Журнал «Вокруг Света» №02 за 1978 год

Он лежал под брезентом, держа в одной руке гранату, в другой бутылку с горючей смесью. Думал: если машина остановится и часовой у въезда в склад полезет проверять кузов, сразу ударит бутылкой об острый угол и сунет гранату подальше между ящиками. Но часовой в кузов не заглянул. Машина только приостановилась в воротах и стала заворачивать куда-то влево. Найденов осторожно выглянул, увидел, что машина задом подъезжает к высокому штабелю снарядных ящиков. Возле них стояли солдаты, дожидаясь разгрузки. И еще он увидел другую машину, въезжавшую в ворота, и порадовался, что не один он тут среди врагов. И усмехнулся сам себе: оказывается, даже умирать, если не в одиночку, гораздо легче.

Теперь он лежал и ждал, когда машина подойдет вплотную к штабелю, когда немцы сами откинут кузов. Ждал еще и потому, что это позволяло другой машине, в которой был Кулешов, подъехать поближе. Теперь немцы разговаривали почти над самым ухом, спорили о чем-то, переругивались. Но вот загромыхал борт, и, прежде чем он отвалился, Найденов быстро поднялся, одну за другой швырнул бутылки в глубину штабеля снарядных ящиков и, перехватив автомат, ударил по бегущим к нему немцам. Выскочил, длинной очередью провел по машине, которая сразу вспыхнула ярким бездымным пламенем. Найденов увидел, как загорелась вторая машина, стоявшая у другого штабеля, и засверкали вспышки автоматных очередей из-под ее колес...

Когда машины скрылись в темноте, Семенов постоял молча и вдруг резко повернулся.

— Уходим, — глухо сказал он. И пошел в глубь леса, ничего больше не говоря, не объясняя. Да и что было объяснять? Все знали, что после взрыва, даже если взорвется только одна машина, немцы прочешут лес. А у разведчиков была карта со многими важными пометками, и ее надо было непременно донести до своих.

Долго шли они через лес, приглядываясь и прислушиваясь, чтобы ненароком не напороться на немцев. Остановившись передохнуть, молчали, не зная, о чем можно говорить в такую минуту. Тишина лежала вокруг, и казалась она еще глуше оттого, что вдалеке рокотал фронт.

— А может, их?.. — тихо проговорил Звонковой.

— Не может, — тотчас откликнулся Семенов. — В любом случае свои машины они бы взорвали...

Он не договорил. Дрогнула земля под ногами, полыхнуло зарницей по затянутому тучами небу, и тяжелый грохот шквалом прошел над лесом.

Семенов снял фуражку, и Звонковой с Ревякиным стянули свои мокрые шапки-ушанки, стояли, смотрели на широкий огонь, полыхавший над горизонтом.

— Лейтенант Найденов! Красноармеец Кулешов! — словно запоминая эти имена, произнес Семенов. И задумался, что бы такое сказать об их подвиге. — Родина вас не забудет. — И снова задумался. Но на память приходили обычные фразы, какие много раз говорились над могилами павших...

С рассветом появились самолеты, высматривая, низко закружили над лесом. Весь день разведчики лежали под кустами, а с темнотой снова отправились в путь. И хоть каждую минуту ждали встречи с врагом, все же вздрогнули, услышав короткий окрик:

— Хальт!

И сразу же над головами прошла автоматная очередь.

— Звонковой, в прикрытие! — приказал Семенов. — Ревякин, за мной!

Они метнулись в сторону, скатились в глубокий овраг, пошли прямиком по кустам, переступая через узенький ручеек. Сзади застучали автоматы, потом громыхнули гранаты — одна, другая, третья. И все стихло.

— Вася! — сказал Семенов, и Ревякин удивился такому никогда прежде не слыханному от лейтенанта обращению. — Вася, возьми планшетку, ее надо любой ценой доставить в штаб.

— А вы?

— Следующий бой — мой, ясно?

— Нет, не ясно. Вы командир, вы и доставите планшетку.

— Не спорь, помначпрод. Я опытнее тебя, я лучше прикрою.

Они попытались выбраться из оврага и отпрянули от быстрых частых автоматных вспышек. Сразу же где-то рядом громыхнула граната, осколки дождем зашумели в кустарнике.

— Уходи в кусты! — приказал Семенов.

— Товарищ лейтенант, я не могу вас оставить!

— Уходи! — с неожиданной злостью выкрикнул Семенов. — Эта карта дороже моей жизни, понял?! Уходи. Ради победы...

Прошел час, прошел другой, а Ревякин все полз через кустарник. Впереди показался бугор. Ревякин перевалился через него и упал в узкую щель. И сразу понял, что попал в траншею, вскочил, готовый защищаться. И вдруг услышал знакомый голос:

— Ты?!

Перед ним был тот самый матрос с щегольскими усиками, который провожал их на передовой перед выходом в разведку.

— Откуда ты взялся? — спросил Ревякин.

— Я-то на месте, а вот ты откуда?

— Оттуда.

Приподнявшись, матрос посмотрел в темень, мельтешащую вспышками выстрелов, словно там можно было разглядеть что-то важное.

— Понимаем, — сказал он. — Как не понять. Уходили пятеро, а вернулся один...

Владимир Рыбин

Трипура у подножья гор

После окончания МГУ я была направлена в Непал на стажировку в Трибхуванском университете. Я должна была изучить непали, государственный язык Непала. Но, кроме языка, я пыталась понять эту страну, о которой так много написано, но о которой мы так мало знаем. И вскоре я убедилась, что, кроме более или менее известного по книгам Непала — страны великих Гималаев и «снежного человека», — существует еще и Непал, где города и городки стоят гуще, чем в самой населенной европейской стране. (Меня прежде всего заинтересовал именно этот Непал, «трипура» — «троеградие» долины Катманду.

Я попала в Непал в июле, в пору муссонов. Сутками шли теплые проливные дожди...

Люди горной страны

Каждое утро часов в восемь за дверью моей комнаты раздавалось шлепанье босых ног, царапающий и поскрипывающий звук неумолимо приближался к моей Двери. Я знала: длинным сухим веником Кират подметает цементный пол.

Я брала печенье, шоколад или еще что-нибудь из съестного и выходила в коридор. Худенький высокий мальчик в коротких штанишках, с мускулистыми загорелыми ногами, отставлял веник в сторону, складывал у груди ладони лодочкой и тихо, даже как-то виновато говорил: «Намастэ, мэм-саб!»

— Здравствуй, Кират! Давно тебя не было. Ты болел?

— Нет, мэм-саб. Я взял отгул. Надо было помочь маме сажать рис...

Кирату десять лет. С восьми лет он работает. Сейчас служит уборщиком в университетском городке. Когда ему было шесть лет, он ходил в школу, так что читать и писать немного умеет. Когда-нибудь он, возможно, снова будет учиться, а сейчас некогда: надо помогать матери и сестрам с братьями.

Несколько раз я пыталась узнать от мальчика его имя, но он непременно отвечал, что его зовут Кират. Но «кират» — это ведь название племени, а мне хотелось выяснить, как его зовут дома: Рам, Радж или Гопал?