Журнал «Вокруг Света» №02 за 1982 год

Дальнейшие поиски пушек оказались безрезультатными. Не удалось их обнаружить и через десять лет, хотя применялись миноискатели и бульдозер ДТ-54, а само место было определено довольно точно. Не принесли успеха и попытки найти пушки в 1979 году, когда в бухте работал Геннадий Силантьев с курсантами ДВВИМУ — экипажем яхты «Чукотка».

Теперь наша очередь...

Борис Метелев, наш спец. корр. Окончание следует

Бой за Кара-Агач. Станислав Гагарин

На язычок песка, который просунулся сквозь пролом в стене ду-вала, вбежала ящерица. Пустыня подступила к кишлаку и лежала за ним, выжидая своего часа... Ящерица грациозно поворачивала изящную, с прозеленью треугольную голову. Матвей Малышев улыбнулся и подмигнул ей. Ящерица решила, что человек не опасен, перебрала ножками, просунулась чуть вперед и в сторону... И тут в песок ударила пуля. В этот час у басмачей полагался перерыв на обед. Кто-нибудь от скуки, наверное, разрядил винчестер. Желтая спина ящерицы мелко-мелко задрожала. Матвей и глазом не успел моргнуть, как ящерица на том же месте зарылась в песок, исчезла, будто и не было ее.

«Нам бы так»,— с завистью подумал Малышев, и ему стало стыдно за трусливую мысль: что он, ящерица, что ли... Матвей поднялся, осторожно глянул через пролом в сторону невысокой каменной гряды, полузанесенной песком и опушенной внизу саксаулом — там находился главный лагерь басмачей.

«Дошел ли гонец? — тревожно подумал Матвей.— Надо готовить нового. Кого? Чей черед пробираться к нашим?»

Он помахал рукой ребятам, залегшим по ту сторону пролома: на посту находился пограничник и два местных парня из застигнутой бандитской осадой в ауле Кара-Агач полусотни призывников.

Первые наскоки они отбили. Третий день идет осада Кара-Агача. Боеприпасы на исходе, запасов воды немного. Вот хлеба вдоволь. Он и приманил сюда бандитов. Шутка ли, шестнадцать тысяч пудов — семена для весеннего сева.

В аул Кара-Агач пограничники прибыли 27 марта 1930 года. Десять их было, бойцов пограничного отряда. Ребята пробирались к месту службы после окончания учебного дивизиона. А он, Малышев, состоял при них в должности командира отделения. Могли они и в другом оказаться ауле — свет, что ли, клином сошелся на этом Кара-Агаче, да только заночевать пограничники решили именно в нем. Они проделали немалый путь, и до заставы, где ждали их на замену уходившие в запас бойцы, оставалось еще неблизко.

Едва сели вокруг сваренной баранины в кружок, дверь отворилась, вошел человек в папахе, в черной гимнастерке, подпоясанной тонким ремешком в серебряных насечках, в галифе и мягких сапогах.

— Всем салам и здравствуйте,— сказал он.— Приятно кушать, товарищи. Счетовод Курбанов я из кооператива. Кто начальник есть? Матвей поднялся.

— Можно, я буду там говорить? — Курбанов показал рукой за спину, на дверь.

— Пошли,— сказал Матвей.— Смотрите, ребята, за Волком... Как бы он барашка без меня не спроворил.

Пограничники засмеялись. Земляк Малышева — красноармеец Курицын со странным именем Волк тоже улыбнулся: привык он, чтобы имя его на любой лад обыгрывали.

— Слушаю вас, Курбанов,— сказал Матвей, когда они вышли.

— Еще один человек хочет с тобой говорить, командир. Ковалев фамилия. Из Алма-Аты он. Землеустроителей начальник.

Они стояли перед домом, где остановились пограничники. Солнце садилось. Небо было ясным и безмятежным. Из ворот кооператива вышел молодой русский с рыжей бородкой, в белом картузе.

— Надо в кооператив идти, люди кругом смотрят,— встревоженно заговорил счетовод, оглядываясь по сторонам.

— Какие люди? — удивился пограничник.— Пусто кругом...

— Попрятались,— спокойно заметил Ковалев.— Затаились и наблюдают сейчас за нами. "Может, и люди Мурзали есть в ауле.

— Конечно, есть,— сказал Курбанов.

— Да что у вас происходит? — воскликнул Малышев.

Землеустроитель полуобнял Матвея за плечи и увлек в ворота кооператива. Они вошли в небольшую контору в глубине двора.

— Ты коммунист, товарищ? — спросил Ковалев, когда они сели за стол.

Курбанов суетливо убрал со стола бумаги и старенькие счеты, стер, вернее, пытался стереть пыль рукавом.

— Комсомолец,— ответил Матвей.

— Это хорошо, но ты еще и пограничник, у тебя вооруженный отряд.

— Какой отряд! — улыбнулся Малышев.— Отделение...

— Твой один человек десять басмачей стоит,— заговорил Курбанов.— Ой, как боится басмач ваших людей!

— Какие басмачи? — вскричал в нетерпении Матвей.— Откуда они здесь? Говорите тблком!

И Курбанов рассказал. Притаившийся во время борьбы с басмачеством хан Мурзали собрал вокруг себя раскулаченных баев-феодалов и поднялся на борьбу против недавно созданных колхозов. В Кара-Агаче сосредоточен сейчас весь семенной фонд района.

— Все тут,— сказал Курбанов и обвел рукой вокруг.— Наша надежда, наша жизнь... Председатель Бижанханов — шайтан! Утром пропал, и лошадь пропала. Вчера был слух про басмачей Мурзали. Председатель сбежал, чтоб сообщить хану про наше зерно. Как вор сбежал! Нехороший человек Бижанханов.

— Вы отправили кого-нибудь за помощью? — спросил Матвей.— Телефон у вас есть?

— Нету телефона, совсем сломался. А послать кого? Ковалев в обед прибыл, ты сейчас... Наши люди боятся. Если хан Мурзали поймает — хуже смерти тогда. Шибко злой басмач Мурзали. Шутку любит — в груди открывает сердце, чтоб видели: сейчас бьется, потом биться не будет... Как ночь придет, так и басмач придет. Помоги нам, пограничник, ты военный человек, красный командир.

— Со своими людьми я с тобой, товарищ,— сказал Ковалев.— Нас четверо. И тут еще два заготовителя, русские оба. Они с ружьями. Мы тоже.

— У меня карабин есть,— сказал Курбанов.— Стрелять умею.

— Десять винтовок, шесть ружей, один карабин,— вслух посчитал Матвей.— Семнадцать боевых единиц. Огневые припасы?

— Дробь, порох, капсюли — все есть,— проговорил счетовод.

— А сколько басмачей? — спросил Малышев.

— Триста-четыреста человек будет,— ответил счетовод.

— Так,— проговорил Малышев,— на каждый наш ствол тридцать их... Веселое дело, прямо скажем, веселое! Но отступать некуда, будем занимать оборону.