Журнал «Вокруг Света» №02 за 1978 год

Подавляющее большинство, а точнее. 90 процентов всех домов в резервациях не отвечают стандартам нормального жилья. Около ста тысяч семей обитают в полуразрушенных зданиях, многие тысячи живут в бараках, лачугах и даже в брошенных старых автомобилях. Есть немало резерваций, где отсутствуют электричество, водопровод, отопление и система канализации. В обследованных 22 резервациях питьевая колодезная вода содержит бактерии, вызывающие опасные заболевания.

Лидеры «Движения американских индейцев» неоднократно обращались к правительству с просьбой снизить пенсионный возраст для индейцев хотя бы до 55 лет, но неизменно получали отказ. И обращались они не ради того, чтобы получить какие-то привилегии для себя, совсем нет. Для них гораздо острее, чем для любой другой этнической группы Соединенных Штатов, стоит проблема социального обеспечения, в том числе по старости. Пенсионный возраст в США составляет 65 лет для мужчин и 62 года для женщин. Но вся беда в том, что индейцы просто не доживают до этого возраста — средняя продолжительность их жизни — 44 года. Слишком высока и детская смертность у индейцев. Уровень ее составляет 32 смерти на тысячу рождений, в то время как средняя смертность по всей планете — 20.

Постоянный характер приняла нехватка в 50 (всего!) индейских больницах врачей и медсестер. По данным «Движения американских индейцев», в резервациях не хватает 4200 человек медицинского персонала. В родильных отделениях очень плохо с местами для рожениц, в результате 43 процента из них рожают дома, в своих лачугах, без всякой врачебной помощи, в антисанитарных условиях.

— Кишечные инфекционные заболевания, — говорил доктор Рабу, бывший глава службы здравоохранения коренного населения, — встречаются в резервациях в восемь раз чаще, чем в целом по стране, в пять раз чаще индейцы болеют туберкулезом, в три раза чаще — воспалением легких. Здоровье сегодняшнего индейца в десятки раз хуже здоровья среднего американца.

Многие крупные индейские организации, возглавившие движение протеста против преследований и угнетения, образовались 10—15 лет назад. Власти, почувствовав в них реальную угрозу своим планам и намерениям, начали предпринимать усилия для изоляции, дискредитации и физической расправы над их руководителями. ЦРУ, в частности, разработало программу под кодовым названием «Хаос», направленную на то, чтобы сорвать борьбу индейцев за свои права путем ликвидации лидеров движения. Так называемая программа «Коинтелпро» служит тем же целям и задачам, но уже по линии ФБР, хотя министерство юстиции и утверждает, будто она прекратила свое существование.

Индейская война продолжается

Как развивались события в Южной Дакоте после весеннего выступления сиу в Вундед-Ни? Хроника такова.

18 октября 1973 года в Пайн-Ридже выстрелом в затылок был убит 29-летний Педро Биссонет. В то же время началась судебная расправа над «зачинщиками». Обвинения в «нарушении порядка» были предъявлены 117 индейцам, в первую очередь руководителям — Расселу Минсу, Вернону Белликурту и Деннису Бэнксу.

Июнь 1974 года: провал процесса против Р. Минса и Д. Бэнкса на суде в Сент-Поле, где вскрылись факты противозаконных махинаций ФБР в Вундед-Ни. Лидеры индейцев оправданы.

Июнь 1975 года: в городе Бисмарке (штат Северная Дакота) тяжело ранен полицейскими Рассел Мине. Через три недели после этого нападения 250 полицейских и агентов ФБР при поддержке вертолетов и бронетранспортеров ворвались в Пайн-Ридж, где жестоко разогнали совещание 30 активистов «Движения американских индейцев».

Май 1976 года: новое покушение на жизнь Рассела Минса в городе Уагнер, Р. Мине ранен.

1 января 1977 года: агенты ФБР открыли огонь по группе индейцев в резервации Пайн-Ридж, двое индейцев ранены. В ответ на протест жителей резервации полиция произвела аресты.

Март 1977 года: арестован один из видных деятелей «Движения американских индейцев» — Леонард Пелтиер, участвовавший в событиях в Вундед-Ни 1973 года. Ему предъявлено обвинение в убийстве двух агентов ФБР летом 1975 года.

Индейская война не затихает ни на минуту...

...Проезжая штат Юта, мы ненадолго задержались в городе Сидар-Сити. Но времени у нас было достаточно, чтобы узнать о судьбе индейцев пайютов и увидеть их жизнь. Когда-то это было многочисленное племя. А теперь их осталось всего 1200 человек. По словам местной газеты, пайюты — «самые угнетенные и обездоленные индейцы Америки». В Сидар-Сити есть район, заселенный исключительно пайютами. «Район» — это 17—20 лачуг, где разместилось более ста индейцев. Улицы не освещаются, дома не отапливаются, вода не подведена. Этот трущобный район настолько беден и непригляден, что белые Жители прилегающих кварталов назвали его «собачьим поселком». И хотя он расположен в черте города, поблизости от современных домов, недалеко от парка с зеленой площадкой для игры в гольф, весь его облик, улицы, ветхие строения кажутся принадлежностью какого-то другого мира.

Все, что «капитально» создали белые американцы для краснокожих, — это огромный свод законов и норм, регламентирующих и без того убогую жизнь индейцев. Свод включает 33 тома положений, разработанных Бюро по делам индейцев, пять тысяч федеральных статусов, две тысячи решений федерального суда и 500 решений министра юстиции. Нелегко бедному и малограмотному индейцу разобраться в этой толще юридических хитросплетений, вырастающих в непреодолимый горный хребет между Америкой индейцев и Америкой белых.

Близ Сидар-Сити я слышал песню пайюта: «Горы — дом мой. Когда я был маленьким, я играл в горах. Индейцы ловили рыбу там и охотились на оленя. Но пришел чужеземец и отнял у меня мой дом. Теперь я не могу охотиться, не могу ловить рыбу. Я смотрю на горы и вижу чужеземца, и мне становится больно. Мой родной дом и родные горы — не мои. И я закрываю глаза, чтобы ничего не видеть».

Эта песня до сих пор звенит в моих ушах, а перед глазами часто возникает картина: индеец средних лет, с морщинистым лицом, в оборванной грязной одежде, разложивший на обочине широкой асфальтированной ленты, стремительно уходящей на Запад, бесхитростные индейские поделки. Если кто-то что-то купит у него, он будет жить. Если кто-то когда-то что-то купит...

Григорий Резниченко

Госпиталь под Словеньградцем

Теплый октябрьский ветер треплет волосы. Опущенное стекло машины не мешает смотреть на темно-зеленые волны, бегущие по склонам. Лесная дорога то бросается вниз, то вздымается, упорно петляя все выше в горы. Совсем маленькие, краснеют в долине черепичные крыши Словеньградца.

Чуть свет в наше окно постучал директор местного музея Богдан Жолнер.

— Заспались, заспались, — смеется он, — раз решили ехать в горы, собирайтесь.

Вечером мы в небольшом клубе засиделись допоздна с активистами союза молодежи. Хэда Штельцер, Вилла Метелко, Елка Флайс задали сразу столько вопросов о нашей стране, жизни молодежи, что впору было открывать настоящий лекторий. Среди нас большинство ленинградцев, и мы, естественно, рассказывали о своем городе. Притихшие, сидят ребята и слушают о «Дороге жизни», о созданном комсомольцами на месте блокадного кольца вокруг города поясе славы и мира, где открыты музеи, воздвигнуты обелиски, подняты на постаменты опаленные огнем войны пушки и танки. «Никто не забыт, и ничто не забыто».