Журнал «Вокруг Света» №02 за 1978 год

Однако остались и иные следы. И настолько убедительные, что можно говорить не только о налаженных морских путях от Индонезии до восточного побережья Африки, но и до западного.

...Установлено, что каноэ с балансиром в той или иной форме имеет распространение на восток до острова Пасхи, захватывая Полинезию, Меланезию и Микронезию, а на запад — до Цейлона, Индии, Восточной Африки и Мадагаскара. А место рождения каноэ с балансиром — Индонезия. Именно отсюда оно в очень ранние эпохи пошло на восток с мигрантами, нашедшими новую родину на гористых островах, именуемых сейчас Полинезией, и на запад — до Африки.

...Английская путешественница конца прошлого века Мери Кингсли сообщала об обычае добывать огонь у женщин бакеле в Западной Африке при помощи черенка пальмовой ветки, который нужио быстро вертеть в углублении из дерева той же пальмы. Этим способом, кроме бакеле, пользуются лишь в Индонезии, Индокитае и Новой Гвинее.

...Производство материалов из растительных волокон для обшивки парусников известно только в Нигерии, в Южной Африке у народа ксоса и в Индонезии.

...Четырехугольные хижины, крытые сплетенными листьями кокосовой пальмы, имеют очень ограниченное распространение в Африке и совпадают с расселением народа суахили. На восточноафриканском берегу их распространение полностью схоже с ареалом применения индонезийского балансира. По внешнему виду эти хижины очень похожи на индонезийские, и, как полагают некоторые ученые, искусство их постройки было принесено в Африку «пассажирами» малайских суденышек.

...Путешественники давно уже обратили внимание на бушменских и готтентотских собак — риджбеков. Эти животные появились в Африке задолго до появления первых европейцев. А в мире есть всего одна порода собак, сходная с риджбеками. Она именуется «фукуок» по названию маленького острова в Сиамском заливе (Юго-Восточная Азия). Ошибиться зоологи не могли — у этих собак есть одна отличительная черта: с середины спины шерсть у риджбеков растет вперед, так что спутать породы практически невозможно.

Перечисление это можно продолжить.

Но и без этого набирается достаточно много различных свидетельств, позволяющих выдвинуть обобщающую гипотезу: в то время как корабли Европы только-только выходили на просторы «своих» морей, поверхность Индийского океана уже давно была «вспахана» килями океанских судов мореходов древности. Причем движение по «голубым дорогам» Индийского океана началось в каменном веке и не прекращалось на протяжении тысячелетий.

Н. Непомнящий

Ашьхацан

«Ашьхацан» — по-абхазски — перегон скота в горы. Но нет, не только перегон, больше. Здешние пастухи, казалось бы, вполне оседлые люди, не могут скрыть радости, когда наконец-то приходит время покинуть дом. «Не сидеть же все время в четырех стенах?.. Дом становится дороже, когда он временная остановка, место отдыха и покоя...» — так приблизительно думает каждый из них.

Большая часть абхазских деревень на побережье и в близких к берегу предгорьях. И когда на месте трава уже сильно побита, пастухи уходят в горы, в страну прохлады, наклонных лугов, выше которых рождаются ручьи. Это и есть «ашьхацан» — трудная работа и праздник одновременно.

К нам, в Псху (1 Псху — маленькое горное село в северо-западной Абхазии. Также общее ходовое название разветвленной горной долины в среднем и верхнем течении реки Бзыбь и ее притоков.), пастухи приходят с юга.

Еще зимой пастух, устроившийся было у домашнего очага, полусонный от тепла и уюта, вдруг начинает чувствовать беспокойство: он неожиданно встает и выбегает из дома. Идет по дорожке вокруг двора или к кукурузному полю, останавливается, оглядывается: что это, мол, я потерял? Чего хочу? Что это со мной? Его домашние ничего не замечают. И только жена все понимает и чувствует, отворачивается от двери и смотрит на огонь.

Она родила ему сына, который с ними почти не живет. Сын приезжает изредка, с красивым кожаным портфелем, в котором лежат глаженые рубашки и журналы с цветными фотографиями. Он приезжает каждый раз на такси, хоть это недешево, но он хорошо зарабатывает и может себе позволить такую роскошь. Сын приезжает всего на несколько дней. Иногда помочь, если его заранее попросят, а обычно, чтобы поесть домашней абысты (Абыста — мамалыга, крутая каша из кукурузной или просяной муки.) , сыра. В первый же день он переодевается в старую одежду, которая уже давно выстирана и ждет его. А на третий день у него на ногах снова те самые туфли, в которых можно ходить только по асфальту, и блестящая рубашка.

Но сейчас сына нет. А отец его вышел из дома и давно стоит посередине двора в глубоких калошах на босу ногу и уже вытоптал ровное место на свежем снегу. И смотрит на горы. Он похож на стрелку компаса, вращающуюся по кругу и наконец успокоившуюся в положении «север — юг».

Пройдет совсем немного времени, что-то изменится в мире, и тогда пастух начнет тщательнее чистить скребницей лошадь, водить ее к роднику, будет разбирать и развешивать для просушки мешки, брезент, чинить вьючные седла и сбрую.

Самое главное во время большого перегона — не спешить и поменьше нервничать. Пастух не гонит, он пасет стадо. А стадо «течет», у него своя сущность, свой инстинкт. И свой ритм. Посмотрите, как оно идет: задние тянутся за передними, а те отступают от них. И пастуху остается только направлять это движение, так же, как земледельцу должно лишь направлять воду куда нужно, а не останавливать ее.

Недаром пастухи многих племен и народов играли на свирели, рожках и разных других дудах. Или били в барабан. Они ловили ритм движения, сами подчиняясь ему.

«Эй-гей, гей, гей, гей!» — слышится на той стороне Бзыби. Значит, погнали стадо через широкий деревянный мост. Река еще большая, и через высокую воду боятся идти.

Вода — по-абхазски «адзы». В этом слове есть что-то звенящее. Вода бегущая, падающая, с каплями и брызгами. Такая вода в Бзыби. Она течет от самых ледников до первых домов хутора Решевей, прыгает через валуны, растекается по нескольким руслам у намытых островов близ Битаги, второго хутора, и, принимая в себя силу притоков, кидается в каньон. Тут уже не звон, а пушечный залп.

«А-яу-яу-яу-яу!» — нарочно «страшно» кричит кто-то из молодых, торопя скотину. Изредка доносится глухое бряцание — это звенит выдолбленный из самшита колокольчик на рогах у вожака. Вожак идет совершенно независимый и непонукаемый, как белобородый мудрец в круговерти уличной толпы, гордый старый козел с бубном на рогах.

Вот прошли, почти не смешиваясь, стада коров и коз. Козы остались на поляне. Коровы потянулись по склону, к зарослям колючек. Два бычка сцепились в драке в самом «горле» тропы над водопадом, загородили дорогу, и грязь летит в стороны, по кругу. И пастух бежит им навстречу, вверх по скользкому склону. Часть стада тем временем перешла уже на нижнюю террасу, и мальчики-подпаски уходят за ней. Вот она, пастушья школа, в пути...