылезай, сукин сын! Если мне придется выкурить тебя оттуда, считай себя мертвецом!

Ничего правдивее я от него не слышала.

У входа появилась темная фигура. Руки высоко подняты.

— Я безоружен.

Но О’Каллан не подумал расслабиться.

— Шагай медленно. И держи руки так, чтобы я их видел.

Он обернулся ко мне.

— Пошли за ним соршей.

Сорши не спускали глаз с О’Каллана. Я щелкнула языком, чтобы привлечь их внимание, и просигналила:

— Идите. Брать живым.

— Что-то не так, — ответил Харк.

Джонс, ковыляя и спотыкаясь, брел по камням. Жаркое марево превращало его в некое подобие чучела, по недоразумению научившееся ходить.

— Вперед. Сейчас!

Они заструились по скалам, словно зеленоватая вода. При виде соршей Джонс застыл. Сдавленный крик пронзил раскаленный воздух. Йхсс и Сен схватили его за руки, словно распяв между собой тело Джонса. Харк коснулся лапой его груди. На грязной голубой рубашке показались пять ярких капелек крови. Воин заклеймил свою добычу. Харк издал пронзительный победный клич, скорее для порядка, чем торжествуя… Сен и Йхсс молчали.

И были правы. Все прошло слишком легко. Теперь, когда между нами осталось не более пятидесяти ярдов, в поле зрения оказался испуганный, помятый, сломленный человечек. Городские кожаные туфли протерты до дыр, ремень туго затянут на впалом от голода животе. Изнеженное тело. Тело человека, привыкшего целыми днями просиживать в кресле. Он явно зарабатывал на жизнь не торговлей оружием. Вместо лица — побелевшая маска страха, глаза перебегают с одного сорша на другого. Он издавал негромкий унылый вой, очевидно, потеряв всякое представление о происходящем.

Если это террорист, то я Мэрилин Монро.

— Какого черта тут творится? — набросилась я на О’Каллана.

О’Каллан наконец расслабился. Но винтовки не опустил.

— Я выполнил свою миссию. С вашей помощью.

— Вот это все — миссия?!

Я сделала соршам знак оставаться на месте.

— Может, перестанешь наконец врать? Кто такой Джонс? Почему мы охотимся на него? Никакой он не террорист.

О’Каллан чуть наклонил голову. Губы раздвинулись в беззвучном смехе.

— Тут ты права. Небольшие неприятности с налоговой службой, и у него появился выбор: тюрьма или согласие сотрудничать. Он идеально подходит для опыта. Настоящая лабораторная крыса, если угодно. Что ж, свою роль он сыграл.

И О’Каллан, подняв винтовку, хладнокровно послал Джонсу пулю в сердце. Едва тело несчастного обмякло в лапах соршей, те мгновенно оцепенели. Совсем как ящерицы. Харк, находившийся как раз посредине между нами и соршами, тоже замер. Гребень опущен, язык подрагивает.

— Ублюдок! Поганый кусок дерьма!

О’Каллан по-прежнему целился в соршей. Торжествующая улыбка превратилась в кривую.

— Просто выполняю свою работу, Соня. Ты этого еще не поняла?

Поняла, и дьявол бы побрал меня, идиотку, за то, что не сообразила раньше.

— Тебе нужны сорши.

Он кивнул.

— Вы, тренеры этих тварей, просто мины замедленного действия. Министерство нуждается в охотничьих способностях соршей, но мы сами желаем их контролировать. Создадим феромоны в лабораториях. А я уже научился управлять соршами!