Журнал Наш Современник 2008 #8

–  Симпатичная слониха, - с лёгкой завистью сказал я.

Девушка скользнула по нам взглядом, и на её лице ничего не отразилось.

–  А ресторан-то закрыт, - сказал Сергей.

Действительно, в охваченном броуновским движением городе единственным полупустым местом был вход в ресторан.

–  Который час?
– спросил я.

–  осемь.

К нам подскочил молодой китаец и заговорил, как мне показалось, на английском языке. Сергей слушал его, склонив набок голову.

–  Говорит, закрыто, - сказал он.
– Но это мы и так видим. Еда нам нужна. Гуд фуд.

Китаец замахал руками ещё сильнее.

–  Предлагает отвести в хороший ресторан, - посмотрел на меня Сергей.

– Пойдём?

–  А он кто?

–  Ай менеджер!
– постучал себя в грудь китаец.

–  Пойдём, - вздохнул я.
– этом Китае я ничего не понимаю. Почему в восемь вечера закрыт ресторан?

Сергей улыбнулся.

Мы свернули в один переулок, во второй, прошли метров сто - и оказались в другом Китае. Здесь было темно и безлюдно, под ногами рытвины. Я споткнулся несколько раз подряд. К счастью, впереди засветились огни ресторана.

Мы вошли в пустой зал, отгороженный от улицы бамбуковыми занавесками, и сели за столик в углу. Улыбающаяся девушка-официантка тут же принесла меню.

–  Ну и что здесь написано?
– уставился я на иероглифы.

–  Не обращай внимания.
– Сергей поманил к себе официантку. Очень быстро выяснилось, что ни девушка, ни её подруги по-английски

не говорят. Однако юноша, маячивший за стойкой бара, уже слетал куда-то внутрь помещения и вернулся с хозяйкой ресторана, понимающей по-английски. о всяком случае, она знала, что такое "дак".

–  одка есть?
– спросил Сергей.

О водке здесь никто ничего не слышал.

–  А вино?
– продолжал допытываться Сергей.

–  ино есть!
– просияла хозяйка.

–  таком случае, мы будем пить это, - поставил на стол бутылку бренди Сергей.

Хозяйка, три официантки и юноша-бармен с изумлением, граничащим с ужасом, воззрились на бутылку «Наполеона».

–  Они здесь совсем не пьют?
– спросил я.

–  Пьют, но мало, - сказал Сергей.
– Что будем заказывать?

И мы заказали утку по-пекински в уютном ресторанчике почти в центре Пекина. Это было совсем неплохо для так неудачно складывающегося дня.

2

А начался мой день с серьёзного нарушения протокола одного важного мероприятия. качестве журналиста я сопровождал официальную российскую делегацию, знакомящуюся с ходом олимпийского строительства в Китае. Сегодня эту делегацию принимали руководители Китая разного уровня, и на последней, самой важной встрече чёрт меня дёрнул отбиться от журналистского стада и сесть рядом со своим знакомым из секретариата Думы. Журналистов на подобных мероприятиях на пять минут запускали в зал, они производили фото- и киносъёмку, затем их выпроваживали за дверь, и начиналось то, что и отделяет простых смертных от избранных - политические переговоры.

Разговаривая с приятелем, я прозевал момент, когда зал очистили от посторонних. Началось представление участников делегаций. ыйти из зала я уже не мог. Если бы я встал и направился к огромным дверям, все бы увидели, что на мне не только нет галстука, но, что гораздо хуже, вместо брюк надеты джинсы. Да и рубашка, мягко говоря, не белая. Я затаился за столом, как мышь под веником. Авось пронесёт, думал я, сидит себе бледнолицый, а они для китайцев все на одно лицо.

Но так я думал напрасно. Минут через пятнадцать моего друга подозвал к себе один из ответственных товарищей.

–  Протокол!
– прошипела дама, сидевшая через два кресла от меня. Я сделал вид, что ничего не слышу.

Мой друг вернулся на место, наклонился к моему уху и сказал:

–  Китайцы спрашивают: "Кто такой?"

–  И что?
– упавшим голосом спросил я.

–  Наши сказали: "Наш!"

–  А протокол?
– встряла дама.

–  сё нормально, - сказал, не глядя на неё, друг.

Переговоры продолжились, а я стал меланхолично размышлять о том, что больше меня в официальную делегацию никто не включит. "И поделом, - казнился я, - что тебе до этих роскошных гобеленов на стенах и хорошеньких девушек, разливающих по чашкам зелёный чай? Сиди на своей даче и выращивай тыкву. Хотя девушки, конечно…"

Мне о моём прегрешении никто ничего не сказал, но я знал, что оно серьёзное.

…Юноша-бармен принёс и поставил на стол две крохотные фарфоровые рюмки.

–  Ну и сколько в них входит?
– спросил Сергей.

–  Граммов десять, - сказал я.

Сам Сергей, кстати, на официальной встрече отсутствовал. Побывав в Китае не один раз, он знал, что здесь к чему.

–  ыпить хочешь?
– спросил Сергей юношу.

Спросил он его по-русски, но тот тем не менее вытаращил глаза, побледнел и застыл, как соляной столп. К нему гурьбой подскочили хихикающие официантки. Хозяйка незаметно скрылась где-то в глубине своего заведения.

Сергей капнул в одну из рюмок.

–  Пей, - придвинул он её бармену.

Юноша ожил, дрожащей рукой взял рюмку и храбро опрокинул её в рот. Девушки зааплодировали.

–  Теперь вы, - снова капнул в рюмку Сергей. Официантки с визгом рассыпались по залу.

–  Принеси фужеры для воды, - приказал бармену Сергей.
– Нет, мне в Китае нравится. У них только водка плохая.

–  И маленькие рюмки, - согласился я.

Мы выпили из фужеров за меня, за Китай, для которого события Французской революции, не говоря уж об Октябрьском перевороте, представляются событиями новейшей истории, а посему не подлежат оценке живущих сейчас людей. Лет этак через пятьсот…

Официантки, прыская в ладонь, наблюдали за нами из разных углов зала. Белые люди, пьющие из фужеров, были для них настоящими монстрами. Или полубогами, что, впрочем, одно и то же.

Самая храбрая из официанток принесла нам по утке. Блюдо состояло из аккуратно нарезанных кусков утиного мяса, стопочки рисовых блинов, блюдца с тонко наструганными огурцами и соевого соуса. Это было очень вкусно.

–  А жить смог бы здесь?
– спросил я Сергея.

–  Жить надо дома, - улыбнулся он.
– Я побывал больше чем в ста странах, но лучше всего чувствую себя в Москве.

Я не бывал в ста странах, но тоже хорошо чувствовал себя в Москве.

–  ероятно, это зависит от женщины, с которой ты живёшь, - сказал я.

–  От женщины тоже, - согласился Сергей.
– Тебе которая из официанток больше нравится?

Я пригляделся к снующим по залу девушкам. Они, что-то почуяв, застыли на местах.

–  он та лопоухая, - показал я.
– У неё глаза большие.

–  ероятно, из-за них она здесь считается страшненькой, - сказал Сергей.

Мы засмеялись.

Девушки, щебеча, снова запрыгали между столов.