Журнал «Вокруг Света» №01 за 1981 год

Олег Игнатьев

Плоды для крылана. Дж. Даррелл

Дивный джак

Вахаб, маврикийский лесничий, обсуждал с нами предстоящую экспедицию за крыланами на соседний остров Родригес.

— Только непременно возьми с собой фрукты, — говорил он.

— Фрукты? Это еще зачем? — спросил я.

Брать с собой фрукты на тропический остров представлялось мне таким же нелепым занятием, как возить уголь в Ньюкасл.

— Понимаешь, — объяснил Вахаб, — на Родригесе с фруктами вообще плохо, а сейчас к тому же конец сезона.

— Разумеется, — уныло отозвался я.

— А я попытаюсь найти для вас джак.

— А что это такое — джак? — осведомилась Энн, моя секретарша.

— Это такой крупный плод, крыланы его просто обожают, — ответил Вахаб. — Понимаете, у него сильный запах, и крыланы чуют его издалека.

— Он вкусный? — спросил я.

— Очень, — сказал Вахаб и осторожно добавил. — Смотря кто что любит.

В эту минуту мне рисовалось, как, привлеченные восхитительным ароматом джака, прямо в наши руки летят полчища крыланов.

Следующие два дня мы проверяли ловчие сети и прочее снаряжение, читали наличную литературу о Родригесе и использовали каждую свободную минуту, чтобы поплавать с маской у рифа, любуясь бесконечно разнообразной, многоцветной обитающей здесь морской фауной. До нас дошли слухи, что Вахабу оказалось не так то просто раздобыть плод джак и что на Родригесе впервые за восемь лет отмечен дождь. Мы не придали им большого значения, а между тем речь шла о вещах, которым было суждено существенно повлиять на наши планы.

За два дня до нашего вылета на Родригес позвонил Вахаб и сообщил, что ему удалось выследить и реквизировать для нас последний и единственный на острове Маврикий плод джак. Каковой он и посылает нам со специальным курьером.

— Плод уже спелый, Джерри, — объяснил он, — так что лучше во что-нибудь заверни его, чтобы запах сохранился, и держи подальше от тепла.

— Это каким же образом? — саркастически вопросил я, вытирая потный лоб. — Я и сам не прочь быть подальше от тепла.

— Но ведь твой номер с кондиционером? Вот и держи его там.

— В моем номере уже хранятся двадцать четыре пучка бананов, две дюжины авокадо, две дюжины ананасов, два арбуза и четыре дюжины манго, которые мы припасли для охоты на этих чертовых крыланов Фруктовый базар Порт-Луи ничто перед моим номером. А впрочем, один плод джак такой уж роли не сыграет, верно?

— Верно, — ответил Вахаб — Да, кстати, этот неожиданный дождь на Родригесе... Он может повлиять на ваши дела.

— Как повлиять? — встревожился я, ибо любая задержка сокращала срок, отведенный нами на поимку крыланов.

— Понимаешь, аэродром на Родригесе грунтовый, — объяснил Вахаб. — Он совсем раскис от дождей. Вчерашний самолет вынужден был вернуться. Ладно, будем надеяться, что все будет в порядке.

— Дай то бог, — уныло произнес я. — А то ведь, если долго прождем, придется вовсе отменить это путешествие.

— Ну что ты, до этого не дойдет, я уверен, — весело произнес Вахаб. — Непременно дай знать, если еще что-нибудь понадобится. А плод джак жди в первой половине дня. Пока.

Плод джак, запеленатый в полиэтилен и дерюгу, прибыл около полудня в объятиях лесничего в щегольской форме. Судя по объему свертка, плоды этого сорта были куда крупнее чем я думал. Мне представлялось нечто величиной с кокосовый орех, но плод явно не уступал размерами большому кабачку. В пути сверток сильно нагрелся, поэтому я отнес его в спальню и почтительно развернул, открывая доступ прохладному воздуху. Моим глазам предстал безобразный с виду зеленый шишковатый плод, смахивающий на останки марсианина. Впечатление это усиливалось тяжелым, сладковатым и весьма едким духом тлена. Мне еще предстояло узнать, что этот тошнотворный густой аромат пропитывает все и проникает всюду, как бывает с керосином, попавшим в неопытные руки. В невероятно короткий срок весь номер приобрел запах этакого огромного плода джак или морга с испорченной морозильной установкой. Наша одежда пахла джаком, пахла обувь, пахли книги, фотоаппараты, бинокли, чемоданы и сеть для ловли крыланов. Выбежав из гостиничного номера, чтобы глотнуть свежего воздуха, мы обнаружили, что запах не отстает от нас. Вся округа смердела плодами джак.

В попытке спастись от вездесущего аромата мы отправились на риф и погрузились в воду; однако можно было подумать, что у каждого в маске по плоду джак. Все, что мы ели за ленчем, было приправлено джаком; в обед — тоже. В день отъезда за завтраком с привкусом джака я был счастлив, что мы вылетаем на Родригес, где можно будет оставить сатанинский плод в лесу и избавиться наконец от его миазмов.

Стоило нам прибыть в аэропорт, как через несколько минут зал ожидания наполнился запахом джака до такой степени, что остальные пассажиры начали покашливать и беспокойно озираться. Нашу разношерстную компанию вполне можно было принять за угонщиков уж очень странно выглядел наш багаж — горы каких-то сетей и набитые самыми неожиданными фруктами корзины, по среди которых лежал и прел запеленатый в дерюгу и полиэтилен плод джак.

В конце концов, до нашего сведения было доведено, что багаж превышает норму. К нескрываемому удовлетворению мужа, олицетворяющего палату мер и весов, мы сели и умяли половину наших фруктов. Так и так подошло время ленча. В ту минуту, когда мы почувствовали, что на всю жизнь наелись бананов, было объявлено, что вылет откладывается из-за состояния посадочной полосы на Родригесе. Просьба явиться завтра в то же время.

Забрав свой плод джак, запах которого стал почти смертоносным, мы покатили обратно в гостиницу. Ее персонал только-только успел изгнать из наших спален въедливый аромат, так что нас приняли без большого восторга. На другой день все повторилось снова.

На третий день, заменив все перезрелые бананы и манго и в сотый раз пожалев о том, что у нас нет герметичного ящика для плода джак, мы опять направились в аэропорт. И вот мы уже сидим в кабине крохотного самолетика в разношерстной компании пассажиров, которые не без тревоги и скорби восприняли появление в тесной клетушке плода джак. Вооруженная охрана удалилась, самолет покатил по дорожке, взлетел над ярко-зеленым лоскутным одеялом плантаций сахарного тростника, вознесся в гиацинтово-синее небо, оставил позади риф и пошел над густой искристой синью Индийского океана,

Родригес лежит почти в 600 километрах к востоку от Маврикия; длина острова — около восемнадцати, наибольшая ширина — около девяти километров. У него интересная история и еще более любопытная фауна, включавшая удивительную эндемичную птицу-пустынника, которая вымерла вскоре после дронта; причиной ее гибели были уничтожение среды и жестокая охота. А еще на Родригесе водилась некогда в огромном количестве гигантская черепаха.

Бюрократия в тропиках

Самолет заложил вираж, снизился и сел на крохотном красноземном аэродроме. С воздуха остров выглядел коричневатым и бесплодным, если не считать растительности в долинах и разбросанных тут и там пятачков пыльной зелени. Выйдя из самолета, мы тотчас окунулись в атмосферу волшебного очарования, какое испытываешь только на далеких солнечных островках. По красному латериту проследовали в миниатюрное здание аэропорта с радушной надписью на фасаде: «Добро пожаловать на Родригес». А внутри я с удивлением узрел возле открытого окна конторку с дощечкой: «Иммиграционный контроль».

— Иммиграция? — обратился я к своему помощнику Джону, — Как это понимать? Они принимают в неделю всего-то один самолет с Реюньона и три с Маврикия.

— Не спрашивай меня, — ответил он. — Может быть, это нас не касается.

— Прошу приготовить паспорта для иммиграционного контроля, — развеял наши сомнения добродушный полицейский чин в щегольском зеленом мундире.

Хорошо, что мы случайно захватили паспорта: Родригес входит в государство Маврикий, и нам в голову не приходило, что они могут здесь понадобиться. В эту минуту появился и сам представитель иммиграционных властей, тучный шоколадный островитянин в красивой форме защитного цвета.